Российский потенциал асимметричных войн XXI века: социально-экономический аспект

Слабая Россия неминуемо станет полем соперничества, цивилизационного противостояния, которое может угрожать существованию не только самих соперничающих за российское «наследство» цивилизаций, но и всему человечеству… Только сильная Россия сможет сыграть роль «моста», соединяющего цивилизации.

Дмитрий Сорокин
Российский потенциал асимметричных войн XXI в.: социально-экономический аспект
"Экономические стратегии", №3-2005, стр. 12-17

Сорокин Дмитрий Евгеньевич — и.о. директора Института экономики РАН, д.э.н., профессор.

Как показывает исторический опыт, фундаментальной причиной войн являлась борьба за установление контроля над ресурсами в самом широком смысле этого понятия. Это мог быть пространственный ресурс, ресурсы инфраструктуры (вспомним конфликты из-за контроля над Босфором и Дарданеллами или Суэцким каналом), сырьевой ресурс, человеческий ресурс и т.д. И если основой межгосударственных войн являлась борьба за контроль над ресурсами между различными государственно организованными предпринимательскими элитами, то в гражданских войнах борьба за ресурсы велась между элитами, сложившимися внутри одного государства, или между сложившейся элитой и теми группами, которые хотели занять ее место, используя ресурс государственной власти (хотя есть немало примеров, когда гражданская война инспирировалась извне с той же целью). Если учесть это обстоятельство, становится понятно, что угроза военных конфликтов довольно тесно коррелируется с циклами экономической конъюнктуры, что было отмечено еще Н.Д. Кондратьевым. Каждый новый цикл технологического развития характеризуется вовлечением в движение капитала новых видов ресурсов. Соответственно возникает борьба за них, которая при определенных обстоятельствах может принять форму военного конфликта. Кроме того, новый цикл технологического развития может привести к изменению сложившегося соотношения сил между центрами, контролирующими ресурсы. В результате возникает борьба за передел ранее поделенных ресурсов. Первая и Вторая мировые войны являются яркими иллюстрациями этого тезиса.

В этой связи нельзя не обратить внимание на цикл, характеризующий изменение соотношения сил между крупнейшими цивилизационными центрами современного мира (см. табл. 1).

Таблица 1. ВВП (% от мирового)

* Без Ближнего и Среднего Востока
Источники: 1820 г. — Лунев С.И. Социально-экономическое развитие крупнейших стран Евразии: цивилизационный контекст//Восток — Запад — Россия. — Сб. статей. — М.: Прогресс-Традиция, 2002. — С. 161, 162; 1950, 2000, 2015 гг. — Мир на рубеже тысячелетий (прогноз развития мировой
экономики до 2015 г.). — М.: Издательский дом «Новый век», 2001. — С. 550–552; 2025 г. — оценка Института международного развития Гарвардского университета (Уткин А. Геоструктура ХХI века//Независимая газета. — 01.09.00. — С. 8).

Бурный рост таких цивилизационных центров, как Китай и Индия, неминуемо обостряет проблему ресурсной обеспеченности. Вместе с тем потребность поддержания условий существования "золотого миллиарда" также требует соответствующей ресурсной базы.

Наконец, следует помнить, что ХХ в. породил экологическую угрозу.

В опубликованном в 2002 г. докладе экспертов ООН отмечается, что к 2032 г. экологически разрушенными могут оказаться до 70% земной суши, при этом основной урон будет нанесен развивающимся странам (в частности, в Южной Америке и на Аравийском полуострове будет загрязнено до 80% почвы, а острый дефицит питьевой воды коснется 90% населения; 1). Такая ситуация в не столь отдаленном будущем потенциально способна породить не только масштабные столкновения за овладение благоприятными территориями, но и изменение сложившихся форм социальной организации, в масштабе как человечества, так и отдельных социумов.

