Россия — Запад: требуется концепция ограниченного возмездия. Взгляд экономистов

По мнению авторов, России следует менять склад оборонного мышления: в противовес непосильной задаче, которую подразумевает идея всеохватывающих ударов, предлагается сосредоточить усилия на немногих географических целях с гарантией их исчезновения с лица Земли.

Николай Шмелев, Валентин Федоров
Россия – Запад: требуется концепция ограниченного возмездия. Взгляд экономистов
"Экономические стратегии", №08-2008, стр. 06-11

Шмелев Николай Петрович – директор Института Европы РАН, академик РАН. Федоров Валентин Петрович – заместитель директора Института Европы РАН, экс-губернатор Сахалина, профессор.

В свое время гонка вооружений между Западом во главе с США и СССР закончилась крушением последнего. Пока военная техника была относительно несложной, Советский Союз мог одновременно поддерживать гражданские отрасли производства. Эта поддержка и тогда была недостаточной. Но положение значительно ухудшилось с достижением стратегического паритета вооруженных сил (1). Увеличивавшийся военный потенциал с учетом кардинального качественного обновления требовал колоссальных материальных и финансовых средств. Эти непроизводительные изъятия из валового продукта обескровливали экономику и отрицательно влияли на жизненный уровень населения. Вследствие дефицита товаров первой необходимости росло недовольство в обществе. Экономическое неблагополучие явилось прямым следствием перевооруженности страны и силового противостояния с Западом. Воздержимся здесь и далее от обилия цифр, которые, в общем-то, известны. По долгу своей профессии экономисты первыми ощущают разорительность военного бюджета, но по сложившейся традиции меньше других принимают участие в военно-политических дискуссиях. В свою очередь, генштабисты не раз поскальзывались на "арбузной корке" экономики.

После коллапса СССР в определенных российских кругах были распространены иллюзии относительно беспроблемности дальнейших отношений с США. Считалось, что поскольку устранен решающий, идеологический фактор расхождений и прекратилось противоборство социализма и капитализма, то не существует больше причины для конфронтации Соединенных Штатов и новой России, которая на первых порах проводила в отношении заокеанской державы комплементарную политику. Что хорошо для США, то хорошо для России – такого рода девизом руководствовались проамерикански настроенные отечественные деятели. Наша страна пошла, по выражению Путина, на уступки колониального характера. Например, она обязалась заблаговременно в одностороннем порядке информировать Запад о передвижении российских войск на своей территории. Однако иллюзии вскоре развеялись. Доброжелательная позиция России воспринималась как слабость, как готовность быть на вторых ролях. Шаг за шагом США наращивали свое преимущество, в том числе геополитического характера. Они имеют за границей более 800 своих военных баз и тратят на вооружение 4% валового продукта. Союз НАТО вплотную продвинулся к российским границам, и этот процесс продолжается, если иметь в виду Украину, Грузию, а в перспективе и другие страны. Без всякой необходимости развертываются системы ПРО в бывших социалистических странах. Всего не перечислить. Одновременно нарушаются достигнутые ранее договоренности, причем логическая неувязка фактов и объяснений не смущает американских руководителей и их европейских сторонников.

Анализируя действия США, нельзя не прийти к следующему выводу. Своей стратегической целью Соединенные Штаты определили ликвидацию России как адекватного военного конкурента, как равносильного игрока, способного нанести смертельный ответный удар. Обезопасить себя на все случаи жизни путем навязывания России военной недееспособности – таков консенсус американской политической элиты, независимо от партийной принадлежности и имени президента. Как считается, современные условия дают благоприятные возможности для достижения этой цели ввиду внутренних и внешних трудностей постсоветской России. Ее сознательно вынуждают к новой гонке вооружений, которая будет иметь катастрофические для нее последствия. Кое-кто из российских экспертов предельно оголяет вопрос, рассматривая его в сугубо военной плоскости. Как считается, "России предстоит война, в которой на карту будет поставлено само ее существование", "война уже на пороге". Речь идет о том, "как же России выстоять в возможной крупномасштабной войне" (2).

