Взаимоотношения США с окружающим миром: уравнение с неизвестными

В центре внимания – концепция однополярного мира, а также те проблемы, которые могут возникнуть в результате реализации неоимперских амбиций США. Наиболее важным следствием формирования системы квазиимперской зависимости других стран от Соединенных Штатов может стать сильнейшая асимметрия в системе международной безопасности. Особые трудности перспектива устройства мира “по-американски” создаст для России, которая делает первые шаги по пути вхождения в мировое сообщество. 

Виктор Кременюк
Взаимоотношения США с окружающим миром: уравнение с неизвестными
"Экономические стратегии", 2001, №2, стр. 28-36

Когда в качестве объекта исследования избирается тема такого масштаба, как "США на рубеже веков", неизбежно обращение к наиболее фундаментальным проблемам, освещение которых позволяет в полной мере раскрыть ее. Одной из таких проблем являются взаимоотношения США с окружающим миром, причем имеется в виду не только (и не столько) американская внешняя политика, но и совокупность взаимосвязей, включающая и роль окружающего мира в становлении США как государства и сверхдержавы.

Не задаваясь вопросом о том, насколько корректен термин "сверхдержава", напомним, что тезис "США – единственная сверхдержава" имеет хождение в официальных заявлениях и в работах специалистов как в самих Соединенных Штатах, так и в других странах. Он появился сразу же после распада СССР, когда еще не были до конца ясны последствия этого исторического события, кроме одного – наступил конец биполярного мира. В результате анализа сдвига, произошедшего в системе международных отношений, появилась концепция однополярного мира (1). Первоначально это была лишь констатация факта без претензий на далеко идущие выводы. Однако со временем она все более обретала очертания концепции.

Прежде всего, тезис "США – единственная сверхдержава" связан с особым видением системы международных отношений. Это – свидетельство нежелания признавать происходящие в мире глубокие перемены, связанные с окончанием "холодной войны", глобальным противостоянием двух различных социальных систем и их военных механизмов. Это – глубокая вера в то, что, несмотря на окончание эпохи идеологической конфронтации (во всяком случае, между коммунизмом и свободным миром), основой международных отношений продолжает оставаться "силовая иерархия": количество ракет, авианосных соединений, боеготовых дивизий и другие аналогичные составляющие, которые определяют место страны в мировой "табели о рангах". Наконец, это – твердое убеждение, что биполярная модель международных отношений в конце XX века может трансформироваться только в стоpoну однополярной (2). Помимо особого видения эволюции международной системы, данный тезис содержит еще одну посылку – о главенствующей роли в ней Америки. Причем США с их военной силой, политическими и военными союзами, государственными институтами, экономикой и прочими компонентами национального могущества придается исключительное значение как центру "нового универсума" – главной оси мироздания.
Из этих двух посылок делаются соответствующие выводы. Во-первых, основы стабильности мировой системы и ее жизнеобеспечение объявляются производными от состояния ресурсов США, их политической воли. Разумеется, это в первую очередь означает усиление степени ответственности Соединенных Штатов, что творцы американской политики, безусловно, признают (3). Однако в то же время очевидно, что США в конце XX века фактически отождествляется с метрополией, колониальной империей которой является весь мир.

Во-вторых, концепция "единственной сверхдержавы" предполагает определенный объем и содержание функций этой сверхдержавы в мире и ответные "обязанности" всего мира перед ней. На США и их союзников возлагается бремя поддержания общей международной стабильности, что явилось причиной глубокого кризиса в отношениях Вашингтона и ООН. Если раньше, когда существовали пять приблизительно равных великих держав (СССР, США, Великобритания, Франция и Китай), или даже в условиях биполярного мира, ООН могла выступать в качестве дополнительного механизма согласования интересов сверхдержав, то в условиях однополярного мира ситуация меняется. Сегодня нет нужды в посредничестве Совета Безопасности ООН (4).
Примером может служить югославский кризис, когда о Совете Безопасности ООН в Вашингтоне даже не вспомнили.

В-третьих, в рамках этой концепции радикально меняется подход к использованию силы в международных отношениях. Исчезает самоконтроль, существовавший в годы "холодной войны" в связи с опасностью противодействия другой стороны или эскалацией цены применения силы до неприемлемого уровня. Теперь агрессия не просто оправдана, но целесообразна и полезна. Речь, естественно, идет об американской мощи, направленной против неамериканцев, а не наоборот. Обратная ситуация по-прежнему осуждается как "отсталость" и "варварство", как нарушение "международных норм и стандартов" (5).

