Райские сады «Сирина»

Художники-дизайнеры ювелирной фирмы «Сирин» Татьяна Жаркова и Наталья Нагурная в интервью журналу «Экономические стратегии» рассказывают о своих проблемах и успехах: «Достичь известности, достойного уровня непросто, потому что творчество, настоящее большое искусство никогда не было рентабельным. Нужны новые Третьяковы и Морозовы».

Татьяна ЖАРКОВА, Наталья НАГУРНАЯ
Райские сады "Сирина"
"Экономические стратегии", №1-2004, стр. 50-57

Художницы-дизайнеры ювелирной фирмы "Сирин" Татьяна Жаркова и Наталья Нагурная сумели воплотить в жизнь свои самые смелые творческие замыслы. Изделия, созданные по их эскизам, хранятся сейчас в залах музеев Алмазного фонда России и Оружейной палаты Кремля, экспонировались на выставках в Италии, Германии, Франции, Австрии, Швейцарии. Они удостоены наград и почетных дипломов – отечественных и международных. Имя фирмы "Сирин" символизирует новое осмысление классических традиций русского ювелирного искусства, специалисты говорят о работе ее мастеров как о московской ювелирной школе. Об истории создания фирмы, ее трудах и успехах беседовала с Татьяной Жарковой и Натальей Нагурной заместитель главного редактора журнала "Экономические стратегии" Ольга Бардова.

Творческая фирма "Сирин" была создана в 1990 году в довольно сложное для России время: изменялась география страны, рушились старые стереотипы. Ваш коллектив работал на государственном гиганте – Московском экспериментальном ювелирном заводе. Что послужило толчком к созданию частного предприятия в столь нестабильное время? Не было ли страха перед будущим, перед переменами?

Татьяна Жаркова: Полный развал МЭЮЗа и желание работать по-новому. Первая "Пасхальная коллекция" фирмы "Сирин" создавалась под девизом служения ювелирному искусству России.

Наталья Нагурная: Тогда люди были эмоционально настроены на будущее, на перемены. И, как справедливо отметила Татьяна, к созданию своей фирмы нас подтолкнуло то, что один из ведущих, да, пожалуй, первый в стране завод ювелирных изделий разваливался. Высокий профессионализм, традиции, идущие чуть ли не от Фаберже, – вот что представлял собой МЭЮЗ. У нас были замечательные экспортные коллекции. В начале 1990-х руководство распродавало предприятие в прямом смысле слова. Продавались даже изделия ручной работы, хранившиеся в сейфах много лет, продавались просто как литье; уходили экспортные изделия и вещи, которые делались для зарубежных выставок, по правительственным заказам, уникальные камни, приобретенные, возможно, еще до революции. На МЭЮЗе был ювелир, который ушел с завода по состоянию здоровья. Однажды кто-то из знакомых посоветовал ему организовать собственную фирму. Он и явился инициатором создания "Сирина", а мы его поддержали.

У истоков фирмы стояли лучшие ювелиры и художники Московского экспериментального ювелирного завода. Сначала нас было человек десять. Люди уходили с завода постепенно. Например, мы с Татьяной создавали свою первую коллекцию для фирмы "Сирин", еще числясь сотрудниками МЭЮЗа. И, знаете, оставлять предприятие было очень грустно, но не страшно. Мы переживали такой творческий подъем, так хотелось создать что-то необычное, чего не могли себе позволить раньше.

У художников были очень тесные связи с Оружейной палатой, Историческим музеем, Алмазным фондом. Очень много времени мы проводили в запасниках, изучая лучшие образцы ювелирного искусства. Молодым ювелирам мы читали лекции, водили их по музеям. У нас были налажены тесные связи с искусствоведами. Эти связи имеют тридцатилетнюю историю.
На МЭЮЗе делались сложные изделия, например, по эскизам Татьяны, подставка под яйцо Фаберже для Оружейной палаты. По моим эскизам было выполнено очень сложное парадное колье. Его купил Алмазный фонд. Когда мы создавали фирму, нами двигало желание делать именно такие, сложные, вещи, стремление возродить традиции русского ювелирного искусства, старые технологии, работать с разными камнями. Последним толчком была распродажа крупных экспортных изделий МЭЮЗа – колье, диадем, браслетов – через аукцион. За два дня до аукциона в магазине "Самоцветы" была организована выставка. Мы с Татьяной из-за прилавка наблюдали, как люди, разглядывая витрины, спрашивали: "Это из Америки?" или: "Это дореволюционное?" Никто не верил в то, что под стеклом современные вещи. Нам хотелось доказать, что наше искусство живо, что в России еще есть настоящие ювелиры. Так появилась фирма "Сирин".

