Российский бизнес – взгляд посла Её Величества

Чрезвычайный и Полномочный Посол Великобритании сэр Родерик Лайн дал интервью главному редактору журнала “ЭС” Александру Агееву. Предметом разговора стало состояние российской экономики. Г-н Посол особо остановился на том, как выглядит российский бизнес “со стороны”, на впечатлениях западных компаний, рассматривающих Россию не с точки зрения возможности портфельных инвестиций, а на предмет осуществления прямых финансовых вложений.

Сэр Родерик Лайн
Российский бизнес – взгляд Посла Ее Величества
"Экономические стратегии", 2001, №2, стр. 06-17

Сэр Родерик Лайн, Посол Великобритании в Российской Федерации, имеет колоссальный опыт работы в области внешней политики, бизнеса, научных исследований. Опыт редкий даже для ветеранов британской дипломатической службы. Он представлял Великобританию в 18 международных агентствах и организациях, включая ВТО, комиссариаты ООН по делам беженцев и правам человека, Международный комитет Красного Креста; занимал руководящие посты в Секретариате премьер-министра при Джоне Мэйджере и пост заместителя министра по иностранным делам и делам Содружества; работал в британских представительствах в Азии, Африке, Европе. Более года Родерик Лайн посвятил научным исследованиям в Королевском институте международных отношений. Некоторое время он консультировал британскую компанию British Gas по вопросам международных отношений и занимался мониторингом ее инвестиционных проектов. Примечательно, что почти половина срока дипломатической службы Родерика Лайна так или иначе связана с Россией. Его вклад в укрепление российско-британских связей в самых различных областях огромен. Родерик Лайн абсолютно уверен, что у этих связей, в том числе и торгово-экономических, прекрасные перспективы. В беседе с Александром Агеевым, главным редактором журнала "Экономические стратегии", которая состоялась 2 марта 2001 года в посольстве Великобритании в Москве, Родерик Лайн обозначил основные вехи и принципы развития британской экономики, поделился своими мыслями о российском бизнесе, рассказал о собственной деятельности. В ходе встречи Александр Агеев вручил Родерику Лайну диплом "Экономический труд столетия", которым была удостоена по итогам проекта "Экономика – ХХ век" книга "Общая теория занятости, процента и денег", написанная соотечественником Посла Ее Величества Джоном Мейнардом Кейнсом.

– Уинстон Черчилль полагал, что размышления над прошлым могут послужить руководством для будущего и позволят новому поколению исправить некоторые ошибки предшественников. В связи с этим я хотел бы попросить Вас дать оценку того, каким было прошедшее столетие для Великобритании. Можно ли сравнить судьбу Британской империи с судьбой Российской империи?

– Если попытаться написать об этом, получится очень толстая книга. Я принадлежу к первому постимперскому поколению британцев, поскольку родился в 1948 году, в год заката Британской империи. Думаю, наиболее важным уроком, который можно извлечь из факта ее распада, является то, что нам многое удалось уже после неизбежного начала деколонизации. Мы смогли установить конструктивные отношения с бывшими колониями на новой основе, отбросив обиды и горечь. Наше сознание постепенно изменялось, хотя это был длительный процесс. У британцев ушло почти полстолетия на то, чтобы привыкнуть к мысли, что их страна больше не великая держава. В 1945 году Великобритания еще была сверхдержавой, одной из тех, что победили во Второй мировой войне, но поддерживать этот статус она уже не могла. Не слишком большая проблема для моего поколения, но подлинная трагедия для предыдущего.

Наверное, самым важным нашим достижением на пути адаптации к новым условиям стало создание Британского Содружества, которое сегодня называется просто Содружеством. Это не организация, не военный альянс, а ассоциация 50 независимых государств, своего рода клуб, позволяющий сохранять взаимовыгодные контакты во многих областях. Мы проводим открытые политические дискуссии, встречи глав правительств, устанавливаем экономические связи. Главное в этих многообразных отношениях то, что люди могут встречаться друг с другом не только на высшем уровне. К примеру, членами Ассоциации юристов Содружества являются люди, обучавшиеся по унифицированным программам. Они встречаются, чтобы обменяться информацией и помочь друг другу.

В России, мне кажется, ситуация совершенно иная. Российская империя включала в себя не отдаленные территории, а непосредственно граничащие с ней страны. Думаю, всем нам надо понять, что Советский Союз распался лишь несколько лет назад. Чтобы привыкнуть к этой мысли, людям необходимо время. Я искренне сочувствую России, потому что мы тоже прошли по этому пути. Полагаю, что в будущем у РФ установятся прочные и взаимовыгодные отношения со всеми ее соседями. При распаде империи возникают неизбежные проблемы, для решения которых потребуется время.

– Дайте, пожалуйста, Ваше определение империи. Не является ли Содружество в некотором роде квазиимперией – ведь в нем существуют довольно прочные связи. Может, Британская империя в каких-то формах еще сохранилась?