С экономической точки зрения военно-промышленный комплекс представляет собой тяжелое иго для общества и государства. Удельные затраты на новинки научно-технического прогресса, попадающие затем в гражданские отрасли, чрезвычайно высоки по сравнению с мирным производством, другими словами, по своей товарной наполняемости военный рубль не может конкурировать с отдачей в гражданских подразделениях народного хозяйства. Если бы дело обстояло иначе, то непропорционально вооруженный Советский Союз ("Верхняя Вольта с ракетами" – по известному выражению) был бы самым продвинутым научно-техническим государством в мире. Панегирики в отношении пионерной, созидательной роли военных расходов неуместны. Военные расходы, по выражению одного классика политэкономии позапрошлого века, суть прямой вычет из национального богатства – это все равно что бросать в воду каждый энный мешок зерна (3). PR-кампании, проводимые Министерством обороны, ничего в этом отношении не меняют и изменить не могут.

Заслуживает внимания также другой аспект экспорта вооружений. Торговля оружием – это прибыль для одной стороны и финансовые траты для другой. Лидеры такой торговли, а это последовательно США, Россия, Германия, Франция, сначала собирают плату за свои поставки, а потом выражают обеспокоенность по разным поводам – нестабильности в том или ином регионе боевых действий, вопиющей бедности в странах-покупателях оружия и т.п. Между тем одной из важнейших причин всего этого являются высокоорганизованные государства Старого и Нового Света. Ни один саммит "восьмерки" в последние годы не обходится без разговоров на заданную тему, за которыми, однако, не следуют соответствующие шаги. Ставка на милитаризацию как на двигатель прогресса представляет собой серьезную экономическую ошибку, которая в отличие от некоторых других ошибок конкретно взятого правительства не устраняется стихийными рыночными силами по схеме "неравновесие – равновесие – неравновесие", а формирует постоянное обременение народного хозяйства. Это – "червь в яблоке", не поддающийся обнаружению при помощи формул или математических методов (4).

Накопленный опыт учит разные стороны по-разному. Если США заранее уверены в успехе своего сценария и их не остановить переговорами и предложениями о снижении уровня и скорости вооружений, не переубедить политикой умиротворения, то российское руководство, не желая втягиваться в полномасштабное соперничество, разрабатывает планы асимметричного ответа. Не надо быть военным специалистом и нет нужды заглядывать в секретные документы нашего Генштаба, чтобы понять: вызов принят и идет тотальное и глобальное восстановление военной мощи России. Тотальное, потому что затронуты все виды вооружений, глобальное, потому что возобновлено патрулирование по глобусу воздушного и океанского пространства. В глазах рябит от плановых установок по военному переоснащению. Такую позицию следовало бы приветствовать, если бы не навязчивые вопросы: "А сколько это стоит?", "Удержится ли ответ в рамках асимметрии?", "Достаточно ли асимметрии для отпугивания потенциального агрессора?" и т.п. Логика силового состязания, когда речь идет о жизни и смерти стран и цивилизаций, будет менять представления о соразмерности нападения и обороны. Асимметричный ответ означает пропуск тех или иных фаз в гонке вооружений, выпрямление кривой путем совершенствования арсенала. Асимметрия одной стороны неизбежно вызовет асимметрию другой, и этот процесс превратится в ту самую гонку вооружений, которой мы хотели бы избежать.
Иного развития событий не следует ожидать до тех пор, пока предпочтение отдается концепции взаимного гарантированного уничтожения – "стреляющий первым погибнет вторым". Она предполагает массированный отпор путем нанесения ударов по важнейшим центрам противника на всем пространстве страны. Речь идет о большом количестве объектов – военных, промышленных, административных, финансовых. При наихудшем исходе они должны превратиться в радиоактивную пустыню. Поднимется ли когда-нибудь после этого страна – не волнует противника. Логика понятна: чем ужаснее перспектива, тем больше шансов для мирного сосуществования. Однако держать под постоянным ракетным прицелом территорию США плюс ее зарубежные военные базы, подводные лодки, воздушные цели, а в недалеком будущем, вероятно, и космические спирали – неподъемный груз для страны, отстающей от мирового лидера по всем главным экономическим показателям. На американскую чашу весов следует положить также всестороннюю поддержку ее союзников. Один 27-страновой Европейский союз чего стоит!