Многие спрашивают, почему "Сирин"?

Наталья Нагурная: Это название придумал кто-то из ювелиров. Сирин – это райская птица, которая несет золотые яйца и плачет о тех, кто никогда не попадет в Рай. Возможно, название накладывает отпечаток на судьбу фирмы. Сейчас мы известны. Нам удалось достичь определенного уровня, но это далось непросто, потому что творчество, настоящее большое искусство никогда не было рентабельным. Пока наше общество не созреет, пока не появятся новые Третьяковы и Морозовы, у которых будет желание и возможности помогать культуре, сложности останутся.

Такие фирмы, как наша, работают в очень непростых условиях. Мы пытаемся выжить, создавая произведения искусства. Конечно, поддержка государства или хотя бы меценатов была бы очень кстати. Мы, например, давно хотим сделать персональную выставку в России или за рубежом, но у нас нет средств. Считается, что фирма "Сирин" очень богатая. Это не соответствует действительности. Да, мы выпускаем очень дорогие вещи, но на вырученные деньги тут же покупаем материалы – камни, золото, платим зарплату, налоги и т. д. "Сирин" – законопослушная фирма. Мы избегаем авантюр, никогда не приобретаем "левых" камней.

И еще о выставках. У нас есть замечательный друг – представительница первой русской эмиграции княгиня Мария Андреевна Магалова. Во Франции княгиня устроила выставку и пригласила нас участвовать в ней. Это, конечно, не русские сезоны в Париже, средств было не так много, и те дала французская сторона. Никто из наших не помог, хотя договорились платить пополам, к тому же речь шла о смешных суммах. Герцогиня Лотарингская предоставила свой средневековый замок под Нанси. Французы обеспечили каталог, освещение в прессе, российская сторона – ничего. Честно говоря, нам было очень стыдно за соотечественников. Это к вопросу о Морозовых и Третьяковых.

Мария Андреевна сделала буквально все от нее зависящее, чтобы выставка состоялась. Она сказала: "Я так болею душой за Россию, не хочу, чтобы о нас судили по ложкам и матрешкам. Все это надоело, хочется показать настоящее русское декоративно-прикладное искусство". В результате в экспозиции было представлено вологодское кружево, ювелирные изделия, северная чернь, меха, резьба по кости – изо всех уголков нашей страны. Княгиня Магалова курирует Рыбинск – детские дома, больницы, – и средства, полученные от выставки, были направлены туда. Наша фирма, конечно, тоже сделала пожертвования. Ведь дело-то благое.

Сегодня мало кто из покупателей знает имена авторов ювелирных украшений и даже шедевров ювелирного искусства. Прежде в России были известны мастера – Фаберже, Хлебников, Овчинников, сейчас – фирмы: "Сирин", "Ювелиры Урала", "Екатеринбургский завод по обработке цветных металлов". Как Вы относитесь к "обезличиванию" ювелирного искусства? Изменится ли эта тенденция в будущем?

Татьяна Жаркова: В свое время на МЭЮЗе произошел курьезный случай. Ювелир по моему эскизу выполнил работу, которая оказалась очень удачной. Это был браслет с сапфирами и бриллиантами. Такие сложные ювелирные украшения не попадали на прилавки отечественных магазинов, а изготавливались на экспорт. На браслете воодушевленный успехом мастер проставил свои и мои инициалы, искусно вплетя их в орнамент. Через некоторое время меня вызвали к руководству предприятия, так как эти буковки обнаружили эксперты "Алмазювелирэкспорта". Нам в категорической форме предложили убрать монограммы с изделия. Но времени на переделку уже не было – браслет надо было срочно отсылать на какую-то зарубежную выставку. Там он был благополучно продан, поэтому нам удалось избежать репрессий. В те времена существовал только один монопольный автор – Советский Союз. Да и сейчас мир зачастую знает имена ювелирных фирм, а не авторов конкретных изделий.

Но что-то меняется?