– Нет. Империя – это группа государств, подчиняющихся определенным правилам, продиктованным одной страной, занимающей главенствующее положение по отношению к этой группе государств. Содружество же представляет собой добровольное объединение стран, в котором не существует лидера или контроля. Все страны-участницы председательствуют в Содружестве поочередно. В секретариат Содружества входят представители разных стран, чаще всего – не британцы. Это очень демократичное сообщество, в котором существуют правила, общие для всех, хотя большая их часть нигде не записана и их нельзя рассматривать как конституционные. Нет никаких формальных стандартов, которым должны соответствовать страны, желающие присоединиться к Содружеству, хотя его костяк составляют государства, сотни лет находившиеся под британским владычеством. Но есть среди членов Содружества две страны, которые никогда не являлись частью Британской Империи – Камерун и Мозамбик. В некоторых странах-членах Содружества говорят по-французски, они одновременно являются членами объединения стран-франкофонов. Содружество – это уникальное образование.

– Сможет ли лет через 100 и Россия присоединиться к Содружеству?

– У России, скорее всего, возникнут некоторые трудности в плане соответствия неформальным критериям, необходимым для членства. Это, главным образом, использование английского языка и исторические связи, то есть то, что присуще наследию стран-участниц Содружества.

– У нас сегодня существует множество различных мнений по поводу перспектив развития России в XXI веке. Существует ли стратегия развития Великобритании в XXI веке?

– Нельзя планировать на век вперед – это слишком большой срок. Британцы славятся своим прагматизмом – мы никогда не жили по стратегическому плану, в соответствии с какими-либо концепциями или идеологиями. У нас есть ценности и идеалы, в которые мы верим, и определенные интересы в окружающем мире, которые необходимо защищать. Но генерального плана, как и что делать, у нас нет. Более того, к таким планам мы относимся крайне подозрительно. Одним из важнейших международных вопросов для Британии традиционно является свобода торговли. Наша экономика на 25 процентов зависит от внешней торговли, а это исключительно высокий процент. Британцев и британские компании можно встретить по всему земному шару. Выступая за свободу торговли в рамках Евросоюза и за его пределами, мы полностью поддерживаем идею вступления в ВТО таких стран, как Россия и Китай. Благодаря ВТО, а до ее появления – нескольким раундам переговоров в рамках ГАТТ, после окончания Второй мировой войны растет либерализация мировой торговли. Это привело к значительному увеличению ее объема и помогло повысить общий уровень благосостояния во всем мире.

Однако материальные условия жизни – это еще не все. Мы пытаемся способствовать развитию демократии во всем мире, используя свое влияние для утверждения принципа соблюдения прав человека.

Никто, конечно же, не знает, каким будет мир в XXI веке. Многие пытаются строить предположения, большинство из которых, скорее всего, окажется неверным. Великобритания, как островное государство, будет, исходя из своих интересов, действовать самостоятельно. Но в то же время она является членом Евросоюза, что экономически крайне выгодно для нее. Этот клуб, расширяющийся по мере присоединения новых членов, развивает рыночную экономику, основанную на демократических началах. Поэтому во имя ценностей, которым мы привержены, одним из наших устремлений в XXI веке будет расширение Евросоюза и усиление его роли и влияния в мире. Если же Вы спросите меня, что сегодня, в 2001 году, является для нас самым важным, я отвечу – уничтожение наследия "холодной войны", всестороннее обеспечение более тесной интеграции России в Европу, где живет большая часть населения вашей страны, а также в мировые экономические структуры.

События в России очень сильно отражаются на жизни в Западной Европе вообще и в Британии в частности. Они влияют на нашу безопасность, наше благосостояние. Поэтому мы крайне заинтересованы в том, чтобы Россия развивалась как стабильное и демократическое государство. Такая заинтересованность не имеет ничего общего с альтруизмом. Она обусловлена естественным национальным интересом. Мы больше не противники, у нас нет причин видеть друг в друге врагов. Но этого недостаточно. Для того чтобы установить прочные связи, необходимо иметь одинаковый уровень благосостояния.

– Если говорить о политике Ельцина и Путина, чей курс Вам представляется более соответствующим "естественным" национальным интересам Великобритании?

– Смена власти, случившаяся год назад, выборы, новый Президент, экономическая программа Правительства, принятая летом 2000 года – это только полдела, даже меньше. Поэтому было бы неправильно делать какие-либо выводы, исходя из такого короткого промежутка времени. Безусловно, мы очень стремимся к тесному сотрудничеству с Россией, идущей по пути к рыночной экономике и прочной демократии. Обнадеживает, в частности, тот факт, что особые усилия теперь сконцентрированы на преодолении структурной слабости российской экономики. Но программа модернизации крайне амбициозна. В ней поставлены непростые задачи реформирования электроэнергетики, газовой промышленности, железнодорожной системы, систем пенсионного обеспечения, образования и социального страхования, разработки нового налогового кодекса. Причем это только некоторые направления деятельности. Тот, кто ожидает немедленного прогресса во всех этих областях, мягко скажем, оторван от реальности. Однако, справедливости ради, следует отметить, что определенная работа уже ведется. Правительство предприняло некоторые шаги по дерегулированию, чтобы облегчить условия функционирования бизнеса. Для достижения намеченных целей необходимо новое законодательство, разработка которого требует крайней тщательности, а следовательно – времени. Кроме того, некоторое время уйдет на принятие новых законов Думой. Мы искренне желаем России успеха в осуществлении этих реформ. Однако пока у меня не сложилось какого-то определенного мнения. Думаю, это произойдет года через 3-4.

