Риск не в силу заданности

«Физическая сила и сила духа – разные вещи, и вторая мне гораздо интереснее, чем первая».

Дмитрий Шпаро:
риск не в силу заданности
"Экономические стратегии", №8-2004, стр.82-89

Имя Дмитрия Шпаро, наверное, известно каждому. Математик по образованию, кандидат физико-математических наук, он один из известнейших во всем мире путешественников. В 1979 г. возглавляемая им лыжная экспедиция впервые в истории достигла от земли Северного полюса. Этот успех отмечен в лондонской Книге Рекордов Гиннесса. В 1988 г. Шпаро организовал международную советско-канадскую лыжную экспедицию по маршруту СССР — Северный полюс — Канада. Сейчас Дмитрий Шпаро является директором Клуба «Приключение», с 1991 г. занимающегося спортивной реабилитацией инвалидов, много работает с детьми. Мы предлагаем вашему вниманию интервью, данное Дмитрием Шпаро журналу «Экономические стратегии».

Что и когда подвигло Вас выбрать столь нелегкий путь путешественника?

Мой отец – писатель, мама – математик, так что на генетическом уровне я не должен был стать путешественником. По профессии я математик, окончил механико-математический факультет МГУ, аспирантуру, защитил диссертацию по абстрактной математике, 20 лет преподавал. Остаюсь математиком и горжусь этим.

Свой вклад в мое становление как путешественника внесли и мама, и школа, и университет, и бабушка, с ее добротой и образованностью.

В детстве она много читала мне вслух – Жюля Верна, Майн Рида, Фенимора Купера. После седьмого класса мама купила туристические путевки на Кавказ, где мы участвовали в походе по горам. На следующий год я от школы пошел в пеший поход Москва – Селигер. На втором курсе университета мой научный руководитель Михаил Григорьевич Шур пригласил меня на зимние студенческие каникулы в лыжный поход по Калининской области. В то время мехмат растил не только математиков, но и путешественников. Многие великие советские математики, например А.Н. Колмогоров, на кафедре которого я учился, ходили в походы со своими учениками. Туристический поход – это и способ познать мир, и хорошая возможность проявить себя. В походе огромную ценность составляет общение. Я входил в группу людей, которые очень дорожили общением друг с другом.

Во время отпуска мы стремились забраться как можно севернее.

В 1970 году на лыжах отправились от озера Таймыр через острова "Комсомольской правды" в море Лаптевых к мысу Челюскин (северный предел материка). "Комсомолка" тогда праздновала свой 45-летний юбилей. В подарок газете с далекой арктической земли мы привезли камушки. "Комсомолка" в трех номерах напечатала мои дневники. Это был мой литературно-журналистский дебют. Тогда же решили образовать полярную научно-спортивную экспедицию "Комсомольской правды". Перспективная цель – покорить на лыжах Северный полюс.

Случалось ли Вам менять маршрут и отступать, возвращаться?

В 1996 году мои сыновья Никита и Матвей решили вдвоем пройти на лыжах от Чукотки до Аляски.

В узком месте ширина Берингова пролива всего 85 километров, но в этом районе крайне изменчивая погода, совсем тонкий лед и бешеные течения. Я сказал сыновьям, что пойду с ними. По-моему, они были рады взять меня в товарищи. Льды унесли нас в открытый океан, и я первый раз в жизни нажал кнопку аварийного буя – послал сигнал SOS. Спасли летчики береговой охраны США. На следующий год мы пригласили с собой еще одного парня – видеооператора Илью Новикова. Путь начали бездарно: Илья сильно обморозил пальцы на руках, пришлось вернуться, вызвать вертолет, отправить его сначала в местный госпиталь в поселке Лаврентия, а потом в Анадырь и дальше – в Москву. Втроем пошли вновь. Мороз был под 30. Никита дважды проваливался в воду, один раз по горлышко. Для него, да и для всех, это стало тяжелым испытанием. Нам снова не повезло, льды выстрелили нас из горлышка пролива, как пробку из шампанского. И мы опять дали SOS – на этот раз спасли соотечественники.