Высокую активность в наращивании вооружений показывают страны Восточной Европы, здесь темпы затрат превышают среднемировые. Такова их плата за приобщение к атлантической солидарности. Валовый продукт "семерки" в 15 раз превышает российский показатель (по паритету покупательной способности), доля России составляет менее 7%. В этом плане не приходится ожидать каких-либо принципиальных позитивных изменений в будущем для России, несмотря на нынешнюю эйфорию по поводу экономического роста. Обращает на себя внимание следующая интерпретация фактов западными, в том числе европейскими экспертами. Они в сильных выражениях характеризуют осуществляемую Россией модернизацию Вооруженных сил, которые в 1990-е гг. пришли в запущенное состояние. России приписываются всяческие агрессивные намерения. Одновременно эксперты благожелательно воспринимают наращивание Соединенными Штатами военных расходов, которые более чем в 15 раз превышают соответствующие российские затраты (по западным источникам, в 2007 г. – 546,80 млрд долл. и 35,37 млрд долл.).

Удержание военного паритета не только с США, но и со всем Западом означало бы повторение пройденного – экономическое истощение России (товарный дефицит, очереди, мобилизационная экономика), как это произошло с Советским Союзом. С тем же финалом. СССР выпускал ракеты, как сосиски (слова Хрущева), но слабел с каждым годом. Удручающе выглядит сейчас по сравнению с прошлым демографический фактор, численность лиц призывного возраста в нашей стране уменьшается на 70-75 тыс. в год (5). Развитие информационных технологий, стержень современного военного дела, также оставляет желать лучшего.

Надо сознавать, что России не по силам руководствоваться идеей всеохватывающих ударов. Но нельзя также вставать на путь пацифизма и отказываться от модернизации вооружений. Иначе возьмут голыми руками. Нужна осмотрительность и по отношению к другим странам, набирающим силу. Китай уже сейчас (в 2007 г.) тратит на свою армию в 1,6 раза больше, чем Россия. Грядущий многополярный мир отнюдь не будет царством всеобщего счастья.

Следовательно, надо менять склад оборонного мышления. Военная доктрина Российской Федерации, утвержденная Указом Президента РФ № 706 от 21 апреля 2000 г., как отмечается в преамбуле, является документом переходного периода, и ее положения могут уточняться и дополняться с учетом изменений военно-политической обстановки и т.д. Следует отметить обеспокоенность некоторых российских военных специалистов по поводу нашей военной науки. Употребляются довольно рельефные выражения: она "не в полной мере отвечает современным требованиям", "упадок", "военная практика стала опережать военную теорию" (6). Вместе с тем нужно приветствовать новую Концепцию внешней политики Российской Федерации, утвержденную Президентом РФ Д.А. Медведевым 12 июля 2008 г., где заявляется, что "Россия не даст вовлечь себя в затратную конфронтацию, в том числе в новую гонку вооружений, разрушительную для экономики и пагубную для внутреннего развития страны".

Как представляется, число объектов потенциального противника, выбранных для поражения, следует свести к минимуму, и это не обязательно должны быть военные укрепрайоны. Скорее всего, нет. Этот перечень составят наиболее важные центры общенационального значения, включая столицу, возможный разгром которых с огромными демографическими потерями был бы фактором сдерживания для стороны, замышляющей недоброе.

Никакой тайны здесь не может быть. Напротив, всем заранее должна стать известна судьба названных объектов-заложников при эвентуальной войне двух держав. Смысл пересмотра стратегии состоит в том, что, не участвуя в разорительной гонке вооружений и не имея шансов одержать верх над США, Россия сосредоточила бы все свои усилия на немногих географических целях с гарантией их исчезновения с лица Земли. Эти цели могут пересматриваться – икс, игрек, зет. Стопроцентной защиты в ракетно-ядерную эпоху не существует, гегемония еще не есть монополия. Или иначе: стреляющий первым не останется невредимым. Тогда США в принятии решения станут перед маргинальным выбором – с одной стороны, допустимо ли пойти на эти тяжелейшие жертвы, которые навсегда искалечат выжившую нацию и подорвут ее обороноспособность на радость другим "странам зла" – они не преминут воспользоваться возможностью свести счеты с заокеанской державой. С другой стороны, придется осознать бессмысленность попыток перебороть Россию, не развязывая войны. Неизбежность повторения 11 сентября 2001 г. в более чем 10-тысячном увеличении покажется слишком большой ценой, чтобы решиться на военную агрессию в силу имперских амбиций или мессианского самомнения и будет подталкивать американский Белый дом в направлении благоразумной политики.

