Восточная и Центральная Азия в диалоге цивилизаций

Закрытые для европейцев, двери Цинской империи всегда были открыты для владетелей Центральной Азии в связи с возложенной ею на себя миссией приобщения «восточных» родственных народов и «западных варваров» к китайской  цивилизации

Восточная и Центральная Азия в диалоге цивилизаций
Клара Хазифова
"Экономические стратегии – Центральная Азия", №5-2007, стр. 16-23

Хафизова Клара Шайсултановна – д.и.н., университет «Кайнар».

Диалог цивилизаций Центральной Азии с Китайской Срединной равниной ( ) уходит корнями в глубокую древность. Очагом китайской цивилизации является долина реки Хуанхэ, где в разные времена обитали племена, которые были предками современных ханьцев, монголов, тюрков, тибетцев. Цивилизационный диалог между ними отражен в памятниках материальной культуры и письменных источниках. В мифологизированной форме свидетельством диалога является "Повествование о Сыне Неба Му" ("Му Тяньцзы чжуань" ). Этот источник со времени его обнаружения вызывает многочисленные дискуссии и сомнения у ученых разных стран. Как бы то ни было, в произведении отражено предание о прибытии с Запада одного из народов – предков ханьцев – чжоусцев.
Выяснить точную локализацию конечной цели путешествия чжоуского правителя, как и его точный маршрут, пока не представляется возможным. Однако, вне всякого сомнения, он пролегал через Центральную Азию и территорию Казахстана. Конечным пунктом путешествия вана Му некоторые китайские ученые сегодня считают Алтай и район озера Зайсан. Если это так, то путешествие было совершено на территорию Казахстана, пограничную с Монголией и Восточной Сибирью. Наряду с новыми археологическими находками материалы "Му Тяньцзы чжуань" позволят более точно описать культурноцивилизационный фон этого региона в древности. Примечательно, что для памятника характерна дружественная тональность и а порой и родственный дух – народы в нем выступают равноправными партнерами чжоусцев. Этот дух исчез к рубежу тысячелетий в эпоху Хань.

В период Хань (II в. до н. э. – II в. н. э.) диалог возобновился в полную силу, о чем свидетельствуют материалы по истории владений Сюнну, Усунь, Кангюй, Давань, Болюй. Политическим и культурным центром Усунь было Семиречье, а территория включала районы провинции Ганьсу (КНР), Синьцзяна, Казахстана и Кыргызстана. Усуньскоханьские отношения включали дипломатические, торговоэкономические, культурные связи, военный и брачный союзы, то есть весь спектр цивилизационного взаимодействия. Ханьская империя по своей политической и культурной значимости не уступала другим древним империям мира. Она была центром международного сообщества в Восточной Азии, что стало результатом широкого распространения конфуцианской идеологии. Приобщение стран к этому сообществу определялось словами "гуй хуа" ( ) или "гуй шунь" ( ). Эти слова состоят из двух иероглифов. Первый из них можно перевести как "подчиниться ", "возвратиться", а второй – как "культура, цивилизация ". В древности этими зложения, словами стало выражаться подчинение Ханьской империи (1), поэтому впоследствии зачастую использовались их синонимы, среди них "гуй хуа" ( ), где слово "Хуа", буквально означающее "цветущий", стало синонимом слова "Китай". Таким образом, "цивилизованность " в китайском менталитете была равносильна приобщению к китайской цивилизации и подчинению ей. Эти понятия стали устойчивыми сочетаниями и составляли моральную основу внешней политики китайских государств независимо от того, кто стоял у власти: ханьская или чужеземная династия.

В Европе в понятие "цивилизация " вкладывали другое значение, однако во внешней политике оно так же, как и в Китае, зачастую использовалось для оправдания.