С одной стороны, современные мощности и технологии исключают использование полномасштабных войн в качестве инструмента политики, прежде всего между державами "ядерного клуба", – они ставят под угрозу само существование человека как биологического вида, хотя, конечно, такую угрозу нельзя полностью исключить. С другой стороны, бесспорное технологическое и экономическое превосходство Запада, которое будет сохраняться в обозримом будущем, также ставит под сомнение целесообразность военного конфликта с ним на межгосударственном уровне. Таким образом, возможный военный конфликт за обладание ресурсной базой переводится из межгосударственного в асимметричный, когда государству (или группе государств) противостоит негосударственная организация, располагающая возможностью нанести существенный урон противоположной стороне.

Не важно, какая это будет организация – религиозная, этническая или какая-либо еще. Важно понять, что потенциальная возможность возникновения такой организации кроется в углубляющемся глобальном социально-экономическом неравенстве. В докладе ООН "О развитии человека" за 1999 г. констатировался факт, что доходы 20% населения мира в богатейших странах превышали доходы 20% населения беднейших стран в 1960 г. в 30 раз, в 1990 г. – в 60 раз, а к 2000 г. – в 74 раза (2). В докладе МВФ "Обзор мировой экономики" (World Economic Outlook, May, 2000; 3), оценивающем политико-экономические итоги прошлого века, отмечается, что если в странах, представлявших в начале прошедшего столетия богатейшую четверть населения Земли, среднедушевой ВВП увеличился к концу столетия в 6 раз, то противоположный квартиль ограничился трехкратным ростом. Результатом явилось увеличение коэффициента Джини с 0,40 до 0,48. "Разрыв между богатыми и бедными странами, – отмечается в докладе МВФ, – в ХХ в. чудовищно вырос".

Главной чертой экономического роста прошлого века, если использовать для его измерения среднедушевой показатель ВВП, был "разгул неравенства".
В такой ситуации в современном мире всегда найдется достаточно людей, готовых на самые отчаянные поступки, не по идейным соображениям, а потому, что, совершив подобный поступок, они смогут оставить своим детям средства для защиты от голодной смерти. Соответственно, потенциальные "полководцы" асимметричных войн всегда найдут достаточное количество потенциальных рекрутов. Вместе с тем велик соблазн использовать такие организации для защиты или экспансии национально-государственных интересов. В результате, с одной стороны, когда подобные организации возникают самостоятельно, они могут рассчитывать на потенциальных союзников в лице государств, чьи интересы в данный момент совпадают с целями организации. С другой стороны, возникновение таких организаций может стимулироваться (прямо или косвенно) государствами с целью реализации собственных интересов. Пример Афганистана – яркое подтверждение этого тезиса.

На этом фоне Россия с учетом складывающихся тенденций ее социально-экономического развития представляет собой, с одной стороны, потенциальное поле, а с другой – источник асимметричных войн в наступившем столетии.

Во-первых, дело в том, что на территории России сосредоточены ресурсы, в установлении контроля над которыми потенциально заинтересован любой из существующих или претендующих на этот статус мировых центров силы. Прежде всего это территориальный ресурс. Размерность и местоположение территории России могут быть использованы для размещения экологически неблагополучных производств. Территория России – естественный "мост" для движения товаров в глобальной торговой сети. Значительная часть территории России, удобная для проживания, характеризуется чрезвычайно низкой плотностью населения.

Во-вторых, Россия – это один из крупнейших в мире минерально-сырьевых потенциалов. В частности, на ее территории располагается свыше 60% мировых запасов апатитового сырья, более 40% прогнозных запасов природного газа, около 40% металлов платиновой группы, около 30% подтвержденных запасов железных руд и никеля, более 25% олова, свыше 20% угля и кобальта, около 13% нефти, более 10% меди, свинца, цинка, урана (4).

В-третьих, Россия обладает и крупнейшими в мире запасами лесных ресурсов, морепродуктов, питьевой воды и экологически чистых территорий, пригодных для сельскохозяйственного (аграрно-промышленного) освоения. При этом Россия непосредственно соприкасается с крупнейшими мировыми цивилизационными центрами – Западной Европой, Китаем, Японией, исламским миром, потребности развития которых определяют их экспансию в отношении того или иного ресурса, которым ныне обладает Россия.

Для Европы – это топливно-сырьевые ресурсы и территории для размещения экологически неблагополучных производств.