– Существуют ли в Великобритании различия между национальной культурой и бизнес-культурой? Или обе эти сферы объединяет общая система ценностей?

– Не думаю, что здесь есть заметные различия. Люди, работающие в бизнесе, ничем не отличаются от тех, кто занят в сфере услуг, от государственных служащих, от работающих в благотворительных организациях и так далее. Вы выбираете работу в зависимости от вашего отношения к жизни. Что особенно важно: в Великобритании, каким бы видом деятельности вы ни занимались, везде есть четкие, понятные правила, и все добровольно их придерживаются. Наша налоговая система опирается на внутреннюю ответственность людей и их готовность платить налоги, которые идут на строительство современных больниц и школ. Основной целью бизнеса является его рост, получение прибыли. Это очень важный, но не единственный ценностный ориентир. В этой сфере есть своя этика, требующая, чтобы люди работали цивилизованно. Например, совершенно недопустимо использовать угрозы физической расправы для заключения выгодных сделок или разрешения споров. Для этого необходим прочный юридический фундамент, позволяющий в случае возникновения проблем решать дела в суде. Я думаю, законодательная база очень важна для любой страны. У нас она создавалась веками – в Великобритании существует твердая вера в справедливость судебного процесса. Нельзя сказать, что наша юридическая система не имеет недостатков и не допускает ошибок. Но британцы неизменно уверены – если обратиться в суд, можно ожидать справедливого решения. И это, если хотите, один из столпов, на которых держится наше общество.

– А если задать этот вопрос применительно к российскому обществу? Я имею в виду социальную ответственность бизнеса и различия интересов населения и олигархов.

– Процесс капиталистического развития России начался совсем недавно и носит хаотичный характер, это понимают все. От появления прочной законодательной базы бизнес только выиграет. Мне показалось очень символичным, что в 2000 году лидеры российского крупного бизнеса убедились в необходимости повышения прозрачности деловой активности, оценили достоинства прозрачной системы бухгалтерского учета. На утверждение этих принципов в России уйдет немало времени. Когда рухнула старая система, у вас образовался своего рода вакуум силы, который быстро заполнили мощные группы, не имевшие правовых или внутренних, нравственных ограничителей, свойственных, скажем, бизнесу в других странах. А такие ограничители необходимы для успешного развития в долгосрочной перспективе. Без них невозможна эффективная интеграция российского бизнеса в западный рынок. Приведу пример. В российской экономике существуют секторы, куда весьма полезно было бы привлечь иностранные инвестиции. Примером может служить нефтегазовая промышленность, развитие которой является весьма дорогостоящим. Но инвесторы не вложат туда средства, если будут уверены, что их деньги разворуют, а подобные случаи были. Когда такое происходит, это обычно получает широкую огласку, что подрывает российскую репутацию на мировых финансовых рынках и вызывает нежелание инвесторов работать в России. Человек ворует деньги и в течение какого-то времени чувствует себя превосходно: он "нагрел" инвесторов на 100 миллионов долларов. Однако его непорядочность подрывает репутацию российского бизнеса, и, если он вновь обращается за инвестициями, то получает жесткий отказ. В результате Россия проигрывает. Значит, главное – осознать, что соблюдение правил игры служит интересам российского бизнеса. Я думаю, понимание этого придет.

– Вы достаточно долго были на острие потока зарубежных инвестиций в Россию. Как Вы думаете, каково отношение иностранных инвесторов и бизнесменов к России?

– Я не направляю инвестиций в Россию. Даже Тони Блэр этого не делает. Этим занимаются частные фирмы, если считают выгодным для себя. Мы, дипломаты, можем лишь содействовать им.

Я хотел бы поделиться тем, как выглядит российский бизнес "со стороны", впечатлениями западных компаний, рассматривающих Россию не с позиции возможности портфельных инвестиций, а на предмет осуществления прямых инвестиций. С точки зрения участия западного бизнеса, прошедшее десятилетие можно разделить на 3 периода.