Легенда о Давиде и Голиафе здесь не подходит. Нужен другой сюжет. Представим себе великана, который готовится к поединку с менее сильным противником. Если исход будет заранее известен – великан победит, но сам навсегда останется, скажем, без глаза, руки или ноги, – то вполне логично он задаст себе вопрос: а зачем мне это нужно? И по здравом размышлении не вступит в схватку.

А если вступит, то тут бессилен нормальный разум. Востребован не валовый подход, когда уничтожается все живое и неживое по другую сторону траншеи, на это не хватит сил, а избирательный прицел с максимальным КПД. Обратим внимание на суждение, высказанное на страницах журнала "США – Канада": "На практике взрывы на территории США даже двух-трех китайских боеголовок мегатонного класса привели бы к всеобщей панике и полной дезорганизации государственного управления" (7). Отдавая должное дипломатичности автора, добавим, что подобные последствия вызвали бы взрывы боеголовок и другого национального происхождения.

Что касается европейских стран, весьма и весьма уязвимых и связанных с США статьей 5 Вашингтонского договора 1949 г., то аналогия с "большим братом" возникает сама собой. Натовская Европа с сотнями американских ядерных бомб (от 200 до 350), хранящихся к тому же в ненадлежащих условиях, должна сознавать, что, позволив вовлечь себя в конфликт, она получила бы от "медведя" (как иногда именуют там Россию) неотвратимый удар, а потому в ее интересах не эскалация вооружений, это привычное занятие американцев, а их сдерживание – и вооружений, и американцев.

Главная проблема отношений между Европой и Россией состоит в том, что Европа согласна подчиняться Соединенным Штатам и подчиняется, а Россия нет. Расширение Евросоюза ничего здесь не меняет. Происходит лишь арифметическое сложение ВВП, территорий, численности населения, а зависимость от США как была, так и остается. Закон превращения количества в качество в данном случае не работает. Неравноправие между Старым и Новым Светом – малоприятный факт для Европы, и о нем предпочитают не говорить, подобно тому как члены благородного общества не склонны распространяться о своих недугах или инвалидности. Европа является таким инвалидом в западном альянсе.

Корень проблемы заключается в военной недееспособности Европы. В этой области она не соответствует вызовам XXI в. и потому вынуждена искать защиты у США. От кого? В первую очередь от России, которую, как считается по обе стороны Атлантики, нельзя исцелить от якобы генетически предопределенной агрессивности. Поэтому приветствуется все, что способствует ослаблению России, что направлено против нее, и чем больше, тем лучше. Соответственно, встречаются в штыки действия самой России по отстаиванию собственных государственных интересов. Получается что-то вроде абсурда: у любой страны могут быть свои государственные интересы, а вот Россия, чтобы понравиться кому-то, не должна их иметь, ей следует от них отказаться. Уступки Советского Союза и новой России на этом поприще не имеют себе равных. Что она получила взамен? Ответ: усиление давления со стороны НАТО и Евросоюза. Подчинение одного континента другому не следует понимать как приказ в духе "встать-лечь". Для этого нет необходимости, хотя отношения между ними носят непростой характер. Бывают и осложнения. Но совпадение цивилизационных ценностей является залогом органического союза США и Европы. Экспертами часто переоцениваются расхождения между ними в пользу Европы, при этом отмечается ее самостоятельная и прогрессивная роль в подходе к тому или иному вопросу. Отдавая должное позиции "обелить Европу", нужно вместе с тем отметить, что речь идет об отдельных аспектах мировой политики, о частностях. Лидерство США не ставится Европой под сомнение. Максимум, на что Европа претендует, так это на инициативу согласованного отхода от согласованной позиции.