В 1998 году вдвоем с Матвеем мы все-таки пересекли пролив, пройдя за 20 дней 300 км. Стали первыми и пока единственными, кто по льду добрался из России в Соединенные Штаты. Американские эскимосы встретили нас как родных, пришли поздравления от президентов России и США, британская Книга Рекордов Гиннесса прислала нам свои дипломы.

Ваше отношение к выражению "цель оправдывает средства"? В достижении цели Вы одержимый человек?

Я не сторонник этой позиции, и в достижении цели я не одержим. Одержимость – почти антипод рациональности. Я рационалист. Другое дело – верность цели. Но я готов отказаться от нее, если мне придется нарушить нравственные законы, которые лично мне близки.

Какое значение Вы уделяете моральной и физической подготовке участников экспедиций и восхождений? Что, на Ваш взгляд, важнее: физическая выносливость или сила духа? Можете ли Вы в последний момент отказать члену команды принять участие в экспедиции, если вдруг выявите его несоответствие, неподготовленность?

Без соответствующей физической подготовки до полюса на лыжах не дойдешь и Эверест не покоришь. Но важна и нравственная составляющая. Физическая сила и сила духа – разные вещи, и вторая мне гораздо интереснее, чем первая. Что касается физической выносливости, то ее можно понимать либо как производную от физической силы, либо как производную от силы духа. По мне, конечно, второе. Я терплю боль, работаю через "не могу", сражаюсь с болезнью. Все это сила духа.
В 1980-х годах к нам присоединился человек необычайной физической силы. В Москве все шло прекрасно, но вот мы выехали "в поле" – на побережье Карского моря. Температура -25°C и ветер в лицо. Уже часа через два наш новый товарищ был в плачевном состоянии. После возвращения в Москву мы с ним больше не встречались.

Психолог из Института медико-биологических проблем Минздрава СССР Михаил Новиков, с которым мы работали 15 лет, говорил мне, что если человек в походе мучается и страдания превышают его личный предел, то он заболевает и таким образом освобождает себя от ненавистного пресса. Такая подсознательная симуляция. Сначала я не верил Новикову, но со временем убедился в его правоте. Видимо, подавленное состояние психики отражается на здоровье. И это, безусловно, из той же темы: сила физическая – сила духа.

В последних числах февраля 1988 года мы были на острове Средний в архипелаге Северная Земля. Это был канун старта советско-канадской лыжной экспедиции, одобренной Политбюро ЦК КПСС и канадским правительством. Я объявил состав команды из 12 человек. Один из тех, кто остался за бортом, пришел в ярость. Он кричал, что если мы не возьмем его, он сделает что-нибудь страшное, ударил об пол дорогущий теодолит, разбил им голову одного из советских участников. Откладывать старт было нельзя. На остров прилетело 50 журналистов из разных стран. Опозорить предстоящую международную экспедицию или пойти на компромисс? Именно на компромисс, потому что, услышав угрозы, я понял, что этот человек для меня больше не существует. Я поговорил с ним, заставил перед всеми извиниться. Упросил канадцев, согласиться расширить состав экспедиции на одного человека. Пришлось нести дополнительные существенные расходы за тринадцатого участника. Тогда я жалел этого несчастного человека. Принципиальность проявил уже после перехода – сказал себе: больше я с ним не имею дела.

Дисциплина и четкие инструкции – важнейшие условия успеха экспедиции. Вы всегда непререкаемый лидер в команде или иногда позволяете панибратство?

Да, я непререкаемый лидер, но лидер, который сам все время учится, в том числе и у подчиненных, читай – соратников, а может быть, и друзей. А если вместе с тобой идут близкие друзья, то о каком панибратстве может идти речь? Дисциплина – важнейшее условие успеха.

Как вы мотивируете людей в экстремальных ситуациях? Как боретесь с психологическими надломами, "срывами" в коллективе?

Психологических надломов у моих товарищей по путешествиям, пожалуй, не случалось, да и мотивировать их не надо было. Если люди болеют, их лечат. От усталости есть только одно средство – отдых. Я – коллективист и очень верю в возможности коллектива, в дружбу, преданность, самоотверженность. Если есть коллектив, то не я – начальник, а он – коллектив – лечит срывы, в том числе и мои, к сожалению довольно частые.