В начале 1990-х годов во всем мире к России относились с воодушевлением – открывался новый рынок. Сюда в огромных количествах стали поступать иностранные товары, пользовавшиеся большим спросом, поскольку в годы существования СССР они не были доступны покупателям. Импортные товары, например, шоколад или автомобили, считались продуктами престижного потребления. В 1987 году я, наверное, знал каждую зарегистрированную в России иномарку, ездившую по Москве. Их было совсем немного, не больше двух-трех сотен. Даже к началу 1990-х годов таких машин оставалось еще очень и очень мало. Прошло 3-4 года, и ситуация принципиально изменилась – в страну хлынул не только товарный поток, но и многочисленные зарубежные бизнесмены. Все крупнейшие банки, большинство ТНК открыли в России свои представительства, несмотря на то, что заниматься бизнесом в Москве было крайне дорого из-за высоких цен на рынке недвижимости. Однако западные предприниматели были готовы платить огромные суммы. Они стали делать портфельные инвестиции в российские компании. В России произошел взлет рынка ценных бумаг. Расцвел гостиничный бизнес. Это был период сумасшедшей экономики, колоссальных доходов. Несколько месяцев назад я разговаривал с менеджером одного из крупных московских отелей. Он рассказал мне, что до обвала 1998 года этот не очень хороший, с его точки зрения, отель приносил огромную прибыль. Отель, покупка которого обошлась западным предпринимателям лишь в несколько миллионов долларов, и сегодня приносит доход. Управляющий оценивает его как значительный. Я не помню точных цифр – что-то около 200-300 миллионов долларов за 6 лет. Это просто умопомрачительно.

А затем произошел дефолт, и многие иностранцы ушли с рынка. Зарубежные банки и фирмы закрыли свои офисы или произвели сокращение штатов. Было уволено множество российских сотрудников, но в еще большей степени пострадал зарубежный персонал. Выяснилось, что в случае необходимости дешевле будет набирать и обучать россиян, обладающих столь же высокой квалификацией. Затраты на местный персонал гораздо ниже, поскольку иностранцы требуют роскошных квартир, дополнительных издержек на обучение детей, высокой заработной платы, возможности часто летать домой и тому подобное.

И тогда российская экономика вступила в новую фазу, несмотря на то, что была подорвана репутация России за рубежом и доверие к ней как к торговому и экономическому партнеру. На этом новом этапе произошли определенные положительные сдвиги, результаты которых можно наблюдать сейчас, через 2,5 года после кризиса. Россия перешла к импортозамещению, что явилось существенным экономическим стимулом для отечественных производителей. Ей даже удалось превратиться в экспортера. Взять, к примеру, текстильную промышленность. До дефолта Россия была чистым импортером текстильных изделий. Теперь она экспортирует мужские пиджаки: в Пскове работает небольшая компания, которая шьет их для одной из крупнейших сетей магазинов мужской одежды в Великобритании. Большую прибыль вследствие девальвации национальной валюты получила компания Вимм-Билль-Данн. В то же время нельзя не признать, что негативным эффектом дефолта явилась крайняя настороженность зарубежных инвесторов.

– Что изменилось в 2000 году?

– Приход умного, молодого, компетентного и трудолюбивого Владимира Путина многих воодушевил. Он привел с собой команду либеральных экономистов, подготовивших "Программу Грефа". С ним во власть пришло много людей с интересными идеями. Вскоре после начала работы нового Правительства, в 2000 году, была принята экономическая программа с очень жесткими сроками исполнения – всего 18 месяцев. Люди восприняли это как признак решительности и серьезного настроя. Летом и осенью 2000 года многие предприниматели стали возвращаться, но пока только для того, чтобы через Посольства западных стран разведать и оценить обстановку. Речь еще не идет о том, чтобы вновь начать инвестировать в российскую экономику. В разговорах с бизнесменами, неважно, российскими или западными, я часто прошу их дать оценку развития России за последние два года. Практически все отвечают, что большим достоинством этого периода является высокий уровень политической стабильности. Рынок очень страдает, если премьер-министры меняются каждые полгода. Позитивно оценивается и укрепление порядка. Ситуация в стране теперь более предсказуема.

Правда, некоторые прецеденты, получившие широкую огласку, препятствуют формированию позитивного имиджа России, например, история с корпорацией "Медиа-МОСТ", имеющая политическую подоплеку. Хотя непосредственного отношения к бизнесу эти проблемы не имеют. Представители деловых кругов заинтересованы в успехе реструктуризации и модернизации, но для них важнее всего стабильность. 2000 год был очень хорошим для России. Многие известные мне предприниматели, занимающиеся торговлей в самых различных областях, говорят о 15-20-процентном повышении объема продаж за 2000 год, а часто – и о 100-процентном. Конечно, значительная часть этого повышения подпитывается средствами, полученными от экспорта нефти. Этого нельзя недооценивать. На энергетический и нефтегазовый секторы, продукция которых составляет половину от общей стоимости экспорта, приходится 30 процентов всей прибыли. Дополнительный 1 доллар за баррель в цене нефти принес бы российскому бюджету еще около 600 миллионов долларов. Это очень большая в процентном отношении сумма, если учесть, что государственный бюджет составляет лишь 42 миллиарда долларов. Нефть сделала для российской экономики больше, чем правительство.