В свое время политика Советского Союза была нацелена на то, чтобы оторвать Европу от США, играя на нюансовых противоречиях между ними. Успеха он не достиг. Тем не менее подобные тенденции не изжиты до сих пор, а именно – стремление переубедить и переманить Европу на свою сторону. Такой подход не только бесперспективен, но и подпитывает подозрения относительно российских намерений внести раскол в западный мир. Значит ли это, что Европа не заслуживает отношения к себе как к высокой договаривающейся стороне, что более целесообразно вести все дела напрямую с США, через голову Европы. Нет, не значит. Чрезвычайная военная слабость делает Европу более чувствительной во внешней политике, а следовательно, более восприимчивой к аргументам и другим точкам зрения. Для России она является своеобразным каналом воздействия на США, размягчения заокеанских позиций в трудном диалоге Москвы и Вашингтона. Против своего покровителя Европа никогда не пойдет, но высказать собственное мнение ей не воспрещается. Для США это никакое не обременение, тем более что Европа не едина в своих воззрениях на существующие реалии, и США всегда могут выбрать нужное для себя.

При оценке концепции ограниченного возмездия следует помолчать о высокой морали на фоне висящей над всем миром опасности быть многократно уничтоженным при наступлении часа "икс". Молох не исповедует вегетарианство (8). Добавим только, что при желании предстать святее других можно опорочить любое дело, даже самое благородное. Так, честь и хвала норвежским создателям мирового хранилища семян на Шпицбергене, что гарантирует сохранение этих культур при любых катаклизмах на Земле, в том числе ядерной войне. Но, обладая перевернутым мышлением, можно все поставить с ног на голову и выдвинуть "обвинение": мол, надо не готовиться к войне, а активнее бороться за мир во всем мире. Между прочим, статьи и книги о потенциальном нападении не обходятся без слов "гарантированное уничтожение" (9). Все, что касается войны, находится вне моральных критериев. Иначе давно надо бы запретить, подобно наркотикам, международную торговлю оружием, ибо в наш просвещенный век негоже наживаться на смерти и страхе.

Помнится, Мао предлагал советскому руководству не бояться войны с Западом: пусть погибнут миллионы и миллионы своих граждан, зато на капиталистическом пепелище расцветет социалистический рай. Изложенная концепция ограниченного возмездия создаст для Запада схожую картину, и, подобно СССР, он вряд ли выберет кощунственный кровопролитный вариант, несмотря на патологическую нелюбовь к России. В свое время концепция ограниченного возмездия имела хождение в Европе, причем понести существенный урон должен был Советский Союз. Так что она – не абсолютная новость в международной политике. Да и сейчас она де-факто никуда не исчезла. Зададимся вопросом: зачем Франция, выведенная Шарлем де Голлем в 1966 г. из военной структуры НАТО, сохраняет свой ядерный кулак? Он нужен ей не для победы, не для того, чтобы умереть в обнимку с потенциальным противником, а для отпугивания, устрашения, для демонстрации возможности поквитаться с этим противником.

А вот другой пример, показывающий, что концепция так или иначе работает. Чехия все-таки пошла навстречу США и позволила разместить у себя радиолокационную станцию ПРО. Население районов, где должно быть установлено оборудование, протестует, не желая оказаться жертвой непредвиденных обстоятельств. То же самое можно сказать о поляках, проживающих в местности, где американцы устанавливают свои противоракетные установки. Не трудно представить, каким мощным фактором в пользу примирения может стать антивоенное движение в заокеанской державе и особенно в тех ее центрах, которым – как заранее известно – уготована незавидная судьба. Так что пришло время России задуматься о практической целесообразности концепции неполного возмездия, за что мы и выступаем. Это нелегкое решение, ибо его трудно совместить с привычным имперским мышлением. Упоминавшаяся Военная доктрина РФ в одном месте почти соприкасается с изложенной нами позицией. Так, в пункте 8 говорится: "В современных условиях Российская Федерация исходит из необходимости обеспечить нанесение заданного ущерба любому агрессору (государству или коалиции государств) в любых условиях". Вопрос состоит в том, что понимать под заданным ущербом – нулевое уничтожение агрессора или какой-то другой вариант?

