О принципах кластеризации экономики в России

Статья посвящена одному из актуальных направлений интенсификации экономического и инновационного развития России — кластеризации ее экономики.

Юрий Гусев
О принципах кластеризации экономики в России
"Экономические стратегии", №03-2007, стр. 50-55

Гусев Юрий Николаевич — президент Группы Компаний «Корпорация развития территорий», академик РАЕН, д.э.н., профессор.

Формирование кластеров национальной инновационной экономики в России является одним из актуальных направлений интенсификации экономического и инновационного развития.

О значимости этой темы говорит хотя бы то, что Правительством России при выборе направлений развития страны в качестве единственного независимого эксперта был привлечен гарвардский профессор Майкл Портер (1), родоначальник современной теории конкуренции (2), одним из главных положений которой является необходимость кластеризации экономики.

Здесь уместно сослаться на опыт других стран. Так, например, "в Германии с 1995 г. действует программа создания биотехнологических кластеров Bio Regio. В Великобритании правительство определило районы вокруг Эдинбурга, Оксфорда и юго-восточной Англии как основные регионы размещения биотехнологических фирм. В Норвегии правительство стимулирует сотрудничество между фирмами в кластере "морское хозяйство" (3).

Ряд исследователей считают, что финская и скандинавская промышленность полностью кластеризованы, а в США больше половины предприятий работают по такой модели производства: предприятия кластера находятся в одном регионе и максимально используют его природный, кадровый и интеграционный потенциал (4).
Следует отметить также опыт Казахстана, где по инициативе правительства группой экспертов во главе с Портером были проанализированы около 150 отраслей и секторов экономики, из которых были выбраны 23 для формирования отраслевых и межотраслевых кластеров. Разумеется, в контексте решения такой сложнейшей задачи, как формирование конкурентоспособной национальной экономики в России, организация кластеров относится к классу инструментальных проблем.

В то же время существует острая необходимость в самоорганизации российской экономической системы, в том числе ее регионализации (5). Кластеры являются наиболее теоретически проработанным и прошедшим экспериментальную проверку способом самоорганизации. В этом смысле кластеризация как процесс имеет не только прикладное, но и фундаментальное значение.

Сразу отметим, что кластеры в качестве структур самоорганизации могут появляться либо спонтанно, либо в результате индукции. В первом случае это нормальный процесс экономического развития с соответствующими критериями повышения экономической целесообразности и, в частности, конкурентоспособности. Роль государства в этом случае сводится к различным способам содействия. Второй есть системный случай организационной инновации, он может по большей части осуществляться при прямом участии и по инициативе государства.

На современном этапе все чаще конкурируют не сами товары (качество которых зачастую находится на одном уровне), а предприятия, и как следствие основное конкурентное преимущество находится не в свойствах товара, а в сфере компетенций и возможностей фирмы снижать издержки при реализации произведенного товара. Но сделать резкий рывок в этом направлении отдельным предприятиям зачастую не под силу.

Именно поэтому существенным резервом повышения эффективности предпринимательства может стать организационный фактор, связанный с территориальным объединением отраслевых производителей. В этом случае участником в конкурентной борьбе на рынке выступит не отдельное предприятие, а территориальный производственный комплекс, или кластер.

Возникают три принципиальных вопроса.

• Во-первых, целесообразно ли применение кластерного подхода в России?
  
• Во-вторых, каково соотношение между "естественными" и "инновационно-организационными" кластерами?
  
• В-третьих, на каких принципах следует формировать территориальные кластеры в России?
  

Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо проанализировать, когда вообще целесообразно применять кластеры, имеются ли соответствующие предпосылки в России и каких результатов можно ожидать.

Следует сказать, что ответ на первый вопрос уже вызвал достаточно напряженную дискуссию, которая связана с особенностями построения конкурентоспособной экономики России.