Для Китая – это также топливно-сырьевые ресурсы и территории для "сбрасывания" избыточного населения. Поскольку по крайней мере до середины наступившего столетия для Китая прогнозируется повышательная фаза экономического цикла, потребность в освоении этих ресурсов будет нарастать (5).

Для исламского мира Россия, с одной стороны, – конкурент на мировом рынке энергоносителей.

С другой – для его радикальных движений Россия, в силу этнического и конфессионального состава ее населения, – плацдарм для мировой экспансии и источник рекрутирования сторонников для такой экспансии.

Борьба за занятие стратегически приоритетных позиций на российском пространстве неизбежно становится одной из стратегических целей упомянутых цивилизационных центров. Ясно также, что США не смогут "наблюдать со стороны" борьбу за российские ресурсы, результатом которой может стать усиление геополитико-экономических позиций какой-либо из соперничающих сторон. В такой ситуации США вынуждены уже на нынешнем этапе стремиться обеспечить себе наиболее выгодные "стартовые позиции" для этой борьбы. Таким образом, геополитическое положение России таково, что она неизбежно становится "яблоком раздора" для основных цивилизационных центров современного мира. До середины второй половины ХХ в. сдерживание такой экспансии обеспечивалось контролем российской государственной власти над всей территорией страны, опирающимся на ее экономическую мощь. Однако развитие системного кризиса Российского государства в конце ХХ в. повело к его распаду (6) и как следствие – к экономическому ослаблению, затрудняющему контроль над оставшейся территорией. Начавшийся с 1999 г. так называемый экономический рост, во-первых, еще далек от обеспечения восстановления докризисного уровня, а во-вторых – носит крайне неустойчивый характер (см. табл. 2).

Таблица 2. Динамика основных социально-экономических показателей РФ (1989 г. = 100%)

*Максимальное падение.
** С учетом предварительной оценки итога 2004 г.
Источники: 1998 г. — расчет по данным Госкомстата; 2004 г. — расчет по данным Росстата (Вопросы статистики. — 2005. — № 3. —
С. 59, 60, 62, 68); 2008 г. — расчет по данным: Основные показатели прогноза социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2008 года, представленным на заседание Правительства РФ 7 апреля 2005 г.

Восстановление докризисного уровня ВВП, прогнозируемое к 2007-2008 гг., при почти вполовину меньшем, чем докризисный, уровне инвестиций в основной капитал не может быть объяснено лишь более эффективным использованием последних. Ныне инвестиций не хватает даже для того, чтобы обеспечить простое восстановление изношенного оборудования (см. табл. 3).

Таблица 3. Динамика возрастной структуры производственного оборудования в промышленности

Источники: 1980, 1990 и 2000 г. — Российский статистический ежегодник, 2002. — М.: Госкомстат России, 2002. — С. 356; 2003 г. — Обзор конъюнктуры инвестиционного рынка в 2003 году. ЦЭК при Правительстве Российской Федерации. — М.: 2004, март. — С. 6.

По сути, наблюдающийся рост, как показывают расчеты экспертов Института экономики РАН (см. табл. 4), базируется на сложившейся внешнеэкономической конъюнктуре, которая по определению – поскольку связана с ценами на сырье и продукцию первого передела – не может быть устойчивой. Вместе с тем складывающиеся воспроизводственные пропорции показывают, что и прогнозируемый рост основывается на тех же источниках (см. табл. 5).

Таблица 4. Структура вклада факторов роста промышленного производства, %

Источники: 1999–2002 и 1999–2003 гг. — Френкель А., Сергиенко Я. Нефть — по-прежнему наше все//Русский фокус. — 2004. — № 45. — С. 33; 2004 г. — Френкель А. Нас ждет инерционный рост//Российская бизнес-газета. — 25 января 2005 г. — С. 4.