Экономия на гонке вооружений может успешно сочетаться с другим направлением – расширением зарубежной нефте- и газопроводной системы, которая приносит осязаемые экономические выгоды, но сильно беспокоит Запад. Если сейчас доля "Газпрома" в общем потреблении газа в Европе составляет 26%, то к 2020 г. она может увеличиться до 33% (10). Для ФРГ этот показатель уже сегодня равен 35%. Оценивая общий курс нынешнего российского руководства, английский журнал Economist отмечает, что оно намерено переписать окончание холодной войны (11). Если Запад видит в российских поставках нефти и газа угрозу для себя, а компанию "Газпром" называет новым стратегическим оружием, то это его дело. Имея в виду Россию, Польша, как мы помним, выступила с предложением создать своего рода "энергетическое НАТО" с возможным применением военных мер воздействия. Создание международной нефтегазовой инфраструктуры стоит дорого, но в условиях мировой непредсказуемости эти инвестиции можно рассматривать как специфические оборонные затраты, а специфика выражается в том, что они приносят реальную прибыль. Конечно, расширение данного сектора внешней экономики должно быть ограничено разумными рамками. Создавать угрозу для Запада (воспользуемся его терминологией), да за это еще и получать оплату – разве не рациональная политика?

Возможно, кто-то спросит: почему для России априори устанавливается военное неравноправие и допускается, что Запад (США) может раскассировать Россию, а Россия его нет? Тогда придется повторять аргументы сначала, выделив сердцевину: Россия экономически надорвется на высокотехнологичной милитаризации и вследствие производительной слабости, депопуляции, падения доли русских и нерешенности национального вопроса канет в Лету. Без войны. Уберечь экономику от непозволительной перегрузки, а страну от такой незавидной доли – задача из задач, решение которой означает шанс сохранения России.

ПЭС 8293/11.11.2008

Примечания
1. Относительно времени установления паритета процитируем О.А. Гриневского, возглавлявшего в советское время делегацию на переговорах по ограничению вооружений в Европе. "В закрытом Письме ЦК КПСС "О рассмотрении на майском (1972 г.) Пленуме ЦК КПСС вопроса о международном положении и об итогах советско-американских переговоров" указывалось: президент Никсон признал, что в 1959 г. – во время его первого визита в Москву и дебатов с Хрущевым – соотношение стратегических наступательных вооружений было 10:1 в пользу США. Теперь оно 1:1" (Россия XXI. 2008. № 1, с. 35).
2. Русский журнал. 2008. № 4, с. 60, 63. Редакция этого журнала публикует справку о том, что в 2000 г. национальной доктриной безопасности США было декларировано право нанести при необходимости ядерные удары по семи государствам: России, Китаю, Ираку, Ирану, Северной Корее, Ливии и Сирии. Не следует также недооценивать роковую опасность сбоев по разным причинам в системе оповещения о действиях предполагаемого противника. Такие случаи имели место как в США, так и в СССР. Западные эксперты особо отмечают критическую ситуацию, возникшую на компьютерных экранах Министерства обороны СССР 26 сентября 1983 г., когда "мир, вероятно, так близко еще не подходил к катастрофе". См.: Die Zeit, 2008, № 39. S. 110.
3. Слова американского президента Дуайта Эйзенхауэра о чрезмерном влиянии тамошнего военно-промышленного комплекса, сказанные им по телевидению при уходе с поста в 1961 г., часто цитируются. Менее известно его публичное заявление, сделанное в 1953 г., о том, что производить оружие – это значит воровать у голодных людей. См.: Die Zeit, 2008, № 37. S. 94.
4. О разных точках зрения на проблему переноса новинок из оборонного сектора в гражданский подробнее см.: Шалимов Л.Н., Лесных В.В. Вертикальная интеграция в институциональной трансформации ОПК. Екатеринбург, 2008, с. 26-28 и др.
5. Российская газета. 2008. 11 июля.
6. Военная мысль. 2000. № 3, с. 68; Военная мысль. 2008. № 7, с. 26-27.
7. США – Канада. 2008. № 4, с. 21.
8. Об этом см., например: Slim H. Killing Civilians: Method, Madness and Morality in War. Columbia University Press, 2007.
9. См. например: США – Канада. 2008. № 4. Здесь приводятся расчеты гарантированного уничтожения 25% населения в разных странах.
10. Международная жизнь. 2008. № 4.
11. The Economist, 2008, February 16th. p. 62.