Наталья Нагурная: Мне кажется, да. По крайней мере, наши клиенты знают не только марку "Сирин", но и имена мастеров и художников. На других фирмах наметилась та же тенденция.

Производство драгоценных украшений – достаточно специфичная отрасль. Что помогает Вам держаться на плаву: эксклюзивные изделия, государственные заказы, или для того, чтобы выжить, вы выпускаете продукцию массового спроса?

Татьяна Жаркова: В отличие от других фирм мы изготавливаем драгоценные изделия интерьера с применением утраченных техник, сложных эмалей, резного камня, друз, малой пластики. На плаву держимся за счет высокого качества и оригинальности работ. У фирмы имеются постоянные заказчики, есть коллекционеры, собирающие наши изделия.

Наталья Нагурная: Мы никогда не занимались розницей. Коллектив у нас небольшой, но высокопрофессиональный. Татьяна уже говорила, что нашей первой коллекцией стали пасхальные яйца. Почему именно они? Во-первых, это сложная вещь, интерьерное украшение. В советское и перестроечное время никто ничего подобного не делал. Мы были первыми. Начали с маленького пасхального яйца, украшенного эмалью по гильоше. У нас тогда не было гильошеровочной машины и все пришлось делать вручную. Гильоше – это гравировка по металлу. Пришлось возрождать старые, забытые технологии. Для нас это было очень интересно с профессиональной точки зрения. Работали на свой страх и риск. Более того, первую коллекцию мы не продавали в течение почти пяти лет. Благодаря ей о "Сирине" узнали за рубежом. К нам стали приезжать специалисты из "Кристис", "Сотбис", представители известных ювелирных фирм, знаменитые дизайнеры-ювелиры, например, Альбер Жельбер.

Постепенно у фирмы появились собственные клиенты, которые начали коллекционировать наши изделия – не только дамские или мужские украшения, но и крупные интерьерные вещи. Конечно, мы и заказы выполняем, как государственные, так и частные. Но тем не менее в основном рискуем, воплощая прежде всего творческие замыслы.

Если не секрет, ваша первая коллекция находится сейчас в России?

Наталья Нагурная: Некоторые предметы проданы за рубеж. К сожалению, первые две вещи уехали в Америку, даже не побывав ни на одной выставке. Я имею в виду яйцо "Земляничная поляна" и чашу "Виноградная лоза". От них остались только фотографии, которые не в состоянии передать всей прелести реального изделия. Многие наши изделия находятся в частных коллекциях в России. Были заказы для подарков почетным гостям страны, главам государств.

Вы упомянули, что на "Сирине" собрался коллектив профессионалов экстра-класса. Как строятся отношения между вами? Ведь очевидно, что у каждого – свои амбиции. Как у вас распределяются заказы, возникают ли конфликты?

Наталья Нагурная: Наш коллектив уникален и в этом: в свое время нас хорошо воспитали. На МЭЮЗе было не принято что-то прятать, придерживать только для себя. К нам приезжали люди с других заводов, и мы всегда охотно делились с ними своими секретами. Эта традиция жива и на фирме "Сирин". На заводе между ювелирами и художниками разных поколений сложились совершенно уникальные отношения: старые мастера учили молодежь, да и мы, молодые, тоже обменивались опытом друг с другом, вместе ходили в музеи, профессионально росли. Нас учили уважать коллег, ценить чужой труд.

Система работы у нас такая: художник вручную делает эскиз 1:1. Это хорошая графика. Мы сознательно не используем компьютер. Затем проект обсуждается с ювелиром, идет творческая подготовка. Если у ювелира возникают какие-то идеи и предложения, они обсуждаются, и в случае необходимости вносятся поправки. Случается и так: изделие выполнено уже более чем наполовину, и вдруг возникает какая-то проблема и мы все вместе ищем решение. Бывает, ссоримся, но это чисто профессиональные моменты, не влияющие на личные отношения. Работая столько лет вместе, мы понимаем друг друга не просто с полуслова, а с полувзгляда, знаем характер, возможности, пристрастия каждого ювелира. Такая работа исключает всякие неприятности.

Берете ли вы на работу молодых специалистов или считаете, что они не в состоянии конкурировать с представителями советской ювелирной школы?

