DOI: 10.33917/es-1.187.2023.78-85

Нанокорпускулярный мутагенез — это свойство наночастиц и (или) наноматериалов вызывать генетические изменения или мутации.

Исследования этого недавно открытого явления, безусловно, расширят поле деятельности генетиков и биологов, поскольку ученые будут располагать новым инструментарием. В идеале эти исследования создадут принципиально новую экспериментальную основу для более глубокого познания процессов развития живой материи, дополнят наши знания о том, что можно делать с природой, а чего нельзя. В теоретическом плане также можно допустить, что средства нанокорпускулярного мутагенеза проложат новый путь к получению и познанию генетических и биологических форм, выгодно отличающихся от тех, на которые в течение сотен миллионов лет опирался естественный отбор на нашей планете.

С практической точки зрения можно ожидать, что методология нанокорпускулярного мутагенеза в соединении с другими прогрессивными методами исследования откроет новые интересные перспективы в сфере генетических технологий, направленных, как известно, на решение таких глобальных, жизненно важных задач, как:

– индукция наследственного иммунитета;

– борьба с вирусными и онкологическими заболеваниями;

– создание новых уникальных сортов культурных растений и пород животных с признаками, которые окажутся чрезвычайно полезными и ценными для сельскохозяйственной экономики.

Словом, нанокорпускулярный мутагенез, вероятно, станет еще одним средством глубокого реформирования фундаментального аппарата наследственности и, как следствие, преобразования онтологии живых систем, а также внесет ценный вклад в генетическую науку, открыв новые, доселе неизвестные явления и закономерности.

DOI: https://doi.org/10.33917/es-4.184.2022.113-119

«На границах живого и неживого стоят вирусы. Они, с одной стороны, обладают всеми признаками живого: родятся, ассимилируют, умирают и, потрафим тем, кто в живом привык видеть прежде всего движение, — движутся. Но в химических лабораториях вирусы иногда превращают в порошок, который по внешнему виду ничем не отличается от истертого в порошок минерала. И этот „вирусный“ порошок не родится, не ассимилирует, не умирает, и, конечно же, если движется, то только по тем же причинам, что и сахарный песок. Но стоит вирусный порошок, „мертвым сном“ спящий долгое время, дольше, чем „спящая царевна“, „передвинуть“ в живую среду, например, вирус табачной мозаики насыпать на листья табака, как порошок в клетках растения обратится в хвостатые живые существа. Если вирус — живое, почему он не умирает, превратившись в труп? Если неживое, почему, воскреснув, он живет, как все живое?» (Н.К. Кольцов)