– Не могли бы Вы проиллюстрировать сказанное какими-либо примерами?

– Хочу привести один пример: это небольшая иностранная нефтяная компания. Не так давно ее представители встречались со мной и сообщили, что создали совместное предприятие в России – 4-5 нефтяных скважин с небольшой выработкой. Они основательно подошли к своему новому проекту – сократили выпуск продукции, вложили крупные средства в развитие инфраструктуры, купили высокоэффективное оборудование. Когда они стали производить нефть и получать прибыль, то обнаружилось, что российские партнеры, не поставив их в известность, "по кусочкам" продают совместное предприятие другим компаниям, находящимся в собственности российских совладельцев, то есть предприятие, в которое иностранцы вкладывали деньги, уже распродано, по крайней мере, частично. Они обратились в суд и, что обнадеживает, выиграли дело. Не всегда так происходит, но им повезло. Иностранцы вернулись и уволили людей, пытавшихся их обокрасть. Это случилось 2 года назад. Сегодня у них возникла другая проблема – представители местных властей угрожают аннулировать их лицензию. С одной стороны, есть основания полагать, что прежние российские партнеры вновь пытаются украсть у иностранцев компанию, ведь при потере лицензии она будет продана бывшим владельцам. С другой – есть еще одна, техническая причина, делающая позицию иностранцев уязвимой с формальной точки зрения. Дело в том, что большинство российских компаний использует воду для поддержания в канале скважины давления, при котором нефть могла бы выходить на поверхность. Это уже устаревшая технология, требующая высоких дополнительных затрат. К тому же большинство российских компаний сжигает газ, выходящий из скважин на поверхность, что не только приносит убытки, но и вредно для окружающей среды. Иностранная компания использовала усовершенствованную технологию: при помощи современного оборудования газ отводится обратно в канал ствола скважины и используется вместо воды для поддержания давления. Она гораздо более эффективна, предпочтительна с точки зрения экологии. Кроме того, когда всю нефть выкачают, в скважине останется еще неизрасходованный газ, который можно будет использовать на следующей стадии процесса. Однако по техническим причинам, не вполне понятным мне, давление, оказываемое газом, ниже давления воды, а по условиям лицензии компания обязана поддерживать определенный фиксированный уровень давления. Это и стало поводом для возникновения конфликта. Не знаю, как он разрешится. В настоящее время проблема находится на стадии переговоров.

Многие компании, занятые в нефтегазовой промышленности, незамедлительно узнали об этом конфликте, что нанесло большой вред России, негативно повлияло на отношение к ней зарубежных инвесторов.

– Россия стремится уменьшить зависимость от нефтегазового экспорта. Как Вы оцениваете состояние и перспективы России в новой, информационной экономике?

– В мире сложилось мнение, что Россия не способна быть торговым партнером. Это не относится к нефтедобывающим компаниям, которые, впрочем, тоже работают не с максимальной эффективностью. Но у вас еще есть информационные технологии. Это очень перспективная область, о чем свидетельствует мощь российской оборонной промышленности, прежде развивавшейся в условиях полной секретности и не находившей гражданского применения. Теперь эта отрасль выходит на коммерческие рынки. Люди, занимавшиеся прежде разработкой военной продукции, теперь используют свой опыт в производстве гражданских информационных технологий. Некоторые их разработки не имеют аналогов в мире. Рост российской промышленности информационных технологий оценивается в 35 процентов. Это весьма низкий показатель. Он не достигает даже уровня Индии, которая за последние 10 лет создала мощную индустрию программного обеспечения и зарабатывает миллиарды долларов в год. Но основу ее производства составляет довольно рутинный процесс выпуска программного обеспечения. Существующая в России научно-техническая база позволяет создавать компьютерные системы и программное обеспечение на более высоком уровне, чем в других странах.

Приведу только один пример. Вот факсимильная копия газеты "Independent". Этот номер вышел в Нью-Йорке 20 февраля 2001 года, и в этот же день был получен здесь, в Москве. Точно так же я получаю и некоторые другие газеты, что избавляет меня от утомительного чтения их электронных версий. Это стало возможно благодаря небольшому устройству, которое устанавливается на компьютер в любой точке земного шара. Речь идет об изобретении российской компании IBS, возглавляемой господином Карачинским, которое позволяет быстро и дешево рассылать газеты по всему миру. IBS заключила соглашение об электронной рассылке с 45 газетными издательствами и подписала на их газеты 91 отель в разных странах. Это только начало – компания работает в рамках этого проекта лишь несколько месяцев. Вот увидите, через год прессу, пересылаемую их методом, можно будет увидеть на борту самолета, в кают-компании корабля и в Посольствах, а Посольства являются крупными потребителями газет и журналов. Эти же ребята делают программное обеспечение для компании Boeing. IBS продает свой продукт Boeing, исходя из принципа "4х4" – так они это называют – в 4 раза быстрее, в 4 раза дешевле, не говоря уже о качестве, которое исключительно важно. IBS продает свою продукцию еще и IBM, а чтобы что-то продавать IBM, нужно производить действительно хорошую продукцию. Эта российская компания торгует также с CitiBank и CS First Boston Bank, продает программное обеспечение другим ведущим мировым корпорациям. Все начинала горстка людей, а сейчас персонал IBS вырос до 1 350 человек. Каждый месяц они увеличивают его численность на 20 человек, выбирая их из 300 соискателей. Теперь это компания мирового класса, пусть и относительно небольшая. IBS неимоверно успешно проникает на западные рынки, несмотря на высокую конкуренцию. Но это лишь начало. Эта область будет развиваться за счет инвестиций в российские оборону и образование. Здесь нужны даже не крупные вложения, а скорее – хорошие головы, и они в России есть. Имеются и необходимые навыки, и умение действовать на рынке. Самое трудное, пожалуй, – выйти на мировые рынки, но и это начинает получаться.