Таблица 5. Динамика структуры инвестиций в основной капитал промышленности (% от общего объема инвестиций)

Источники: 1992–2002 гг.: Экономика и жизнь. — 2004. — № 17. — С. 3; 2003 г.: Россия: экономическая конъюнктура. Инф.-аналит. сб. — Вып. 1. — М.: ЦЭК при Правительстве РФ, 2004, март. — С. 114; 2004 г. (I квартал): Россия: экономическая конъюнктура. Инф.-аналит. сб. — Вып. 2. — М.: ЦЭК при Правительстве РФ, 2004, июнь. — С. 102.

Таким образом, с одной стороны, российская экономика расширенно воспроизводится в качестве источника энергоресурсов, с другой – сокращает возможности саморазвития (7), что ведет к ослаблению возможностей контроля над национальной ресурсной базой и тем самым "стимулирует" внешнюю экспансию. Включение в военно-политические и экономические союзы, образованные иными цивилизационными центрами, территорий, "отпавших" от России на западе и юге, участившиеся требования территориальных уступок практически по всему периметру границ РФ, сочетающиеся с "освоением" российской территории "де-факто" – лишь видимые иллюстрации данного тезиса.

Вместе с тем Россия, по крайней мере в ближайшие 20 лет, сохранит военный потенциал, который исключает прямое военное столкновение за обладание ее ресурсами.

В этих условиях развязывание на территории России асимметричных военных конфликтов становится соблазнительным средством взятия под контроль российского ресурсного потенциала. Тем более что социальное положение российского населения превращает его в потенциал для рекрутирования живой силы асимметричных войн.

Разрыв в доходах между 10% самых богатых и 10% самых бедных вырос с 4,5 раза в 1992 г. до 14,8 раза в 2004 г. (при этом если в период с 1994 г., когда он достиг максимального значения 15,1 раза, до 1998 г. он снизился до 13,8 раза, то с началом экономического роста в 1999 г. он также начал расти). Соответственно, коэффициент концентрации доходов (Джини) вырос с 0,289 в 1992 г. до 0,402 в 2003 г. и до 0,406 в 2004 г., что является наивысшим показателем за весь рассматриваемый период (8).

На фоне роста социально-экономического расслоения российского общества практически пятая часть населения, согласно официальной статистике, получает доходы ниже официально установленного прожиточного минимума.

Рассматривая эту проблему с точки зрения потенциальной угрозы асимметричных войн на территории Российской Федерации, следует иметь в виду, что бедность и высокий уровень дифференциации доходов ведут к росту национализма. Последнее иллюстрируется результатами социологических исследований, проведенных по заказу фонда Эберта (Германия) Институтом комплексных социальных исследований РАН. Согласно этим исследованиям, число респондентов, считающих, что Россия должна быть государством русских или что русские должны иметь больше прав, чем другие народы, выросло с 25,1% в 1995 г. до 30,6% в 1998 г. и до 37,1% в 2003 г. При этом если среди респондентов, относимых к обеспеченным слоям, этой точки зрения придерживались 32,7%, то среди бедных слоев – 40,6%. Одновременно доля респондентов, считающих, что Россия должна быть общим домом многих народов и все они должны обладать равными правами и не иметь никаких преимуществ друг перед другом, сократилась с 64,9% в 1995 г. до 64,1% в 1998 г. и до 54,3% в 2003 г. (среди респондентов, относимых к обеспеченным слоям, так считало 57,1%, а среди бедных слоев – 51,3%). Одновременно сократилось и число не определившихся с ответом – с 10,5% в 1995 г. до 8,5% в 2003 г. (9). Надо ли пояснять, что это значит для многонационального, многоконфессионального и мультицивилизационного государства, каким является Российская Федерация?

Накопленный социальный потенциал асимметричных войн может реализовываться, с одной стороны, во внутрироссийской борьбе за контроль над властным ресурсом государства, позволяющим, в свою очередь, установить контроль над ресурсным потенциалом страны. С другой – в борьбе за контроль над российскими ресурсами со стороны внешних сил. Возможность превращения этого потенциала в действительность во многом определяется неустойчивым социально-экономическим положением государств, непосредственно граничащих с Россией на западном, южном и значительной части юго-восточного направления и несущих в себе такой же потенциал асимметричных войн.