Когда мы шли по дрейфующим льдам Северного Ледовитого океана, путь постоянно преграждали каналы, покрытые черным льдом, так называемым ниласом. Это коварный лед – может быть, еще вчера на его месте плескалась вода. Без лыж идти нельзя – провалишься, да и на лыжах опасно. Не каждому из нас подходила роль ледового разведчика. Когда мы шли в 1979 году к Северному полюсу, я обращался к безотказному и ловкому Володе Рахманову, во время канадского похода – к честолюбивому и не менее ловкому Мише Малахову. В первом случае я играл на безотказности, во втором – на здоровом желании человека показать себя, но оба – и Володя, и Миша – были преданы делу, оба страстно желали быстрее прорваться вперед; того же, понятно, хотел и я. Они смело шли, и у них все получалось, а вслед за ними шли мы все, освободив одну лямку рюкзака, для того чтобы движением корпуса столкнуть его с себя, если лед под ногами все-таки проломится. Я хвалил Володю или Михаила вслух, даже восторгался ими. Разумеется, искренне. Если хотите, то это пример тактической мотивации.

Что, на Ваш взгляд, сложнее: восхождение или полярный поход? Есть ли у Вас предпочтения?

Путь по льдам в Канаду продолжался 91 день. Сложность такого похода – и в его длительности. Альпинист скажет: на высоте добавляется кислородное голодание, человек перестает быть самим собой. Верно, но "высотник" приобретает особый опыт, к тому же перед восхождением обязательна высотная акклиматизация. Все это уменьшает опасность горной болезни. Известный всему миру, непревзойденный альпинист Месснер, покорив все восьмитысячники, потерпел поражение в походе по дрейфующим льдам.

Заметьте, очень немногие люди поднялись зимой на популярный семитысячник – пик Ленина, и никто полярной ночью – никто! – не пересек на лыжах Гренландию, хотя летом это проделывается регулярно. Можно и на восхождении, и в полярном походе поставить себя в нечеловеческие условия. Нет меры, чтобы измерить, что труднее.

Обывателям всегда интересно, какие цели ставят перед собой люди, идущие в горы, покоряющие полюс, что движет их сознанием. Как назвать это – энтузиазмом, характером или волей?

Слово "энтузиазм" здесь не годится. Мне кажется, это что-то легковесное. Характер – отчасти, воля – да. Обывателю, который задает вопрос "зачем?", хороший ответ дал один знаменитый английский путешественник: "Я иду, чтобы не видеть и не слышать людей, которые спрашивают – зачем?". Это шутка.

К Северному полюсу полярная экспедиция газеты "Комсомольская правда" была готова идти еще в 1973 году. Но в 1974 году Секретариат ЦК КПСС вынес нашим планам смертельный вердикт: "Поход к Северному полюсу нецелесообразен". Несмотря на это вето, в 1979 году нас, как бы получше сказать, выпихнул в Арктику смелый человек, первый секретарь ЦК ВЛКСМ Борис Николаевич Пастухов. Вот это был поступок! Все эти семь лет мы были готовы к походу. Шла непрерывная работа – подготовка снаряжения, постоянные тренировки. Никто не опустил руки, никто не ушел, коллектив уцелел. Подготовка похода и сам поход превратились для горстки людей в дело жизни. Без веры в то, что переход к полюсу нужен стране, нельзя было жить "на взводе" семь лет. Когда в марте 1979 года секретарь ЦК КПСС Зимянин узнал, что мы на лыжах во льдах, он сказал Пастухову: "Ты положишь партбилет на стол". Но идеолог партии Суслов разрядил обстановку: "Пусть идут, это нужно стране". Суслов подтвердил наши мысли.

Длительное пребывание в экстремальных условиях, безусловно, закаляет личность, характер. Насколько здесь значима духовная составляющая? Можете ли вспомнить случай, когда "незримые силы" приходили на выручку или, наоборот, усугубляли ситуацию?