Так, например, Портер выразил свое отношение к данной проблеме следующим образом: "Российская экономика создана для конкуренции в другом мире. Ключевые корпорации должны быть перестроены, чтобы стать конкурентоспособными и не строиться на концепции национальной безопасности. Концепция национальных лидеров умерла вместе с General Motors – в нее никто не верит. Сердце экономики – небольшие мобильные компании" (6). Эта точка зрения вызвала достаточно серьезные возражения со стороны российских, в том числе правительственных экспертов, хотя с ней можно было согласиться, пусть и со значительными оговорками. Все дело в исторических корнях экономического развития и соотношении сил в международной торговле и политике, а главное, в понимании того, что такое "национальная безопасность". В этой связи нелишне напомнить о трудностях, возникших при принятии Европейской конституции. Именно контекст национальной безопасности стал этому основной причиной.

Россия только выбирает свой путь, и, скорее всего, на ближайшие 10-15 лет основным сценарием ее развития станет ресурсно-инновационный. Его сутью вполне может являться обеспечение национальной ресурсной безопасности и выполнение международных обязательств нашей страны, связанных с той же энергетической безопасностью, но уже на евразийском пространстве. Здесь производственная функция кластеров может быть реализована через освоение низкодебитных скважин средними предприятиями, развитие производства биотоплива, рыночную диверсификацию услуг и топлива в энергетическом сегменте экономики. Инновационная же составляющая в стратегическом плане связана со средними предприятиями и возможностями оборонных предприятий, а также с использованием в режиме двойного применения имущества Министерства обороны для интенсификации развития экономики.

При этом кластерная идеология способна стать мощным инструментом перехода от неэффективного отраслевого подхода к более совершенным формам самоорганизации экономики. Например, уже объявленная среднесрочная стратегия развития оборонной промышленности – выпуск продукции военного и гражданского назначения "пятьдесят на пятьдесят" – определенно будет сопровождаться развитием поясов малого и среднего бизнеса вокруг крупных производств, чему есть немало примеров. Таким образом, есть все основания полагать, что кластерный подход найдет применение в России. К применению кластеров готовы и национальная экономика, и государство.
Обратимся опять к теории Портера. Он выделяет 4 стадии жизненного цикла страны, а именно: стадия факторов производства (factor-driven economy), инвестиций (investment-driven economy), нововведений (innovation-driven economy), богатства (prosperity-driven economy).

На стадии факторов производства страны конкурируют за счет использования преимуществ, связанных с факторами производства, в том числе более дешевой рабочей силы, более плодородной земли. Стадия инвестиций базируется на таком конкурентном преимуществе экономики, как готовность и способность национальных фирм к агрессивному инвестированию. На стадии нововведений все элементы, определяющие конкурентоспособность, находятся в действии, и между ними устанавливаются тесные связи. На стадии богатства (prosperity-driven economy) движущей силой экономики является уже достигнутое изобилие. Считается, что на стадии инвестиций возникают кластеры как системные объекты для обеспечения инвестиционной привлекательности. На следующей стадии они становятся определяющими в производстве конечного продукта. Рассматривая готовность России к применению кластерной идеологии построения новой экономики (именно в такой формулировке кластеры интересны в данном случае), нельзя не учитывать колоссальной асимметрии экономического и социального развития территорий, поскольку именно территориальная близость предприятий является необходимым условием кластеризации. Для полноты картины к этому следует добавить несоответствие экономического и административного деления России, сверхмонополизм базовых отраслей российской экономики, разрыв между интеллектом и его востребованностью обществом, инертность системы управления, наличие самых различных укладов жизни от феодального до разнообразных копий так называемой "западной" демократии.

Казалось бы, только этих факторов достаточно, чтобы сделать вывод о том, что страна не готова к организационной трансформации экономики – именно об этом и говорит Портер. Однако это совсем не так, и в подтверждение можно привести целый ряд тезисов. В основу этих тезисов положим упомянутые выше жизненные циклы страны и макроструктуру кластеров.