Наталья Нагурная. В свое время мы были впереди планеты всей не только в области балета, но и по части подготовки творческих кадров. Художественные вузы СССР выпускали классных профессионалов, которые неизменно высоко ценились за рубежом. Я считаю, что в то время школа была другая, более надежная. Правда тогда не готовили художников и дизайнеров для ювелирной промышленности. В училищах молодые люди получали определенный набор необходимых знаний и навыков, а настоящими мастерами они становились на производстве, осваивая секреты старых мастеров, хранителей традиций.

Сегодня фирма "Сирин" уже имеет свое творческое лицо. Добиться этого было очень непросто. Как самостоятельный творческий коллектив нас признали только в 2000 году, когда мы сделали большую юбилейную выставку в связи с десятилетием существования фирмы.

Некоторые считают, что мы работаем под Фаберже, – я уже вздрагиваю при упоминании этого великого имени. Ведь в России был не только Фаберже, но и много других замечательных мастеров и ювелирных фабрик. Мы считаем себя наследниками всех лучших ювелирных традиций России. Работать в классическом стиле очень сложно, но классика драгоценна, она вечна. Нужно уметь найти к ней современный подход.

Сказанное не означает, что мы не заботимся о достойной смене. На фирме работают дети наших мастеров. У Татьяны младший сын будет дизайнером-ювелиром. Ее старший и мой сын пока занимаются интерьером.

Принимая заказ, вы сначала оговариваете бюджет, ориентируясь на финансовые возможности клиента, или прежде всего идете навстречу его эстетическим запросам?

Наталья Нагурная: Иногда люди приезжают со своими камнями и уже знают, чего хотят, но так бывает не всегда. В любом случае мы стараемся обозначить какие-то исходные позиции. Финансовая сторона производства – прерогатива президента фирмы. По большому счету, мы никогда никому не отказываем, даже если это какие-то совсем незначительные, может быть, не очень выгодные заказы. Для нас клиент – "священная корова". Мы относимся к нему с большим уважением. Хотя иногда попадаются такие "безумные" заказы, что просто теряешься, потому что выполнить изделие в соответствии с пожеланиями значит полностью себя дискредитировать. В этом случае приходится работать с заказчиком. Прежде всего, необходимо понять, что из себя представляет человек, какой у него характер, чему он отдает предпочтение: орнаменту растительному или геометрическому, классике или авангарду.

Что Вас вдохновляет и подталкивает к творчеству: музыка, живопись, природа? А может быть, любовь? Как рождаются идеи?

Наталья Нагурная: Я, например, очень люблю цветы, природу. Интересные идеи рождаются и когда любуешься прекрасными произведениями архитектуры.

Татьяна Жаркова: Меня тоже вдохновляет природа. Я люблю наблюдать за птицами, цветами, насекомыми. Надо уметь видеть прекрасное вокруг себя. Заранее не знаешь, когда тебе в голову придет идея ювелирного гарнитура или драгоценного украшения интерьера. Ручка и блокнот всегда у меня в сумочке. Иногда бумага и карандаш лежат и на прикроватном столике (перед сном в голове всегда роятся какие-то фантазии). Подчас композицию подсказывает цвет или форма камня, возникают определенные ассоциации. Например, недавно мне пришлось работать с очень красивым опалом, который с одной стороны мерцал красновато-желтым огнем, а с другой – зеленовато-синим. Жалко было закрывать такую красоту. Игра цвета напомнила мне повадки хамелеона, и я нарисовала двусторонний кулон: опал лапками и хвостом обхватил пучеглазый хамелеон, который по цветовой гамме соответствовал разным сторонам камня. Одна сторона рубиновая, другая отливала эмалью холодного изумрудного цвета.

Скажите, какая из созданных работ вам наиболее дорога?

Наталья Нагурная: Каждое изделие – это ребенок, и расставаться с ним очень тяжело. Над нами даже смеется наш президент. Особенно обидно бывает, когда вещь продают до выставки. Для художника это плохо, потому что его работа становится недоступной для публики. Но если говорить о самом любимом, то в свое время на МЭЮЗе мы сделали для японских заказчиков небольшую коллекцию брошей из янтаря с бриллиантами. Она мне дорога. На фирме "Сирин" я создаю еще одну коллекцию, которую тоже очень люблю: "Райский сад" – с использованием розового кварца и мелкой пластики. Она мне радует душу.

В коллекции, наверное, уже шесть или семь предметов, с каждым из них мне трудно расставаться.