Убежден, что духовная составляющая имеет большое значение. Приведу примеры из полярных путешествий. В переходе к Северному полюсу нас было семеро. В один из вечеров базовые радисты экспедиции, работавшие на земле, на арктических островах, передали нам по рации специально записанный на Всесоюзном радио концерт по нашим заявкам. Как дополнение в московской студии на магнитную пленку записали голоса детей и жен. "За окошком" ветер, морозище, в палатке горит свеча, на потолке бахрома инея, мы сгрудились вокруг радиста Анатолия Мельникова, напряглись, чтобы не пропустить ни звука. Слушая радио, сильные люди размазывали по щекам слезы. Всем после этого вечера жилось лучше.

Еще один, по-моему, сильный пример. В 2002 году одиннадцать смельчаков поднимались на гору Мак-Кинли. Инвалиды Игорь Ушаков из Курска и Григорий Царьков из башкирского города Кумертау сидели в специальных снарядах – креслах, установленных на лыжи. Они продвигались вверх, руками подтягивая себя по веревкам, которые команда заранее провешивала впереди. Экспедиция тащила с собой четыре километра этих веревок – кошмарный груз! И, конечно, мы двигались куда медленнее, чем обычные альпинисты, к тому же из соображений безопасности пришлось соорудить восемь промежуточных лагерей вместо привычных двух. Наши одиннадцать участников, как правило, были рассеяны по горе – работали кто выше, кто ниже, и лишь в редкие дни все собирались вместе. Тогда ставили большую палатку "Зима". Склоны Мак-Кинли интернациональны. Одновременно здесь находятся сотни людей из десятков стран – мужчины и женщины разного возраста, но все добры и внимательны друг к другу. Кто-то уже спускается вниз, кто-то предельно изнурен, но продолжает идти вверх, кому-то пришлось повернуть, не дойдя до вершины. В нашу большую палатку традиционно набивались гости. На "стол" ставили горячий чай и фирменное русское блюдо – кисель, тоже горячий. Олег Банарь, заместитель начальника экспедиции Матвея Шпаро по альпинизму, играл на гитаре. Вы не можете себе представить, какой душевный климат царил в "Зиме". Звучали песни на русском, испанском, итальянском, норвежском, но большинство гостей не умели петь. Они слушали, наслаждались чаем, киселем, общением. Думаю, не одному альпинисту мы подарили душевный покой, не исключено, что иным спасли жизнь.

Теперь приведу пример по поводу незримых сил. Белый медведь ночью напал на нашу палатку в Беринговом проливе. Мы с Матвеем проснулись, потому что на улице услышали тяжелые шаги. Но кто может ходить по льду в середине Берингова пролива? Только хозяин Арктики. Он здорово нас напугал, к тому же порвал палатку. Каждую ночь рядом с собой Матвей клал пятиразрядный помповый "ремингтон". Когда голова медведя в свете наших налобных фонариков показалась внутри палатки, сын два раза пальнул поверх загривка незваного гостя Арктики. Настала очередь медведя дрожать от страха. По-моему, он сделал заднее сальто. Умчался. Зверь огромный. Матвей сравнил его черный нос с десятилитровым ведром.

Но есть более точный ответ на ваш вопрос о незримом. Меридианы и параллели – они ведь незримы, потому что придуманы человеком. Приходим на Северный полюс. Бурим лед толщиной полтора метра. Нам повезло – могло бы быть и семь. Вытаскиваем керн, ставим его вертикально на лед и объявляем, что это продолжение оси, вокруг которой вращается Земля. Зажигаем дымовую шашку, она коптит. Сажей проводим по белому льду меридианы. Беремся за руки и ведем хоровод вокруг земной оси, вокруг Северного полюса. Совершаем за минуту два-три кругосветных путешествия, ибо пересекаем все меридианы. Затем находим две линии, которые идут к Кольскому полуострову и к Чукотке. Между ними наша Родина. Знаете, столько меридианов бегут от полюса к России? Почти 180. Россия – необъятная страна.

Известно, что друзья познаются в беде. Часто ли Вам приходилось убеждаться в справедливости этого утверждения?