В-четвертых, концепция "США – единственная сверхдержава" отчасти связана и с продолжающимся разделением государств мира на друзей и недругов Америки. В годы "холодной войны" взаимоотношения США с другими странами были разнообразными: союзнические, партнерские, дружественные, нейтральные, прохладные, наконец – враждебные. Но все это – при соблюдении, хотя и не без труда, принципа уважения к суверенитету других, поскольку тогда существовала "вторая сторона", которая могла "утешить всех обиженных". После окончания "холодной войны" ситуация упростилась: каждая страна была поставлена перед выбором, какие отношения строить с США – дружественные или нет? Ведь "второй стороны", к которой в случае чего можно было бы обратиться за помощью, уже не существует. Мир становится иным: не проамериканским или просоветским, а про- или антиамериканским.

Наверное, можно было бы выделить еще немало аспектов концепции "единственной сверхдержавы", но существо дела от этого не меняется. Возникшая как естественная реакция на разрушение одного из "столпов" биполярного мира, она повлекла за собой более глубокие и неоднозначные последствия, чем можно было предположить. США предлагается соблазнительная, но опасная приманка – иллюзия реализации неоимперских амбиций. Концепция однополярного мира неизбежно должна быть воплощена в схемах мирового порядка, его правилах, нормах, механизмах, движущих силах и контрольных средствах. С этой точки зрения, идея единственной сверхдержавы подразумевает возникновение американоцентричного мира, где США, и только они, задают темп развития системе современных государств, обеспечивают ее стабильность, "смазывают" трущиеся детали, устраняют поломки и дефекты.
При оценке перспектив складывающейся международной системы, в которой США превращаются в "глобальную метрополию", возникают вопросы и сомнения. В реальной политике они обретают форму антиамериканизма и неверия, нежелания воспринимать лидерство США, поскольку "мир по-американски" остается глубоко чуждым целым группам народов с иной культурой, ментальностью, иной историей (исламские страны, индуистский мир, страны буддизма и так далее). Проблема, следовательно, переходит из области идейных споров в практическую плоскость. При этом субъектами или объектами политических процессов становятся миллионы людей в разных странах. Чтобы укрепить силу и притягательность идеи единственной сверхдержавы, плода умственных упражнений американских интеллектуалов, чуждого и непонятного миллионам, США используют миротворчество и мифологию, где у них достаточно сильные позиции.

Вместе с тем такое устройство мира чревато опасной асимметрией: полюс могущества – против всех остальных стран. Речь идет о квазиимперской системе планетарного масштаба, активно способствующей накоплению взрывчатого материала вследствие недовольства тех, кто попал в число подданных новой империи, а не в число ее правителей. Чтобы избежать конфликта, необходима не только договоренность между "квазиметрополией" и мировым сообществом, оформляемая в виде норм права, "правил поведения", международных режимов и прочих мер, но и определенная "мягкость", "уступчивость" этой метрополии.

Правда, сами США в этой связи создают дополнительную проблему. Еще со времен освобождения страны от британского колониализма, а тем более, на этапе независимого развития, здесь укоренился национальный нарциссизм, воплотившийся в теории "избранности" и вере в "Храм на холме", в "новый Сион". Эта болезнь не новшество и не чисто американское изобретение; практически все нации, претендующие на заметное место в истории, прошли через этап "самолюбования" и, к счастью для них, благополучно преодолели его. Особенность американского нарциссизма – его слияние с религией, сочетание типичных для страны, добившейся заметных успехов в развитии, элементов национальной гордости с убежденностью в том, что ее народ, общество и государство несут на себе печать "божьей милости", выполняют особое "божественное предначертание". На рубеже XX века этот комплекс религиозно-духовных идеалов обрел завершенную форму и стал интегральным элементом официальной идеологии, политических установок и лозунгов, литературы, искусства, повседневной жизни.

Что же из себя представляет идеология "божественного предназначения"? Во-первых, это установка на лидирующую роль Америки, ее превращение в единственную и "естественную" сверхдержаву, которая получает одобрение, прежде всего, в странах христианского мира, где население исповедует ту же религию, что и американцы (а если учесть многонациональный характер американского общества, в целом активно поддерживающего идею "богоизбранности" Америки, то ясно, что отклик на "лидерство" США звучит в сердцах не только христиан разного толка, но и приверженцев других религий). Во-вторых, такая постановка вопроса упрощает решение извечного вопроса: "кто прав?" или "кто виноват?" Богоизбранная страна не может быть неправа по определению. Поэтому в глазах миллионов своих сограждан и жителей планеты американское правительство не просто поступает правильно, а его действия несут отпечаток божественной правоты. В-третьих, "богоизбранность" США создает дистанцию между ними как лидером, пусть и демократичным, но все же возвышающимся над другими ("первый среди равных"), и массой зависимых стран, делает "лидерство" не привилегией Америки, а ее "долгом" перед Богом и людьми. "Богоизбранность", таким образом, ограждает США как от критики по поводу их имперских претензий, так и от упреков в незнании, непонимании других стран, их традиций и особенностей. Наконец, "божественное предначертание" позволяет во многом безболезненно решать вопросы и с внутренней оппозицией, и с противниками активизма во внешнем мире.