– Что же нужно, на Ваш взгляд, сделать, чтобы Россия стала более привлекательна для иностранного бизнеса?

– Необходимо укреплять доверие иностранных инвесторов, зарубежных партнеров России. Самой крупной проблемой в этой области большинство предпринимателей назвало бы отсутствие действенной системы исполнения существующих законов, которые очень часто не работают. Суды, по всей видимости, испытывают давление со стороны местных властей и крупного капитала.

Другой проблемой первоочередной важности является необходимость реформирования административной системы. В России слишком раздут бюрократический аппарат. Это мощный фактор, сдерживающий развитие бизнеса. Чтобы ваша экономика могла развиваться, ей просто необходима либерализация.

Очень важно также повысить прозрачность деятельности компаний. Некоторые крупные корпорации уже вступили на этот путь.

Последние несколько месяцев Россия ускоренными темпами движется к членству в ВТО, которое чревато для нее определенными последствиями. Российские компании будут вынуждены практически на равных конкурировать с западными, что неизбежно приведет к появлению новых норм и правил, являющихся неотъемлемой частью мировой бизнес-культуры, например, закона об интеллектуальной собственности. Потребуется упорядочить таможенную систему и понизить таможенные барьеры. Но все эти перемены произойдут только тогда, когда в них будут заинтересованы российские компании. Вселяет надежду тот факт, что сейчас они все активнее способствуют такого рода изменениям, выступая в их поддержку.

Очень многое зависит от того, насколько успешно будет воплощена в жизнь амбициозная программа модернизации, предложенная российским Правительством. Уже есть позитивные изменения в налоговом кодексе, идет серьезная работа по реформированию таких областей, как нефтегазовая промышленность, электроэнергетика, железнодорожный транспорт, пенсионная система. Это сложная задача, но важно, что решение ее уже началось, и есть первые положительные результаты.

Несомненно, необходима банковская реформа.

Следует поощрять те регионы, руководители которых прилагают усилия к созданию благоприятной инвестиционной среды. Пока таких немного, среди них – Новгородская, Самарская, Ленинградская области. Интересные изменения происходят в Ленинградской области, где экономический рост в 2000 году составил 26 процентов. Среди компаний, имеющих свои производства в Ленинградской области (и предпочитающих ее Санкт-Петербургу) можно назвать Ford.

Наконец, последнее. Кто занимается совершенствованием предпринимательской культуры? Кто озабочен защитой малого бизнеса? На эти вопросы можно дать однозначный ответ: никто. Развитие малого бизнеса – это быстрый и простой способ стимулировать экономический рост и рост рынка рабочей силы, что особенно важно для стран с переходной экономикой, но применимо также и к развитым странам. В Великобритании за прошедшие 10 лет создан 1 миллион новых рабочих мест, в основном – в сфере малого бизнеса. Большинство наших крупных компаний проводят сокращение штатов, поэтому в последнее время в стране наблюдался значительный рост малого бизнеса. Теперь вернусь к ситуации в том же Санкт-Петербурге. Это один из четырех самых красивых городов мира. Три других, по моему мнению, – Рим, Прага, Париж. Туризм в основном развивается благодаря усилиям малого бизнеса. Так вот, Петербург и на сотую долю не задействовал свой потенциал в этой области, потому что в городе предпринимательская мысль сконцентрирована исключительно на крупном бизнесе.

В настоящее время малый бизнес у вас испытывает огромные трудности: бюрократия, криминальные структуры, отсутствие кредитов.

У России плохая репутация страны, не выплачивающей свои долги, которая сложилась в результате дефолта и дискуссии по поводу отношений с Парижским клубом. Однако несправедливо, когда ярлык злостных неплательщиков навешивают на ни в чем не повинных людей. Приведу пример. Компания "Группа "РУСТ" недавно начала операции по выдаче потребительского кредита в России. Процедура очень простая – заполняете бланк, и в течение получаса узнаете, дадут вам кредит или нет. Компания приняла 85 процентов поданных бланков. Хотя прошло еще слишком мало времени, чтобы делать окончательные выводы, но сегодня лишь двое из 15000 заемщиков не смогли выплатить кредит. Любой, кто занимается выдачей потребительского кредита на Западе, действует с учетом того, что потери могут составить от 4 до 6 процентов. Этот же подход следует применять и в России.