Помните стихи Ярослава Смелякова:

Если я заболею,
К врачам обращаться не стану,
Обращусь я к друзьям –
Не сочтите, что это в бреду:
Постелите мне степь,
Занавесьте мне окна туманом,
В изголовье поставьте
Упавшую с неба звезду!

В беде ты обращаешься к друзьям – это азбука. Подтверждают ли эту истину арктические путешествия? Конечно. Среди канадцев, которые шли с нами на лыжах к Северному полюсу, был врач Макс Бакстон. Через пару недель после старта выяснилось, что он отморозил пальцы на ноге, причем не сказал об этом сразу, а когда сказал, ситуация была уже очень скверная. Второй врач, русский, кандидат медицинских наук, опытный и умелый Михаил Малахов, стал лечить коллегу. Поскольку за экспедицией наблюдали две страны – поход был, так сказать, политизированный, – в Москве при Минздраве создали специальный консультативный центр. Академики из этого центра, узнав диагноз и состояние больного, потребовали эвакуации Бакстона на вертолете. Мы хорошо относились к Максу. Он был будто наш, русский, – простой, улыбчивый, без североамериканской заданности. Хотя мы, как и медицинские светила в Москве, боялись гангрены, нам не хотелось, чтобы наш друг Макс улетал. Мы лечили мученика и всячески старались приободрить его. Я спрашивал Малахова, которому очень верил: "Ты контролируешь ситуацию?" – "Вполне", – рапортовал Миша. И мы сообщили в Москву, что будем лечить Макса сами, что от вертолета отказываемся. Медбоссы заволновались и заявили: "Согласны, но пришлите сообщение за подписями начальника экспедиции и обоих врачей о том, что всю ответственность вы берете на себя". Я без колебаний отправил депешу с нашими автографами. Думаю, Макс считал нас настоящими друзьями.

В июне 2004 года вышла книга "Россия в пространстве и времени", интересная уникальным сочетанием широкого исторического анализа и детального прогноза, нацеленного на выявление будущего России в стремительно меняющемся мире. Каково Ваше видение истории развития взаимоотношений России с западным миром и перспектив трансформации системы международных отношений в XXI веке?

В книге собран огромный материал. Не знаю, насколько правильно социальные системы приравнивать – даже с большими оговорками – к природным, но результаты авторов (руководитель авторского коллектива – известный ученый Б.Н. Кузык) красивы. Я, как математик, вижу красоту результатов, и эта красота для меня важна сама по себе.

В российской истории авторы прослеживают длинные – по 80 лет – и сверхдлинные – по 400 лет – периоды. История изучается с точки зрения состояния страны. Под состоянием понимается некий интеграл, в книге – матрица, нечто весьма многогранное: и территория, и экономика, и народонаселение, и наука, и внешние связи, и культура. В некоторые моменты времени состояние становится противоречивым, проблематичным. Обострение противоречий (и внутри страны, и с внешним миром) авторы называют вызовом. Либо на вызов последует ответ, либо страна перестанет существовать.

Вот мой пример. Сейчас я вам кое-что прочитаю (Дмитрий Игоревич взял с полки II том собрания сочинений Н.В. Гоголя): "Это было, точно, необыкновенное явление русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед". Ответ на вызов! Знаете, откуда это? Из "Тараса Бульбы". Вот несколько предшествующих строк: "Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век на полукочуещем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось казачество – широкая, разгульная замашка русской природы…"
В блестящей книге, которую Вы упомянули, разговор идет и о будущем нашей страны. Авторы видят четыре возможных сценария развития России на 80 лет вперед. Первый они называют "жесткой глобализацией". В случае его реализации России мало что светит. Второй – "умеренная глобализация". Тут много выгодного для нашей страны. Третий – "возрастание роли регионов", наконец, четвертый – "сползание в хаос".