Что касается жизненных циклов, то можно утверждать, что особенностью российской экономики является одновременное присутствие всех циклов – естественно, в разных пропорциях для разных регионов. Такую ситуацию нельзя признать удовлетворительной, однако она же и формирует необходимую неравновесность для инициирования процесса самоорганизации. Так, в работе В.А. Мальцева отмечается, что "только тогда, когда экономическая система теряет функциональную устойчивость, возникают самоорганизационные процессы формирования новых эффективных структур. Приобретая в новых условиях функционирования стабилизирующее положение, экономическая система, таким образом, проходит свои равновесные состояния как промежуточные этапы на траекториях неравновесной самоорганизации" (7). Кроме того, обнадеживает динамика структуры инвестиций в основной капитал и, в частности, то, что доля инвестиций в добывающий сектор не превышает в последние годы 15% и остается ниже уровня инвестирования в обрабатывающие отрасли.

Для того чтобы окончательно снять тезис о неготовности российской экономики к формированию кластеров, обратимся к базовым понятиям.

Классическим можно считать следующее определение: "Кластер – это группа географически соседствующих взаимосвязанных компаний (поставщики, производители и др.) и связанных с ними организаций (образовательные заведения, органы государственного управления, инфраструктурные компании), действующих в определенной сфере и взаимодополняющих друг друга" (8). В целом в научной литературе различаются 3 расширенных определения (типа) кластеров, каждое из которых подчеркивает основную черту их функционирования:

• регионально ограниченные формы экономической активности внутри родственных секторов, обычно привязанные к тем или иным научным учреждениям (НИИ, университетам и т.д.);
  
• вертикальные производственные цепочки; довольно узко определенные сектора, в которых смежные этапы производственного процесса образуют ядро кластера (например, цепочка "поставщик – производитель – сбытовик – клиент"); в эту же категорию попадают сети, формирующиеся вокруг головных фирм;
  
• отрасли промышленности, определенные на высоком уровне агрегации (например, "химический кластер") или совокупности секторов на еще более высоком уровне агрегации (например, "агропромышленный кластер"; 9).
  

В настоящее время второй и третий типы реально присутствуют в национальной экономике. Например, второй тип уже реализован в цветной металлургии и выстроен рядом компаний вплоть до продажи электромоторов в другие страны. Высокий уровень кластерной агрегации характерен для авиакосмической промышленности.

Первый же тип пока развит явно недостаточно, хотя и здесь есть примеры, связанные с формированием особых экономических зон технико-внедренческого типа в Санкт-Петербурге, Томске и Дубне, где университеты и научные организации являются одними из основных участников развития таких зон. Необходимо отметить, что здесь мы имеем интересный опыт сочетания естественного и стимулированного государством формирования кластеров национального значения, но формируемых на ограниченных территориях в относительно узких сферах деятельности, например в области IT-бизнеса.

В этой связи нельзя не упомянуть и об интересном и успешном опыте инновационного аутсорсинга на КамАЗе. Приведем высказывание Министра экономического развития и торговли РФ Г.О. Грефа: "В качестве примера могу привести такое крупное предприятие, как КамАЗ, которое раньше производило все, вплоть до последней резинки, на собственных производственных мощностях. Сейчас на базе одного из цехов был построен промышленный технопарк, куда активно привлекаются малые и средние предприятия, которым сбрасываются гарантированные заказы по производству комплектующих на несколько лет вперед… на предприятиях, где менеджмент поменял установку со "стать очень большими" на "стать очень эффективными", активно пользуются аутсорсингом" (10). Как видим, в России уже идет процесс кластеризации экономики, причем в разных по степени инновационного развития и по типу регионах.

И, что важно, на уровне крупных проектов и транснациональных промышленных групп мы уже имеем прецеденты кластеризации экономики. Однако есть еще один серьезный вопрос, который связан с запредельным для экономической и политической устойчивости государства уровнем территориальной социальной стратификации и экономической разобщенностью регионов. При рассмотрении процесса формирования кластеров мы наблюдаем весьма серьезные препятствия, выражающиеся в явном недостатке предпринимательской культуры во многих регионах с депрессивной экономикой и функциональной неполнотой структур, которые могли бы войти в различные самоорганизующиеся структуры.