Татьяна Жаркова: Всего их сотни – ювелирных украшений, часов, пасхальных яиц, шкатулок, бокалов, но любимых не больше десятка. Особенно люблю мое первое колье с ажурными листьями, сделанное еще на МЭЮЗе, и гарнитур "Звездочки". Этот гарнитур – моя первая работа в ювелирном дизайне – выпускается МЭЮЗом по сей день, уже почти 25 лет. Из сложных ювелирных изделий, созданных на "Сирине", люблю пасхальное яйцо "Русское поле", часы "Золотой петушок", чашу "Жар-птицы", бокалы "Чертополохи" и брошку "Утица".

Говорят, у опытной мастерицы вышивка получается одинаковой и с лица, и с изнанки. Можно ли то же самое сказать о ювелирах?

Наталья Нагурная: В наших изделиях изнанка бывает иной раз красивее, чем лицо. Это отличительная черта ювелирных изделий, выполненных на высоком профессиональном уровне.

Вы – ведущие дизайнеры фирмы "Сирин". По какому принципу заказы распределяются между вами?

Наталья Нагурная: Мы с Татьяной, как правило, работаем самостоятельно. Несмотря на то, что у каждой из нас свой творческий почерк, изделия хорошо дополняют друг друга, и коллекция обретает оригинальность. Единственный раз за всю жизнь мы вместе делали огромный настольный письменный прибор. Уехали на дачу, сидели пять дней, разрабатывали. Мы прекрасно понимаем друг друга, потому что трудимся бок о бок уже 25 лет.

Общеизвестно, что авторские ювелирные изделия во все времена являлись не только украшениями, но и прекрасным средством тезаврации.

Татьяна Жаркова: Не знаю, как насчет именно авторских изделий, но в любом случае ювелирному украшению с хорошим бриллиантом абсолютное обесценивание не грозит.

Наталья Нагурная: Сейчас люди стали не просто скупать золото в слитках, но приобретать драгоценные предметы интерьера, произведения ювелирного искусства. На мой взгляд, это надежное размещение капитала.

Говорят, камни и драгоценные металлы обладают определенной энергетикой. Чувствует ли это мастер, проводя наедине с ними долгие часы? Есть металлы и камни, которые нравятся одним и не нравятся другим. Что предпочитаете вы?

Татьяна Жаркова: Золото, конечно, металл непростой. Когда ювелир долго работает с какой-нибудь сложной, трудоемкой вещью, то невооруженным взглядом видно, как он устает, насколько золото высасывает из него силы: ведь одно неверное движение может погубить труд многих месяцев. Зато какая радость и гордость охватывает, когда видишь результат работы! Часто слышишь от посетителей ювелирных выставок, что наши изделия излучают хорошую энергетику. Мы и сами в это верим. Мой любимый камень – гранат, но я с ним мало работала. Думаю, что с этим камнем можно создать замечательные ювелирные украшения, сочетая их с мелкими бриллиантами, жемчугом, эмалью.

Наталья Нагурная: Я очень люблю жемчуг. Говорят, что он предвещает слезы. Это неправда. Жемчуг радует, освежает, молодит. Люблю также голубые аквамарины, бериллы. Мне нравится янтарь, но никогда его не ношу. Он на мне "не приживается". Из металлов предпочитаю серебро, может быть, серебро с золотом. Если говорить о несчастных камнях, то считается, что камни с пороками – трещинами, сколами – лучше не дарить и не покупать.

Наша встреча состоялась благодаря совместному проекту журнала "Экономические стратегии" и клуба "Леди-лидер". Что Вы думаете о роли общественных организаций в формировании демократического общества? Какова, на Ваш взгляд, роль женщин России в социальных и политических процессах, которые формируют гражданское общество?

Татьяна Жаркова: С Мариной Коростылевой, президентом женского клуба "Леди-лидер" мы познакомились на одной из ювелирных выставок. Она нас сразу очаровала своими деловыми качествами, тем, что собрала в клубе интересных, действительно деловых женщин, умеющих красиво и легко решать сложные проблемы и на работе, и в семье. Мы участвуем в совместных выставках, благотворительных акциях, познавательных поездках. Со многими дамами из клуба у нас завязались теплые дружеские отношения. Когда возникают сложные жизненные ситуации, есть к кому обратиться за советом и поддержкой. Считаю, мало все-таки женщин на высоких государственных постах. Посмотришь на Думу и правительство – мужской клуб. Между тем женщины многие вопросы решили бы быстрее и лучше.