– Вопрос, связанный с управлением. Вы – Чрезвычайный и Полномочный Посол Ее Величества. Посольство сродни компании, частной или государственной – не имеет значения. Вы управляете людьми, ресурсами и так далее. На каких принципах строится Ваш менеджмент и каковы критерии успеха?

– Не думаю, что между Посольством и компанией есть существенная разница. Я работал в частной компании, в образовательном учреждении, а теперь состою на дипломатической службе Ее Величества. Думаю, 10-20 лет назад британские государственные служащие иначе относились к работе, в частности – обращали меньше внимания на стоимость используемых ими средств. Затем у нас были проведены реформы, в том числе финансовая. Сегодня каждый, кто возглавляет Посольство или министерство вынужден очень бережно обращаться с деньгами. И еще одно важное изменение: мы стали рассматривать Посольство не в последнюю очередь как организацию, оказывающую услуги потребителям, каковыми являются наши британские и российские "клиенты". Ежегодно 65 тысяч российских граждан обращаются к нам за британской визой. Я хочу, чтобы с нашей стороны они получали максимальную помощь и поддержку, чтобы посетителям не приходилось томиться в очереди, чтобы они могли сидеть в комфортабельной комнате ожидания, а не стоять снаружи, чтобы тратили как можно меньше времени и, уходя, знали, что получили в Посольстве лучшие из возможных услуг. Британская виза обходится недешево – около 33 фунтов стерлингов. За такие деньги люди заслуживают достойного обслуживания.

Недавно мы упростили правила получения виз, остававшиеся неизменными в течение последних 30 лет. Пойти в Посольство за визой – все равно, что сходить к зубному врачу. Никто не любит ходить к дантистам, но время от времени приходится это делать. Я не могу превратить получение визы в приятную процедуру, но, по крайней мере, стремлюсь сделать этот процесс максимально эффективным. Если клиент, мягко говоря, пытается ввести Посольство в заблуждение, возникают проблемы. В прошлом году мы приняли 97 процентов поданных прошений, но пресса и туристические агентства все же считают, что у нас сложно получить визу.

Кроме того, ко мне часто обращаются британские бизнесмены с вопросом, как лучше развивать бизнес в России. И я должен дать правильный совет. Ведь это тоже наши клиенты. И еще у меня есть клиенты в Лондоне – мое правительство. Оно хочет получать от Посольства адекватную информацию о том, что происходит в России. Это тот продукт, который мы производим.

В прежние годы какой-нибудь очень умный дипломат писал, сидя в Посольстве, блестящий, но абсолютно никому не нужный отчет. Тогда никто не задавался вопросом, а поможет ли этот отчет разобраться во внутренней ситуации в какой-нибудь отдаленной стране. Теперь мы куда более четко определяем свои цели и тщательно подбираем персонал, необходимый для их достижения. Если кто-то работает плохо, нам такой человек просто не нужен.

Так что, я думаю, нет существенной разницы между управлением компанией и управлением Посольством.

– Не могли бы Вы назвать одно-два правила, на которые Вы опираетесь, руководя Посольством?

– Мне кажется, у каждого свой стиль. Мой стиль – умышленно неформальный. Я считаю, что руководитель должен прислушиваться к мнению подчиненных. Надо быть очень внимательным и помнить, что далеко не всегда ты единолично устанавливаешь правила. Если действовать по-другому, можно упустить массу возможностей. Я знаю, что со мной работают люди, имеющие большой опыт в различных областях, и, когда возникает проблема, я всегда интересуюсь их мнением. Также, я думаю, очень важно, чтобы управляющий, Посол или директор, не просто сидел в своем офисе. Нужно появляться везде, разговаривать с людьми, хорошо знать своих сотрудников. Придерживаясь этих правил, вы будете всегда держать руку на пульсе.

– Кто Ваш любимый русский писатель, музыкант, исторический деятель?

– С писателями все просто. Россия дала миру целую плеяду великих имен, оказавших влияние не только на российскую, но и на мировую литературу. Почти каждый образованный человек на Западе, в том числе и в Великобритании, вероятнее всего, читал что-нибудь из Толстого, вполне возможно – Солженицына, по крайней мере, слышал о Достоевском. Если человек достаточно образован, он, вполне вероятно, читал также Тургенева, которого я, например, очень люблю. У нас всегда пользовались популярностью пьесы Чехова – их часто ставят в театрах Лондона. Я просто обожаю Чехова, он один из моих любимых драматургов. Не могу сказать точно, сколько раз я смотрел "Трех сестер", "Вишневый сад", "Дядю Ваню". Мне кажется, у нас недостаточно хорошо представлена русская поэзия. Все знают Пушкина, но не знакомы с великими поэтами XX века – Ахматовой, Блоком, наслышаны о "Докторе Живаго", но многие не читали стихов Пастернака. Поэзию очень трудно переводить.