Наконец, нельзя не принимать во внимание и то обстоятельство, что необходимость защиты национально-государственных интересов в условиях недостаточности для этого собственных экономических возможностей может "подталкивать" Москву к прямой или (что более вероятно) косвенной поддержке лидеров асимметричных войн, ведущихся с державами-конкурентами.

Изменение этой ситуации возможно лишь через восстановление статуса России в качестве одного из мировых "полюсов" силы, способных устойчиво обеспечивать собственную безопасность. Ослабление России в стратегическом плане не выгодно ни одному из ныне доминирующих и развивающихся цивилизационных центров. Слабая Россия неминуемо станет полем соперничества, цивилизационного противостояния, которое может угрожать существованию не только самих соперничающих за российское "наследство" цивилизаций, но и всего человечества. Сильная Россия, во-первых, не будет угрожать граничащим с ней цивилизациям, т.к. ее территориальный и, соответственно, природный ресурсы далеко не освоены ею самой, во-вторых, будучи одним из самостоятельных цивилизационных центров, если не исключит угрозу межцивилизационных столкновений, то, по крайней мере, выступит серьезным фактором, сдерживающим такие столкновения.

В-третьих, только сильная Россия сможет сыграть роль "моста", соединяющего цивилизации, в том числе на основе совместного, взаимовыгодного освоения ее ресурсного потенциала.

---

Примечания
1. Миреев А. Нас ждет смерть от жажды?//Московская правда. – 27.05.02. – С. 1.
2. Экономика и жизнь. – 2000. – № 1. – С. 1.
3. См.: Мировая экономика в ХХ веке: потрясающие достижения и серьезные проблемы//Мировая экономика и международные отношения. – 2001. – № 1.
4. Источники: Андрианов В.Д. Россия: экономический и инвестиционный потенциал. – М.: ОАО "Экономика", 1999. – С. 32-33; Кокошин А.А. Политика национальной безопасности России в условиях глобализации (краткий очерк). – ОКОРОИ ИМЭМО РАН, 2001. – С. 8; Россия в окружающем мире: 1999. Аналитический ежегодник. – М.: Издательство МНЭПУ, 1999. – С. 108, 111-113, 115, 116; НГ-Политэкономия. – 2000. – № 8. – С. 9; Макаров А.А., Фортов В.Е. Тенденции развития мировой энергетики и энергетическая стратегия России//Вестник РАН. – 2004. – Т. 74. – № 3. – С. 201.
5. Не следует забывать и нарастающие потребности Индии. Как отмечает аналитик ИК "Тройка Диалог"
В. Нестеров: "Если Китай сам обеспечивает себя нефтью примерно наполовину, то Индия приблизительно на 30%. За последние 10 лет добыча Индии росла примерно на 2,4% в год, а потребление – на 6,1%. Так что Индия еще больше, чем Китай, заинтересована в российской нефти" (Орехин П., Самедова Е. Индия готова купить немного активов ЮКОСа//Независимая газета. – 22 февраля 2005 г. – С. 4).
6. Как отмечает З. Бжезинский, границы России "стали такими, какими они были с Кавказом в начале 1800-х годов, со Средней Азией – в середине 1800-х годов и, что намного более драматично и болезненно, с Западом – приблизительно в 1600 г., сразу же после царствования Ивана Грозного" (Бжезинский З. Великая шахматная доска. – М.: Международные отношения, 1999. – С. 109).
7. "Опыт США, Японии и Германии показывает, что импорт машиностроительной продукции для отраслей жизнеобеспечения и для самого машиностроительного ядра развития ведущей роли в этих странах не играет" (Амосов А.И. О формировании теории эволюционной экономики//Эволюционная экономика и "мейнстрим". – М.: Наука, 2000. – С. 86).
8. Источники: 1992 г. – Римашевская Н.М. Социально-экономические и демографические проблемы современной России//Вестник РАН. – Т. 74. – 2004. – № 3. – С. 211. 2003-2004 гг. – Социально-экономическое положение России. 2004 г. XII. Федеральная служба государственной статистики. – М.: 2005. – С. 223.
9. Бызов Л. После смуты//Литературная газета. – 2004. – № 18. – С. 3.