В последнем сценарии заложен некий вселенский катаклизм. Думаю, что на пути негативных проявлений глобализации в России будет выстроена преграда. На постсоветском пространстве появится мощное союзное государство, в состав которого войдут Россия, Украина, Беларусь, Армения, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. Россия по экономическим показателям будет сопоставима с такими гигантами, как США, Китай, Индия, объединенная Европа. Сценарий умеренной глобализации Б.Н. Кузык и его соавторы считают наиболее приемлемым для России и достаточно вероятным. Ученые в этом случае предполагают интеграцию России с Беларусью, Киргизией и Таджикистаном. В любом случае для меня ясно, что первыми лицами на мировой арене окажутся Китай, Индия, Россия и ее союзники, объединенная Европа и США.

У России будут хорошие отношения со всеми странами, кроме, быть может, США.

"История России – это история катастроф" – такую мысль высказал Эдвард Радзинский в одном из своих интервью. Вы согласны с этим мнением, как человек, балансирующий на грани опасности?

Я помню это интервью. Мне очень понравились образные слова Радзинского: "фонарь" из документов. Писатель сказал, что с помощью такого фонаря он пытается осветить загадочные, таинственные события прошлого. Но, по-моему, Эдвард Радзинский не произносил слов: "История России – история катастроф". Это – броский заголовок в замечательной газете "Аргументы и факты". Здесь слово "Россия" может быть с успехом заменено на "Германия", "Италия", "Япония"… Равное право на существование имеет высказывание: "История России – история побед". Мы с вами снова касаемся вопроса, чем мерить историю. В книге Б.Н. Кузыка подход свой – понятный, оригинальный и конструктивный: история меряется стратегиями.

Вы говорите о риске. Кто рискует? Спасатели. Военные, ибо их первыми посылают под пули. Спецназовцы. Пограничники. Оперативники. Все эти профессии связаны с риском, за который государство платит деньги. У ученых есть профессии с запрограммированным риском: вулканолог, физик, работающий с реактором, и т.д. Путешественники рискуют в каком-то смысле иначе. Может быть, меньше, а может быть, больше. Они делают это не в силу профессии, не в силу заданности, а в силу особой тяги к неизведанному. Например, быть первым, или суметь сделать что-то трудное, или увидеть что-то труднодоступное. Этот зов, эта тяга может иметь разные причины. В 2001 году мы помогали инвалиду в коляске Якову Лондону подняться на самую высокую гору Европы – западный пик Эльбруса. Яков говорил, что он хочет сделать это, чтобы его сын им гордился. Подытожу. Во-первых, я не согласен с тем, что "история России – история катастроф". Во-вторых, если ты хочешь совершить путешествие мирового класса, то должен спокойно относиться к тому, что придется балансировать на грани опасности.

На Ваш взгляд, если провести параллели и аналогии с прошлым, какому историческому периоду соответствует нынешнее состояние России?

Если говорить о распаде СССР, о вражде Михаила Горбачева и Бориса Ельцина, о расстреле Парламента, то, конечно, все это напоминает Смутное время, из которого Россия успешно вышла. Надеюсь и верю, что наша сегодняшняя смута осталась позади.

Последние годы постепенно и последовательно идет процесс религиозного возрождения, возвращения духовно-нравственных традиций в разные сферы жизни. Ваше мнение: можно ли сегодня говорить о постепенном обращении общества к Церкви?

Моя бабушка была глубоко верующей. Отец верил, и мама верит. Меня крестили, но сыновей я не крестил. Старший, когда ждал пополнения своей семьи, сказал мне: "Хочу креститься". Я ответил: "Замечательно". Я был в церкви на таинстве. Все торжественно, просто, мило, хотя обряд приняло сразу двенадцать человек. Младший сын солидарности с братом не проявил. "Если я почувствую внутреннюю потребность, то я скажу тебе", – объяснил он мне.
У него родилась дочь, и ее – малютку Катю – крестили, но ее папа пока не испытывает необходимости, о которой говорил мне в день крестин брата. Этот пример, по-моему, воодушевляет. Великолепно, что нет гонений на Церковь, радостно, что восстанавливаются храмы. И особенно хорошо, что есть выбор, что каждый может найти свой собственный путь духовного развития.