В основном это связано с такой фундаментальной проблемой, как несовершенство российского федерализма. И здесь доминанта национальной безопасности становится не препятствием, как это следует из цитированного выше высказывания Портера, а наиболее значимым стратегическим стимулом процесса самоорганизации.

Для того чтобы убедиться в справедливости этого на первый взгляд парадоксального тезиса, необходимо несколько отрешиться от термина "конкурентоспособность" как относящегося к производству и рассмотреть его в национальном контексте. Это позволяет привлечь к рассмотрению еще один недостающий для российских условий уровень кластеризации, а именно стратегический уровень обеспечения связности самоорганизующейся национальной экономической системы. Такой уровень является многоплановым, и его рассмотрение выходит далеко за рамки данного анализа, но именно он позволяет существенно расширить поле применения апробированных методов формирования кластеров. Можно привести пример. Одним из важнейших факторов формирования связности национальной экономической системы являются транспортные коридоры. Их развитие стимулирует активность малого и среднего бизнеса транспортных услуг. Эту практику следует распространить на сферу промышленного и сельскохозяйственного производства на основе кластерного подхода, поскольку логистическая и во многом инфраструктурная основа для этого есть.
В этом случае для ряда отсталых в экономическом отношении или депрессивных регионов, особенно приграничных и анклавов, формируются совершенно иные возможности. Но реализоваться они смогут только в случае интеграции в транспортном коридоре транспортно-логистической и инновационно-кластерной функций. Поскольку эти функции имеют отношение к самым разным субъектам развития, включая все уровни власти, крупные, средние и малые компании, то их интеграция представляется сложной задачей. Но в ее решении – ключ к тому, чтобы экономика России стала действительно единой.

В терминах же кластеризации при формировании транспортных коридоров с интегрированными функциями мы имеем дело уже не с кластером, а скорее с метакластером, который в процессе развития формирует условия и правила для иных форм самоорганизации экономики как в регионах, так и в России в целом. Отметим также, что в отсутствие изначально стимулированной кластеризации можно уверенно прогнозировать появление обычных транспортных систем, причем во многом с однонаправленным грузопотоком в силу сырьевого характера экспорта России. Таким образом, при условии расширения кластеризации экономики можно уверенно говорить о готовности России к качественно иной структуре производства. Что касается соотношения между "естественными" и "инновационно-организационными" кластерами, здесь речь скорее не о соотношении, а о макроэкономической структуре, формируемой в России как сложно устроенном государстве с большой территорией.

В промышленно развитых регионах практически нет необходимости в "инновационно-организационных" кластерах, формируемых по инициативе государства, за исключением направлений инновационного прорыва, таких, например, как авиакосмическая отрасль или нанотехнологии. Здесь необходима государственная поддержка совместных инициатив науки и промышленности. Что же касается депрессивных, анклавных и моноотраслевых регионов, а их более 60%, то здесь необходимо сильное государственное участие с вложением государственных средств и собственности в формирование системообразующих факторов и с выработкой мер государственного протекционизма.

Переходя к вопросу о том, на каких принципах следует создавать территориальные кластеры в России, необходимо отметить, что речь должна идти о формировании логически непротиворечивой совокупности взглядов на ускорение кластеризации экономики в интересах достижения национального развития и снижения уровня региональной экономической и социальной асимметрии. Главным положением, на наш взгляд, следует считать принятие властью и бизнесом доктрины инновационного императива, базирующейся на инновационной трансформации всех отраслей каждого региона и реализации в каждом регионе национальных проектов в области высоких технологий с демонстрацией возможностей науки, образования по инициативе и при активном участии федерального центра.

Соблюдение этого политического принципа создает основу для векторной ориентации действий в самых разных сферах, в том числе при реализации нового понимания транспортной системы страны как одного из мощнейших факторов появления региональной самоорганизующейся экономики.