Было бы, однако, неправильно видеть лишь негативные черты идеологии "божественного предначертания". Ведь идея "земли обетованной" и в Библии, и в человеческой истории возникла как результат веры в чудо, в то, что в мире насилия и бесправия, голода и болезней найдется наконец-то уголок земли, где утратят силу законы Каина, тирания силы, что где-то там, за горизонтом, человечество еще ждут светлые времена и чудные земли. Именно на этой отчаянной надежде миллионов строят сегодня свою политику и имидж Соединенные Штаты. К тому же этот имидж подкреплен солидной материальной базой в виде многолетних программ зарубежной помощи США, сыгравших весьма заметную роль в сглаживании последствий Второй мировой войны, развала колониальных империй, в предотвращении угрозы голода в различных регионах мира. Тот факт, что Америка для многих беглецов из Старого света, из мира насилия и бесправия стала заповедным уголком, уже сыграл драматическую роль.

Главный итог всего этого – формирование образа Америки как бескорыстного благодетеля, страны богатой, но, тем не менее, великодушной по отношению к беднякам. Философы и социологи, наверное, еще будут исследовать этот феномен, когда впервые в истории человечества богатство стало ассоциироваться не с высокомерием и жадностью, не с эгоизмом и жестокостью, а, наоборот, с добротой, заботой о ближнем. США добились того, что о них с надеждой заговорили миллионы обездоленных, мечтающих о "земле обетованной" как о стране, сражающейся со злом (будь то германский фашизм, японский милитаризм или советский коммунизм), достигшей вершин в обеспечении благосостояния населения, стране, "готовой поделиться с ближним". Последнее – особо важная часть внешнеполитической программы демократов от Кеннеди до Картера, хотя и весьма урезанная при Клинтоне.

Тем не менее, чтобы адекватно оценить связи США с окружающим миром, следует помнить о притоке в эту страну финансовых, материальных, духовных, интеллектуальных и прочих ресурсов со всего мира, что делает ее наиболее крупным потребителем на планете. Нельзя забывать, что США, Канада, государства Латинской Америки, Австралия и Новая Зеландия – это особый тип стран: колонии, открытые и заселенные европейцами (а за ними – африканцами и азиатами). Поэтому с начала своего существования Соединенные Штаты были и долго оставались страной-паразитом, обществом, выросшим на традициях, достижениях, капиталах и знаниях Старого света. И сегодня благополучие и богатство Америки пополняется главным образом за счет двух источников: внешнего мира и американского управленческого гения. Вряд ли кто из западных идеологов может дать аргументированный ответ на вопрос, какой из них сыграл решающую роль в становлении США в качестве богатейшей и наиболее развитой страны мира. Даже такой дружественно настроенный к Америке политический деятель, как премьер-министр Японии, в минуту раздражения упрекнул американцев в "лености" и "неумении работать", намекая на то, что все их богатство имеет иностранное происхождение и присвоено ими по праву силы (6).

Объективности ради надо признать, что США весьма умело распорядились свободой действий, предоставленной им историей и географией, чтобы наладить выгодный обмен с остальным миром. Два столетия они черпали из него ресурсы, необходимые для становления демократического, свободного общества, способного эффективно обеспечивать производство и воспроизводство человеческого и экономического потенциала, создание и интенсивное развитие интеллектуального и военного потенциала. Сделав ставку на искусное использование всех слабостей Старого света для усиления собственных позиций, США, выходя на мировую арену в качестве нового претендента на мировое "лидерство", так умело облачились в одежды добра, великодушия и альтруизма, что вызвали у определенной части населения планеты чувство признательности и умиления. Поистине, как говорил Бисмарк, провидение бережет пьяниц, дураков и американцев.