Наталья Нагурная: Я тоже восхищаюсь Мариной. Она и творец, и лидер. Это очень энергичный человек, очаровательная, обаятельная женщина. В клубе мы всегда можем не только получить помощь и совет, но и отдохнуть. Именно она познакомила нас с княгиней Магаловой. Мне кажется, если бы женщины играли более важную роль в политике, экономике, общественных организациях, мир стал бы гуманнее, он не был бы таким агрессивным.

Ваша творческая профессия предполагает "уход в работу с головой", который может длиться не один месяц. Как Вам удается совмещать различные социальные роли? Ведь муж хочет видеть рядом с собой оптимистичную, уверенную в своих силах жену, ребенок – веселую и энергичную маму, родители – счастливую, крепко стоящую на ногах дочь, сотрудники – элегантную, компетентную коллегу. Как научиться отвечать всем этим требованиям?

Наталья Нагурная: Думаю, что женщина должна иметь право выбирать, что для нее важнее. Для меня много значит семья. Это мой тыл. Когда есть любящий и понимающий муж, в семье все хорошо, у детей все в порядке, тогда ты можешь творить и сумеешь многое сделать. Мой сын тоже художник. Профессия мужа не имеет отношения к искусству, но он с уважением относится к моей работе. Семьи нас очень поддерживают.

Татьяна Жаркова: Да, для женщины главное – дети, муж, дом. Все это у меня есть, но в моем случае в этом ряду еще и творчество. Близкие меня понимают и поддерживают, ведь и муж, и оба сына – художники.

Сейчас в России популярно мнение, в соответствии с которым детей нужно воспитывать на японский манер, то есть до трех лет все им позволять. Что вы об этом думаете? Назовите три принципа воспитания.

Наталья Нагурная: Прежде всего, это любовь, второе – взаимопонимание. Родители не должны забывать, что их чадо – личность, а не семейная собственность. И третье – разумный контроль, в рамках которого ребенка необходимо научить каким-то базовым вещам – добру, трудолюбию и порядочности.

Татьяна Жаркова: Я, прежде всего, стараюсь объяснить, что такое хорошо и что такое плохо. Доверяю, но проверяю. Правда, дети у меня уже взрослые. Я их просто очень люблю.

Расскажите, пожалуйста, притчу или анекдот, которые наиболее ярко характеризуют Ваш подход к жизни? Какова Ваша жизненная философия? Какой системой ценностей Вы руководствуетесь?

Татьяна Жаркова: Создавать красивые вещи – большое счастье: и самому приятно, когда что-то хорошее получается, и других радуешь. Лет семь назад на нашей фирме был снят рекламный ролик о "Сирине". Я смотрела на экран, и вдруг поймала себя на том, что, как зачарованная, не могла оторвать взгляда от череды проплывающих на экране изделий. Возникло чувство гордости и за фирму, и за себя, и за коллег.

Когда младший сын заканчивал школу, мы думали, что он будет заниматься компьютерами или еще чем-то, связанным с техникой, но он заявил: "А что я в жизни видел, кроме вашей ювелирки?" Вот вам и притча: "Яблоко от яблоньки недалеко падает". Если родители увлечены своей работой, дети идут по их стопам.

Наталья Нагурная: Я придерживаюсь такой философии: делай, что должно, и пусть будет, что будет. Для меня очень важны взаимоотношения с окружающими. Мне не все равно, кто рядом со мной. Что касается притчи, у меня в записной книжке еще с юности записаны слова Бернарда Шоу: "Жизнь не перестает быть забавной даже тогда, когда люди умирают, и не перестает быть серьезной, когда люди смеются". Очень ценю в коллегах добросовестное отношение к работе, профессионализм. Ювелир не может позволить себе работать "на тройку". "Двойка" – признак нерадивости, "тройка" – признак посредственности. От нерадивости избавиться можно, от посредственности – никогда. Это клеймо, каинова печать. Сегодня, вместо того чтобы поддерживать подлинные культурные ценности, занимаются "раскруткой", при этом потакая не самому хорошему вкусу. Чтобы до конца осознать значение культуры в жизни общества, государство должно созреть. Если этого не произойдет, итог будет весьма печален. Я надеюсь, что наша страна, как это не раз уже бывало, выйдет из сложной ситуации. Недавно благодаря усилиям нашего соотечественника Виктора Вексельберга состоялось возвращение в Россию девяти пасхальных яиц Карла Фаберже. Такие события вселяют надежду и оптимизм.