В настоящее время такой переход осуществить важнее всего. И не только потому, что он необходим сам по себе, а еще и в силу того, что регионы формируют свои стратегии развития на 15-20 лет. Поэтому необходимо изначально закрепить, в том числе на законодательном уровне, инновационный характер формируемой региональной экономики, примерные соотношения между крупным, средним и малым бизнесом в основном производстве и определить меры по выполнению этих соотношений при переходе к инновационному сценарию.

Так, в ходе выездного заседания в Екатеринбурге военно-промышленной комиссии при Правительстве РФ первый вице-премьер С.Б. Иванов заметил, что в России необходимо создать условия, когда государство, органы власти смогут не только поощрять предприятия за инновации, но и в определенных случаях финансово наказывать за уклонение от них. По мнению Иванова, это на сегодня главный механизм модернизации гражданского сектора экономики, так как создание инновационной среды даст импульс для воссоединения денег и идей (11). На структурном уровне иерархии основных положений возникает требование введения направленного государственного протекционизма при структурной перестройке экономики. От поддержки корпоративно-отраслевой политики необходимо перейти к стимулированию появления эффективных кластеров.

И, наконец, на критериальном уровне следует ввести принцип максимизации региональной добавленной стоимости как универсального инструмента оценки эффективности кластеров. Существенным и принципиальным является введение добавочной стоимости как меры эффективности и отдельного кластера, и территории в целом. Это позволяет не только согласовать интересы государства и бизнеса, но и сформировать конкретные меры государственного протекционизма.

При этом появляется и новая трактовка определения промышленного кластера как группы поставщиков, производителей, потребителей, элементов промышленной инфраструктуры, исследовательских институтов и других предприятий, взаимосвязанных в процессе совместного создания добавочной стоимости на ограниченной территории. Отметим, что такое определение не противоречит такому новому явлению, как системная инновация. В целом можно сказать, что в России есть все необходимые, хотя и недостаточные предпосылки и прецеденты для эффективной кластеризации экономики.

Для того чтобы предпосылки превратились в масштабный процесс, необходимо как минимум сформировать федеральную экономическую политику в отношении территорий с включением в нее кластеров как элементов самоорганизации экономики. Тогда, по крайней мере, административная реформа приобретет предметное содержание. Как максимум важно принять на федеральном и региональном уровнях доктрину инновационного императива регионального развития, подкрепив ее адекватной нормативно-правовой базой, закрепляющей основные принципы кластеризации экономики за счет административных и материальных ресурсов государства.
В настоящее время эти предложения не выглядят нереалистичными, поскольку кластеры не только стали реальностью, но и находят свое отражение в документах, определяющих технологическое развитие страны.

Примером может служить Стратегия развития науки и инноваций в Российской Федерации на период до 2015 г., утвержденная Межведомственной комиссией по научно-инновационной политике в феврале 2006 г. В этом документе в качестве одного из важнейших направлений экономического развития страны определено следующее: "Стимулирование в экономике спроса на инновации и результаты научных исследований, создание условий и предпосылок к формированию устойчивых научно-производственных кооперационных связей, инновационных сетей и кластеров" (12). В последнем Послании Президента РФ В.В. Путина Федеральному собранию прозвучали конкретные предложения о передаче полномочий и ресурсов в регионы и о целевой корпоративной политике в отношении транспорта, авиации, энергетики, судостроения, портового хозяйства, а также о необходимости ускоренного развития опережающих технологий, а точнее – нанотехнологий (13).

В.В. Путин в своем Послании также дал старт предметной деятельности Фонда будущих поколений: "Считаю, что средства этого фонда должны идти на повышение качества жизни людей и развитие экономики. Должны работать на улучшение благосостояния как будущих, так и нынешних поколений. И, конечно, в этой связи более правильно было бы назвать его именно Фондом национального благосостояния" (14).