Да, происходит постепенное обращение к Церкви. Плохо, если это обращение педалируется извне. Тут, по-моему, таится большая опасность. Если модно ходить в церковь, модно креститься, модно говорить о своей вере, то это значит, что из СССР мы взяли одно неприемлемое для свободного человека качество – лицемерие. Ужасно, когда вопрос "ходишь ли ты в церковь?" становится в один ряд с другим вопросом, который еще свеж в памяти: "Одобряешь ли ты политику КПСС?"
Но в том, о чем мы говорим, не все однозначно. Возьмем США. Почти все ходят в церковь, немыслимо избрать президентом страны атеиста. И так из поколения в поколение. Тома Сойера в чистом костюмчике тоже водили в церковь, где он, как вы помните, развлекался, как мог. Да и прихожане разделяли восторги Тома, когда его собственность – жук-кусач – на воскресной проповеди вцепился в зад беспечного пуделя и тот, обезумев от боли, вертелся между скамьями. Верят ли взрослые? Ходят ли они в церковь потому, что нуждаются в Боге, или потому, что это некий светский обряд, свидетельство добропорядочности?

Среди канадцев, которые вместе со мной прошагали 2000 километров от СССР до Канады, был Лори Дексер, священник из Форт Смита, Северо-Западной территории. Лори рассказывал мне, что, когда ему было 7 лет, Бог явился ему и позвал его. С тех пор Лори знает, что должен служить Богу. Я спрашивал Лори – это было в 1987 году, – сколько людей из тех, кто ходит в Канаде в церковь, верит по-настоящему. Он ответил: 15%. Эта цифра меня просто ошарашила. Так мало?!
А остальные 85% – кто они? Лицемеры или просто добросовестные граждане своей страны? Скорее – второе.

Духовно-нравственное возрождение – это ведь не только религиозное возрождение, но и светское. Разве то, что я могу открыто читать "Доктор Живаго" и декламировать великие стихи из этого романа, – не часть процесса возрождения? Я вхожу в попечительский совет Политехнического музея. Какие неимоверные духовные богатства содержатся в его хранилищах! Возрождение Политехнического музея – дело сегодняшнего или завтрашнего дня, его расцвет станет вкладом в духовно-нравственное обновление страны. Мы говорили о книге Б.Н. Кузыка "Россия в пространстве и времени" – она тоже в ряду могучих усилий, направленных на возрождение.

Приятно слышать, что любимый писатель жены кандидата в Президенты США – Ф.М. Достоевский. Не думаю, однако, что какая-нибудь культурная высокопоставленная российская дама в качестве своего любимого писателя назовет некоего американского автора. У американцев нет ни Гоголя, ни Пушкина, ни Достоевского.

Нашей культуре и нашему образованию срочно нужна умная помощь. Уже сейчас есть отличный телевизионный канал "Культура", да и 6-й канал, спортивный, тоже на своем месте. Мне кажется, очень нужен образовательный канал. Замечательно, что Дума приняла закон, ограничивающий рекламу пива, что рассматриваются другие законопроекты, которые возведут барьер на пути распространения дурных привычек, безнравственности, оболванивающей субкультуры.

В нашем Клубе "Приключение" уже 5 лет существует изумительная программа "Большое Приключение" – молодежный экологический лагерь в Карелии, в лесах к северу от Петрозаводска. Нынешним летом здесь побывало 1100 человек, половина – подростки, воспитанники детских домов из 23 регионов России. Откуда только не приезжали к нам ребятишки – из Калмыкии, из Кабардино-Балкарии, из Кемерова, из Калининграда. В лагере после семидневного автономного похода на катамаранах или горных велосипедах дети начинают по-новому относиться к себе, к товарищам, ко взрослым. Они неожиданно понимают, как огромна страна, в которой они родились, как хорош мир вокруг. Путевки для ребят – в рамках подпрограммы "Профилактика правонарушений" президентской программы "Дети России" – приобретало Минобразование РФ. В самом деле, налицо профилактика. В лагере дети 13-17 лет даже не курят.

Примеры, которые я привел, – это монетки, падающие в копилку духовно-нравственного возрождения. У нас есть воля и все возможности для того, чтобы этот процесс ускорялся.