---

Женщины — в общественной жизни России

Нравственность народов зависит от уважения к женщине
Вильгельм Гумбольт

Женское движение в России имеет глубокие корни. Несмотря на традиционно патриархальный уклад жизни, русские женщины находили возможность принимать участие в общественной жизни страны, стремились реализовать свой духовный, интеллектуальный и деловой потенциал. Будучи дочерями, сестрами, матерями и женами-хранительницами домашнего очага, они нередко продолжали дело отцов и мужей, а зачастую создавали собственное, и добивались успехов на деловом поприще. Глубоко осознавая свой гражданский и патриотический долг, они всегда заботились о состоянии общества, вкладывали в его развитие и стабильность свои силы, знания, а также немалые материальные средства.

• Анна Всеволодовна, внучка Ярослава Мудрого, сестра Владимира Мономаха, в XI веке была известна своей просветительской деятельностью. В 1089 году она возглавила
  русское посольство в Византию. Анна Всеволодовна основала в Киеве Андреевский монастырь и организовала при нем первую школу для девочек.
  
• Княгиня Ольга, управлявшая русскими землями в Х веке, была дальновидным политиком и демонстрировала высокие образцы средневековой дипломатии, стремясь все спорные вопросы, внутренние и внешние конфликты решать с помощью переговоров. Примечательно, что в составе их участников были женщины.
  
• Аврора Кирилловна Демидова, жена Павла Николаевича Демидова, владельца богатейших чугуноплавильных заводов в Сибири, овдовев в 1840 году, приняла решение ехать на заводы в Нижний Тагил, где построила богодельню, родильный дом, несколько школ и детский приют, создала специальный фонд, деньги из которого шли на материальную помощь пострадавшим от несчастных случаев и их семьям.
  
• Елизавета Григорьевна Мамонтова (1847–1908), жена Саввы Ивановича Мамонтова, известного промышленника и мецената, открыла школу, мастерскую резьбы по дереву, организовала гончарное производство, добивалась заказов для крестьян в России и за границей.
• Мария Клавдиевна Тенишева (1867–1928) активно работала в сфере сохранения и развития народных ремесел, живописи, открывала школы, создала промышленное крестьянское производство в Талашкине, продукция которого получила диплом Парижской выставки. Вместе с Репиным она организовала курсы рисования для поступающих в Академию художеств. Репин, Рерих, Врубель, Коровин считали за честь сотрудничать с этой замечательной женщиной.
  
• Мария Федоровна Морозова (1830–1911), возглавив после смерти мужа Тимофея Саввича крупнейшее в России текстильное предприятие «Товарищество Никольской мануфактуры Саввы Морозова и Ко», пожертвовала Москве более 150 тысяч рублей. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов она вместе с Аксаковой создала приют для детей убитых и раненых офицеров. Мария Федоровна единственная среди российских купчих была награждена Мариинским знаком отличия за 25 лет беспорочной службы в благотворительных заведениях.
  
• Антонина Болеславовна Лесневская, получив в 1898 году степень провизора, в следующем же году организовала общество женщин-фармацевтов. В 1901 году она основала подобие биржи труда для ищущих работу женщин – учениц фармацевтов и аптекарских помощниц. В Петербурге на Невском проспекте Лесневская открыла первую аптеку, в которой работали только женщины.
  
• XIX век — это еще и блестящие литературно-музыкальные салоны, созданные женщинами. Салоны Зинаиды Волконской, Софьи Пономаревой, Софьи Карамзиной формировали литературные, музыкальные и художественные вкусы и интересы не только высшего, но и среднего сословия.
  
• В шестидесятые годы XIX века в России начался процесс замены феодально-крепостнических устоев новыми общественно-экономическими отношениями, создавший основу для самоорганизации женщин. Первыми формами приобщения женщин к общественной жизни были различного рода ассоциации: общества взаимопомощи, производственные артели, бытовые коммуны. К началу XX века в России уже существовали настоящие женские общественные организации. Они активно стремились содействовать получению женщинами равных прав с мужчинами.
  

Информация предоставлена клубом «Леди-лидер».