Это в целом означает, что Россия отказывается от ресурсного пути развития и переходит к стратегии обеспечения будущих поколений. Чтобы это не стало очередной кампанией, нужно сделать культуру бизнеса и организации жизни общенациональным достоянием, и не когда-нибудь, а в недалеком будущем. Если на уровне Федерации стратегическим подходом к формированию культуры бизнеса является создание национальных корпораций, то на региональном уровне ему соответствует кластерная стратегия развития отраслей, которая позволяет интегрировать малые и средние мобильные компании, обслуживающие в том числе и интересы национальной экономической и социальной безопасности. Отметим, что значительное расширение ресурсно обеспеченных полномочий регионов, т.е. субъектов политики, наиболее близко стоящих именно к малому и среднему бизнесу, является фактором, который необходимо активно использовать и развивать с помощью таких эффективных экономических инструментов, как кластеры. Кроме того, для России, при ее огромных размерах и больших непроизводительных затратах на доставку энергии и исходного сырья, наиболее предпочтительно в качестве одного из стратегических направлений развития формировать классические территориально-промышленные кластеры вдоль транспортных коридоров, используя и расширяя возможности таких коридоров.

И, наконец, территории анклавного типа из соображений целостности государства необходимо развивать как многоотраслевые субъекты хозяйственной деятельности, опирающиеся на политическую, ресурсную и интеллектуальную самодостаточность России.

Это не исключает, а, наоборот, дополняет идею высокотехнологичного развития на основе формирования в анклавах новых отраслей – например, производственного звена нанотехнологий и биотехнологий, формирования локальных топливных циклов использования местного топлива, в том числе угля, как каменного, так и бурого. В целом же региональная политика может и должна стать связующим звеном между индустриально-корпоративным развитием страны и кластерно-промышленным развитием ее регионов и отдельных территорий. Например, основная задача при формировании территориальных промышленных кластеров в Калининградской области состоит в том, чтобы их ориентация была максимально независимой от внешних ресурсов и условий, в отличие от соответствующего положения в отраслях, которые ориентированы на привозное сырье в соответствии с еще союзной специализацией. Более всего данной задаче отвечает создание в Калининградской области кластера производств с использованием нанотехнологий.

В целом в стратегии будущих поколений для становления секторов технико-экономического прорыва необходимо сразу согласованно формировать и крупные корпорации, и относительно небольшие кластеры реализации прорывных направлений. Тогда упомянутые выше культура бизнеса и жизни станут действительно общенациональным достоянием еще и потому, что в основе и корпораций, и кластеров лежит здравая идея кооперации и дополнения возможностей.

Примечания
1. Новое слово в российской экономике. Государство делает ставки на кластеры. Центр стратегических разработок. http://www.csr.ru/publication/original_1068.stm
2. Портер М. Международная конкуренция. М.: Международные отношения, 1993.
3. Цихан Т.В. Кластерная теория экономического развития // Теория и практика управления. 2003. № 5.
4. Там же.
5. Новое слово в российской экономике. Государство делает ставки на кластеры. http://www.csr.ru/publication/original_1068.stm
6. Шаповалов А., Бутрин. Д. Герман Греф заплатит за критику // Коммерсант. 2006. 5 октября.
7. Мальцев В.А. Системно-нелинейный подход к управлению рыночными диссипативными структурами. http://lpur.tsu.ru/seminar/a0102/034.htm
8. Портер М. Международная конкуренция. М.: Международные отношения, 1993.
9. Мигранян А.А. Теоретические аспекты формирования конкурентоспособных кластеров в странах с переходной экономикой. http://www.subcontract.ru/Docum/DocumList_DocumFolderID_18.html
10. Сорокина Е. Греф надеется на Гарвард // Гудок. 2006. 24 октября.
11. С. Иванов предлагает наказывать за уклонение от инноваций. Росбизнесконсалтинг. http://top.rbc.ru/index.shtml?/news/society/2007/04/19/19090600_bod.shtml
12. Стратегия развития науки и инноваций в Российской Федерации на период до 2015 года. http://ric.istu.edu/statii/?0003
13. Послание Президента РФ В.В. Путина Федеральному собранию Российской Федерации.
http://www.pnp.ru/chapters/events/events_2621.html
14. Там же.