Слово "цивилизация" восходит к латинскому слову civilis, а производный от него глагол civilizer схож с определением маркиза В.Р. Мирабо в трактате "Друг законов" (1757): "Цивилизация есть смягчение нравов, учтивость, вежливость и знания, распространяемые для того, чтобы соблюдать правила приличия и чтобы эти правила играли роль законов общежития".

Китайцы также понимали под цивилизацией смягчение нравов и цивилизованное поведение, но строго отвечающее конфуцианским требованиям нравственности и морали. Снобизм был одинаково присущ как европейской, так и китайской цивилизации. Европейцы вначале относили к цивилизованному мировому сообществу лишь христианский мир, деля остальные миры на "варварские" и "дикие" (2). Это деление мало чем отличается от ханьской классификации международного сообщества: "хань – мань – и", которая также благополучно просуществовала до начала ХХ в. Следовательно, мало чем отличается и политика "цивилизованных стран" в отношении "нецивилизованных ", то есть навязывание теми или иными способами собственных цивилизационных понятий. Однако у всех народов есть понятия уважения, почитания, доброжелательности, которые отличались только формой выражения. Многообразие форм выражения этих понятий хорошо прослеживается по старинному протоколу приема высоких гостей, чужеземных правителей и их посольств.

Этикет неоднократно был причиной препирательств китайского двора с послами европейских стран, в результате чего последние возвращались домой, не выполнив своих миссий. Между тем сами китайские послы (в эпоху династий Мин и Цин) исполняли ритуал коленопреклонения, принятый при китайском дворе, перед чужеземными правителями в России и странах Центральной Азии (3). В Европе в то время было принято становиться на одно колено и целовать императору руку. В России европейский протокол стал внедряться в период правления Петра I. Сегодня же протокол унифицирован согласно стандартам, разработанным европейским международным правом.

В ханьскую эпоху началось формирование внешнеполитических стратагем, отточенных к III веку – периоду Сражающихся царств. Наиболее эффективной и постоянно реанимируемой и модернизируемой в отношении Центральной Азии является стратагема "отрубания правой руки сюнну". Она лежала в основе всей усуньской политики Ханьской империи, а также успешно применялась и в ХVIII в. Это говорит о том, что в ее основе лежал не этнический, а геополитический принцип.

Цивилизационный диалог между Восточной и Центральной Азией продолжался и в Cредние века, при этом тюрко-монгольский элемент претерпевал изменения и имел тенденцию к большему разобщению.

Следующим интересным этапом цивилизационного диалога является предмонгольский период. В связи с этим представляет интерес история государства каракиданей, которое было создано династией из Восточной Азии. От слова "каракидань" образовались слова "Китай" и "китайцы", вошедшие в тюркские и славянские языки. Каракидани, настроенные антагонистически по отношению к ханьцам, в то же время стремились воспроизвести формы китайской государственности – интересная характерная черта развития государства и государственности в Семиречье в ХII в.

Этот процесс был прерван монголо-татарским нашествием. Кидани постепенно тюркизировались и вошли в состав народов Центральной Азии под своим именем. Государство киданей, объединившее под своей властью Семиречье, Синьцзян и Хорезм, является важным этапом истории культуры Центральной Азии и яркой страницей ее диалога с Восточной Азией.

Почитание сторон света (юга или востока), правой или левой стороны, отрезание правых или левых ушей для подсчета потерь в воинах – все эти аспекты культуры поведения имели большое значение в государственных и религиозных ритуалах и обрядах прошлых веков. Монголы почитали правую сторону и отрезали правые уши поверженных врагов, а маньчжуры, напротив, почетной считали левую сторону и отрезали левые уши. У казахов и сегодня бытует присловье: "Отрежу уши" – для урезонивания шалуна-сына. Это не что иное, как отголосок древнего обычая.

Интересно было бы проследить взаимодействие цивилизаций в идеологии – между конфуцианством, даосизмом и патриархально-родовыми традициями, а также между ними и тенгрианством.