Но нельзя не видеть и другого: доведенное до отчаяния кризисами, войнами и другими катаклизмами человечество, кажется, готово смириться с чьей-либо "ведущей ролью" и даже просить кого-нибудь взять на себя бремя руководства миром. Если верить легенде, наши собственные предки, отчаявшись договориться между собой, отправили посольство к варягам и просили их управлять Русью. В конце концов, в этом нет ничего неожиданного. Нужен лишь серьезный претендент на руководящую роль, достаточно сильный и авторитетный, чтобы сыграть ее, не запятнавший себя кровью, произволом и жестокостью. Как представляется, США в отношениях с остальными странами стремятся стать именно таким "глобальным лидером". Это та основа, на которой строятся отношения между США и окружающим миром на рубеже веков.

К концу XX века им удалось создать и сохранить влиятельную группу союзных и зависимых стран (о зависимости, разумеется, можно говорить лишь как о сугубо косвенной, скрытной, негласной, не оскорбляющей чувства национального достоинства). К этой группе относятся страны Западного полушария, объединенные с США созданной в 1947 году Организацией американских государств (ОАГ). НАТО, который не только уцелел после окончания "холодной войны", но и проявляет готовность к экспансии за счет рвущихся вступить в него стран Восточной и Центральной Европы. Сюда же относятся связанные с США прочными узами союзнических отношений страны АТР – Япония, Южная Корея, Филиппины, Австралия, Новая Зеландия. Кроме того, союзниками или "квазисоюзниками" США являются Израиль, Пакистан, Саудовская Аравия, Иордания, Египет, Тунис, Марокко. Существует также ряд стран, дружественных США. Их отношения с Америкой нельзя назвать союзническими, но, тем не менее, они связаны с ней тесными экономическими и политическими узами. Здесь и европейские нейтральные государства (Австрия, Швеция, Финляндия, Швейцария, Ирландия, Словения, Хорватия, Македония), и ЮАР, а также Конго (Заир), Зимбабве, Нигерия; страны-члены АСЕАН (Индонезия, Малайзия, Таиланд, Сингапур). К установлению дружественных отношений с США стремятся почти все бывшие социалистические страны Европы и бывшего СССР. К партнерству с Америкой склоняются азиатские гиганты – Китай и Индия. Число государств, находящихся во враждебных отношениях с США либо не определивших своего отношения к ним, весьма невелико: Куба, Северная Корея, Иран, Ирак, Ливия, в какой-то мере – Белоруссия и Афганистан.

Все эти достижения внешней политики США необходимо постоянно сопоставлять с позициями этой страны в международных организациях и международных финансовых институтах, на мировых рынках передовых технологий и наиболее важных видов сырья, наконец, в умах и сердцах многих простых людей, до сих пор наивно верящих в "доброту" и "богатство" Америки, в ее способность приютить бездомных и накормить голодных. Справедливости ради следует признать, что, хотя США делают это порой крайне топорно, лучше их пока еще ни одна страна в мире не смогла приютить беженцев, накормить голодающих, указать другим государствам направление развития, как они сделали это там, где правительства согласились на американскую политическую и экономическую помощь.

Казалось бы, есть основания полагать, что главный итог развития США, как страны и общества, в их взаимосвязях с окружающим миром на рубеже XX века – формирование отношений партнерства и взаимодействия при "лидирующей" роли Америки. Этот вывод важен сам по себе; он проясняет как многие моменты эволюции международной системы, так и определенные тенденции внешнеполитического курса США. Так, программные документы Госдепартамента в 1997 году свидетельствуют, что администрация США ставит достаточно смелые и амбициозные цели по созданию мирового порядка, в котором за ними сохранятся контрольные, регулирующие функции.

Пожалуй, наиболее важным последствием формирования системы квазиимперской зависимости других стран от США может стать сильнейшая асимметрия в вопросах международной безопасности. Речь идет о том, что при такой структуре мирового порядка "по-американски" главные источники конфликтов и потрясений сохранятся еще длительное время: бедность, отсталость, болезни, ухудшающаяся окружающая среда и так далее. Зная опыт решения таких проблем в США (вспомним хотя бы историю индейцев, коренных жителей Америки), можно предположить, что основным рецептом борьбы с бедностью и отсталостью в мире будет создание резерваций планетарного масштаба, где за счет благотворительности богатых будут содержаться бедные и отсталые народы.

Этот метод мог показаться эффективным (хотя с нравственных позиций он всегда был неприемлем), когда речь шла об относительно небольших группах индейцев Северной Америки, уцелевших от массового уничтожения. Если же учесть, что бедных на планете сегодня в десятки, если не в сотни раз больше, чем богатых (имеются в виду "богатые нации"), что они способны организовываться в движения, партии и государства, а эти государства, в свою очередь, могут разрабатывать и принимать на вооружение средства массового поражения, парализующие любую попытку силового решения со стороны США, то ситуация выглядит совсем иначе.