Из русских композиторов я, пожалуй, особенно люблю Рахманинова. Мне кажется, его "Всенощное бдение" наделено колоссальной энергией, восходящей к силе русской православной традиции. Превосходное звучание православного хора великолепно сочетается с гениальной музыкой Рахманинова.

В русской истории мне больше импонируют люди, боровшиеся с существующим строем, а не укреплявшие его. Например, академик Сахаров. Я испытываю определенные симпатии к декабристам, к просветителям начала XIX века. Меня также искренне восхищает мужество Горбачева и Ельцина. Они оба участвовали в развитии здесь демократии и свободы. Сейчас, в эпоху быстрых перемен, россиянам нелегко это понять, но пройдет время, и люди, оглядываясь на прошлые события, будут, мне кажется, относиться к этим государственным деятелям с большим уважением. Михаил Горбачев был первым и единственным советским руководителем, сказавшим своему народу правду вместо того, чтобы лгать, приукрашивать действительность и изрекать потешные выдумки вроде: "Советский Союз догнал и перегнал Америку". Суровая правда не добавляет политику популярности, но, не умея ценить правду, нельзя двигаться вперед. Я думаю, надо быть мужественным человеком, чтобы поступить так, как поступил он. Борис Ельцин в первые годы своего президентства многое делал для развития демократического процесса в России, и это, я полагаю, не менее важно. Возможностью сидеть здесь и разговаривать мы с Вами целиком обязаны Горбачеву и Ельцину. Пятнадцать лет назад такая беседа просто не состоялась бы.

– Существует ли стереотип русского у иностранца?

– Некоторые стереотипы существуют, но я думаю, что надо быть очень осторожным в этом вопросе. Многие в России читали Диккенса и Голсуорси, и, если они сами никогда не бывали в Великобритании, то их представление о нашей стране будет во многом сформировано чтением книг этих авторов: крайне консервативная страна с жесткими социальными барьерами. Каждый, кто приедет к нам, сможет лично убедиться в ложности этого клише. То же самое можно сказать о русской литературе XIX века. В ней описаны ныне уже не существующие человеческие типы. Русские меняются, как любая другая нация, а сейчас это происходит особенно быстро. Мне легко общаться с 25-30-летними русскими. Мы очень хорошо понимаем друг друга, потому что у нас схожие представления о мире.

– Какие книги оказывали влияние на формирование Вашей личности в разные годы жизни? Может быть, "Маленький лорд Фаунтлерой"…

– Я бы не сказал, что какая-то книга оказала на меня в детстве значительное влияние. Я любил английских классиков, но не думаю, что они существенно изменили мой характер. В школе я много читал, особенно увлекался английской поэзией времен Первой мировой войны, однако, не ограничивался художественной литературой. Это были также книги по истории, причем, не только британской. Меня всегда интересовали другие страны, в частности – Россия. Когда вышел "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына, мы его просто "проглотили". Чуть раньше на Западе был опубликован "Доктор Живаго", ставший очень популярным. Или другой пример – "Крутой маршрут", изданный в конце шестидесятых. Он оказал мощное воздействие на умы людей. Никогда не думал, что его издадут в СССР еще при моей жизни, но это произошло. В конце восьмидесятых он был опубликован в журнале "Даугава", издававшемся в Латвии. Вскоре книгу инсценировали в "Современнике". Я видел эту потрясающую постановку. Помню, как после окончания спектакля в зале царило молчание, многие плакали.

Другая книга, глубоко задевшая мои чувства – это роман "Cry, the Beloved Country" Алана Патона, демократа из ЮАР, боровшегося за свои права, против апартеида и умершего совсем недавно. В своей небольшой книге он показал настоящее лицо апартеида.

– В заключение хотелось бы спросить, как Вы понимаете стратегию в широком смысле? И почему стратегия столь значима для российских и британских компаний?

– Стратегия означает определение интересов в долговременной перспективе и разработку путей их достижения. Стратегия жизненно важна для любой организации, а иначе зачем она существует, если ее сотрудники не знают, для чего они работают. Каждый день нам приходится решать тактические задачи. Наряду с этим мы должны иметь четкое представление о направлении движения, а также о том, какие цели ставит организация, каковы ее основные функции, как отдельные ходы, конкретные сделки соотносятся со стратегическими задачами. Когда я наблюдаю за российско-британскими связями, а это моя непосредственная задача, у меня складывается четкое представление о том, с какой целью они устанавливаются. Нам нужно достичь единства взглядов, нужно, как я уже сказал, отбросить наследие "холодной войны" – подозрительность, устаревшие стереотипы. Я думаю, мы хотим совместными усилиями сделать так, чтобы отношения с Россией ничем не отличались от отношений с любой другой страной мира. И как мне представляется, все, что мы делаем каждый день, приближает нас к этой цели.