В эпоху Хань господствующей идеологией в Китае стало конфуцианство, победившее в острой борьбе с даосизмом. Конфуцианство возобладало, так как больше отвечало имперским амбициям ханьцев. Практическое применение его постулатов во внешней политике Китая в Центральной Азии можно проследить до конца ХIХ – начала ХХ в., вплоть до падения последнего феодального государства на территории Китая – Цинской империи.

Значение конфуцианской идеологии для формирования устойчивых внешнеполитических концепций Китая было велико. Глубокое проникновение его основополагающих критериев в менталитет ханьцев, способность к модернизации показывают его живучесть и в наши дни. Конфуцианская идеология и историческая наука оказали огромное влияние на формирование национального самосознания ханьцев, на понимание ими мироустройства и места в нем Срединной равнины. Все это так или иначе отражалось во внешней политике Китая.

С мифических времен и до конца феодального периода истории цивилизацию несла на своей спине лошадь – прекрасное и благородное животное. Конь находился в центре цивилизационно-культурного диалога Восточной и Центральной Азии почти более трех тысяч лет. В Азии одомашнивание лошади произошло приблизительно в 4000 г. до н. э., рисунки с изображением лошади относятся к прекраснейшим образцам искусства древнейших народов. Лошадь являлась ключом к богатству пастбищных просторов и к душе кочевых народов. Она – гарант их свободы.

Прогресс человечества обусловил переход от сакрального отношения к коню к его утилитарному использованию на войне и в мирном хозяйстве (4). Все прекрасное у тюрко-монгольских народов сравнивается с одухотворенным образом коня, что отразилось и в китайской средневековой литературе. Конь является прекрасной иллюстрацией взаимодействия и взаимопроникновения цивилизаций, что можно проследить в фольклоре и литературе, искусстве, военном деле, торговых и политических связях. Лошадь преодолела национальные, расовые и этнические барьеры.

Числовая характеристика культурных символов также является неизменным элементом цивилизационного взаимовлияния и его противостояния в Восточной и Центральной Азии. Цифра 9 и ее многократность пронизывают многие явления политической культуры тюрко-монгольских народов, в особенности обычаи их аристократов – чингисидов. Кроме того, чингисиды придавали мистическое значение цифре 13: Чингисхан являлся представителем 13-го поколения "золотого рода", впервые он совершил геройский поступок в 13 лет. Наездниками в байге большей частью были дети 10-13 лет. У кочевых народов подросток в 13 лет получал первый боевой опыт, сыновья правителей в этом возрасте могли возглавить посольство. В коневодстве существовало 13 главных видов масти коней, каждый из которых делился на 13 подвидов. Подобно тому, как северные народы различают более 300 цветов снега, кочевые народы имеют более 300 терминов для описания лошади. В пронизанное поэзией описание входят масть, общая стать коня, его поступь, грива, хвост, копыта, особые пятна и отметины, а также любые сочетания этих признаков. Соединение одухотворенного образа коня с цифровой и цветовой символикой придает яркость и своеобразие не только фольклору, но и политической культуре народов Восточной и Центральной Азии.

В Казахстане интерес к мифам и легендам, к тотемным, числовым, графическим и цветовым символам возник на заре суверенитета, в связи с работой над новой государственной атрибутикой (5). В гербе, на флаге Казахстана отражены мифические предания, что выразилось, к примеру, в образе крылатых тулпаров, в семи звеньях их рогов, в числе артиллерийских залпов при инаугурации президента. Они являются вещественным воплощением роста национального самосознания, любви и уважения к своему духовному прошлому. Отрадно, что духовная символика находит воплощение в архитектуре новой столицы Казахстана, в ее мостах, новых памятниках и зданиях.
Диалог цивилизаций Восточной и Центральной Азии возобновился в середине ХVIII в. между Цинской империей и казахскими ханствами. И вновь в его центре, как в древние и Средние века, – конь. Казахские ханства оказались в тисках цивилизаций, что отразилось на жизни и деятельности казахских ханов: Абулмамбета, Аблая, Вали, Кенесары, а также султанов: Алтынсары, Тезека и многих других.