Идея американского "лидерства" оказывается подвешенной на тонкой нити национальных интересов США: если "лидерство" сулит определенные дивиденды и не грозит слишком большими издержками – значит, оно хорошо и полезно, если же означает потери – людей, техники, финансов и так далее – то оно неприемлемо. Остальному миру остается лишь выжидать, каково будет решение США, и радоваться, если Вашингтон согласится помочь союзнику, испытывающему опасения по поводу своей безопасности, или горевать, если в США сочтут, что американская помощь в данном случае окажется слишком дорогой. Пример Европы показывает, что, прислушиваясь к посулам американцев, большинство стран с легкостью отказывается от коллективных форм обеспечения безопасности через механизм ОБСЕ и предпочитает НАТОвские гарантии, за которыми стоит Вашингтон.

Особые проблемы создает перспектива мира "по-американски" для России, страны, делающей только первые шаги по пути вхождения в мировое сообщество на достойных для нее началах. Россия сохранила место члена Совета Безопасности ООН, принята в качестве члена "восьмерки" наиболее развитых стран мира. Но из-за сложностей управления страной в переходный период, отсутствия опыта формирования внешней политики в условиях демократии, недостатка глубоких знаний об окружающем мире в инстанциях, принимающих внешнеполитические решения, наша страна не сумела сохранить достаточную свободу действий при вхождении в мировое сообщество. США, более заинтересованные в дружественной, чем в ожесточившейся и исполненной решимости добиваться своего России, сочли нужным попытаться реализовать несколько задач: во-первых, "приручить" ее, сделать более "чуткой" к американским интересам, более расположенной разделить американское видение международных процессов, в том числе в сфере контроля над вооружениями, экономического развития, соблюдения прав человека и тому подобное; во-вторых, не препятствовать России в принципе войти в те "клубы" и организации, без которых не может обойтись ни одно современное государство, хотя и заставить ее при этом заплатить определенную "цену" в виде готовности подписать важные для США документы (СНВ) или уступок по региональным вопросам; в-третьих, использовать нынешний переходный период, когда Россия слаба экономически и еще не определилась политически, для превращения ее в зависимого и подконтрольного партнера с помощью займов, навязанных Вашингтоном "правил", системы противовесов на постсоветском пространстве (Украина, Казахстан, Азербайджан), продвижения НАТО на восток.

При таком подходе шансы включения России в новый мировой порядок, создаваемый американцами, значительно повышаются. Это имеет ключевое значение для позиций и перспектив США в других регионах, поскольку уменьшается число возможных центров влияния, в частности – региональных, и, соответственно, сужаются возможности для маневра любой страны, ставшей объектом американского влияния. Следовательно, появляется новое поле взаимодействия между обеими странами в дополнение к диалогу по контролю над стратегическими вооружениями, и Россия может найти некую новую для себя "нишу" в том мировом порядке, который строит Вашингтон.

В этой связи закономерен вопрос: как это выглядит сейчас. Существуют довольно реальные перспективы превращения США в "глобального лидера", признаваемого если не всеми странами, то хотя бы их большинством. Такого рода лидерство не во всем и не всегда может быть обращено во вред тем, кто согласился и еще согласится на него и воспримет американское руководство. Но все же вне создаваемой по американской модели глобальной системы остается немалое число стран, пусть и не открыто враждебных США, но, тем не менее, сохраняющих самостоятельность или испытывающих сомнения: Россия, Китай, Индия – прежде всего. Сегодня эта расстановка сил пока не порождает конфликта и может генерировать его еще не скоро. Но она уже свидетельствует о том, что Америка далеко не для всех стала "образцом" или безусловным лидером. В будущем это может сказаться на судьбе и самих Соединенных Штатов, и всей планеты. Таким образом, на рубеже веков взаимоотношения США с остальным миром можно охарактеризовать как уравнение со многими неизвестными.

Литература
1. The United States as a World Leader. Remarks by Richard H. Stanley, 37th Strategy for Peace Conference. Warenton. (Va:). – 1996. – Oct. 24.
2. Layne, C., Schwartz, B. American Hegemony – Without an Enemy // Foreign Policy. -1993. – N 92. – P. 5-23.
3. Wachington Post. – 1996. – Mar. 15.
4. Haas, R. Military Force: A User’s Guide // Foreign Policy. – 1994. – N 96. – P. 21-37.
5. The United States and the World: Finding a New Balance. World Peace Foundation, Annual Report, 1991. Boston (Ma). – 1991.
6. Mandelbaum, M. Reluctance to Intervene // Foreign Policy. – 1994. – N 5. – P. 3-18.