С гибелью Джунгарского ханства в середине ХVIII в. прервалась многовековая связь тюркских и монгольских народов, объединенных кочевой цивилизацией. А сама эта цивилизация постепенно сошла на нет под натиском китайской и европейской цивилизаций, а также c уходом в историю времени кочевых обществ. Однако в региональном масштабе чингисизм в обновленном варианте продолжал оказывать влияние на цивилизационный диалог. Выход Цинской и Российской империй в Центральную Азию вызвал новый всплеск цивилизационного противостояния, завершившегося поражением идеалов патриархально-феодальных обществ. Между самими обществами также развернулась борьба за жизненное пространство: за земли, торговые интересы и политическое влияние. Китайская цивилизация обогатилась и обновилась в связи с маньчжурскими завоеваниями, приобрела черты азиатского космополитизма. Чингисизм служил объединяющим фактором идеологии правящих классов, а конфуцианство способствовало сохранению основ китайской (ханьской) цивилизации. Конфуцианская идеология лежала в основе всей внешней политики Цинской империи, она пронизывает форму и содержание всех ее принципов. Есть множество примеров практического применения конфуцианских постулатов в диалоге со степными правителями, их "приобщения к китайской цивилизации" ("гуй хуа"). Закрытые для европейцев, двери империи были всегда открыты для владетелей Центральной Азии в связи с возложенной ею на себя миссией приобщения "восточных" родственных народов ("мань") и "западных варваров" ("и") к китайской цивилизации. Многонациональный и многоконфессиональный Китай претендовал на роль лидера в отношении Восточной и Центральной Азии, придавая большое значение цивилизационному взаимодействию.

Внешняя политика Цинской империи поддерживала казахскую государственность феодального типа, а политика царской России вела к упразднению института ханства и вовлечению Казахстана в государственно-административную и колониальную систему империи. Разделение цивилизационных ареалов, неуклонно стремившихся навстречу друг другу, завершилось в ХVIII в., когда тюрко-монгольские народы вошли в состав Цинской и Российской империй. В ХIХ в. царская Россия и Цинская империя, позабыв на время свои распри, объединили усилия против слабых исламских государств, раздираемых внутренними противоречиями. В то же время великие державы считали возможным использовать исламский фактор друг против друга. Исламским государствам в этом противостоянии не хватило ни идеологических, ни научно-технических ресурсов. Исламская государственность в Центральной Азии потерпела поражение как несоответствующая историческим перспективам народов региона. Последняя попытка создания исламского государства на территории Восточного Туркестана также завершилась поражением в результате столкновения глобальных геополитических интересов США и СССР. С тех пор народы региона избрали светский путь развития в рамках евразийской цивилизации.

Сегодня созданы новые условия для гуманитарно-культурного сотрудничества, которое является частью цивилизационного диалога. В Центральной Азии строятся новые коммуникации, расширяется экономическое сотрудничество, углубляются как двусторонние политические контакты, так и контакты в рамках региональных и всемирных организаций. Диалог цивилизаций продолжается в новых исторических условиях регионализма и глобализма, однако груз прошлого продолжает давить, а новые ростки пробиваются с трудом.

Примечания
1. Цы хай. – Шанхай, 1989. – С. 1065.
2. См.: Gong Gerrit. The Standard of "Civilization" in International Society. Oxford, 1984.
3. См.: Коростовец И. Китайцы и их цивилизация. – Смоленск: Русич, 2003.
4. О состоянии коневодства в Казахстане в прошлом и сегодня см. прекрасно иллюстрированное издание: Ракишев К., Тугел С. Казанат. – Алматы: ТОО "Издательский дом Таймас ", 2006.
5. Абдакимов А. История Казахстана. – Алматы, 1994.