Новый терроризм

Авторы предполагают, что «после ликвидации терроризма, направленного против людей, его место займет другое порождение западной цивилизации – терроризм, направленный против систем». Научиться противостоять ему – задача сложная, но не безнадежная.

Виктор Двуреченских, Владимир Баранов
Новый терроризм
"Экономические стратегии", 2003, №3, стр. 46-50.

Нынешний терроризм есть лишь отражение актуальной идеологии мирового истеблишмента. Демобилизация ветеранов мировой политики может привести на руководящие посты представителей иных финансовых групп, для которых лозунги сегодняшних экстремистов – пустой звук.

Не хотелось бы заниматься неблагодарным делом политического прогноза, лишь отметим, что на Земле, помимо неотделимых от имени Аллаха энергоносителей, имеются и другие остро дефицитные ресурсы, конкуренция за которые может обостриться в ближайшие годы и принять экстремальные формы. Например, запасы пресной воды. Смысл в том, что политика и ее неизбежное продолжение в форме терроризма будут существовать всегда. Следовательно, и на вызовы терроризма будущего надлежит отвечать, работая на опережение. Но политики с их спецназом и прессой могут спокойно пропустить весь нижеследующий материал – в нем нет ничего такого, что потребовало бы немедленной реакции.
Прежде чем обсуждать эволюцию терроризма, поговорим об арсенале средств отпора ему. На самом деле существуют всего два способа охоты: 1) преследование и 2) засада, включая всевозможные силки, ловушки и капканы, красные флажки и волчьи ямы.

В связи с отпором террористам чаще говорится об их преследовании. В частности, такова акция "Несокрушимая свобода", объявленная администрацией США по итогам атаки террористов на офисы Нижнего Манхеттена и Пентагона. Колоссальная по размаху и затратам, она тем не менее не смогла предотвратить рецидивов терроризма, потому что по своему смыслу это не столько военная операция, сколько PR-акция "Возмездие". Впрочем, если отвлечься от кошмарных подробностей, то и теракт в "день 9/11" тоже был PR-акцией: нападавшие не выдвинули никаких требований, никто не взял на себя ответственности за нападение, виновные были определены не в процессе состязании обвинения и защиты в суде, а решением администрации США. При этом полностью провалившиеся руководители спецслужб не только не были уволены в отставку, но даже не получили взысканий. Поиски бин Ладена чуть не всеми разведками на свете сопровождаются его регулярными телевизионными интервью. Все это наводит на мысль, что преследование террористов по всему миру, возможно, не столь уж и эффективно. Преследование означает "ответ", "ответ" означает "запаздывание". А запаздывание является косвенным поощрением террористов и неизбежно влечет новые жертвы.

Что можно противопоставить террористам? С нынешней – этно-религиозной – волной терроризма все более или менее ясно. Рано или поздно руководители стран, в наибольшей степени пострадавших от терроризма, наконец-то договорятся о согласованных действиях и совместными усилиями ликвидируют источник финансирования исламского терроризма. Об идентификации этого источника речь не идет. "Подумаешь, бином Ньютона", – сказал бы классик. Просто терроризм финансируется Саудовской Аравией, главным поставщиком дешевой нефти на мировые рынки, а главным потребителем нефти в мире являются США. Потому до поры одиозному режиму Саудовской Аравии разрешалось пребывать в средневековой дикости. Этой своей позиции США не изменили, даже когда выяснилось, что 16 из 19 камикадзе, атаковавших Америку 11 сентября 2001 года, оказались выходцами из исламского королевства, как, впрочем, и главный подозреваемый по этому делу шейх Осама бин Мухаммед бин Ладен. Но возрастающий политический и военный риск ради сдерживания цены на нефть рано или поздно станет экономически нецелесообразным для США, все благосостояние которых основано на искусственной дешевизне саудовской нефти. Убытки Америки от теракта судного дня 9/11 уже, наверное, перекрыли экономию от пресловутой дешевизны за весь XX век. Потому реален военно-политический сценарий "зачистки" паразитического саудовского режима в соответствии с прецедентом операции НАТО "Решительная сила" в 1999 году на Балканах. И на этом закончится история этно-религиозного терроризма мусульманских отморозков. Появившийся после мирового энергетического кризиса 1973 года, он вырос и тридцать лет успешно паразитировал на страхе Запада перед повторением кошмара арабского нефтяного эмбарго. Политическая ликвидация несовместимого с цивилизацией режима саудитов уничтожит материальную базу нынешнего терроризма, но вряд ли уменьшит остроту противоречий на этой перенаселенной планете с ее ограниченными ресурсами.

После ликвидации терроризма, направленного ПРОТИВ ЛЮДЕЙ, его место займет другое порождение западной цивилизации – терроризм, направленный ПРОТИВ СИСТЕМ. По сравнению с бесчеловечным, но все-таки относительно предсказуемым и локальным исламским терроризмом, "новый терроризм" (НТ) потенциально гораздо более опасен. И если заранее не подготовиться к его появлению, он способен стать глобальным по масштабам и соизмеримым с мировой войной по последствиям.

Потому уже сейчас надо задуматься над тем, каковы возможные цели терроризма будущего? Нынешний терроризм есть следствие фундаментальных различий в отношении к человеческой жизни в разных системах ценностей. Ислам, ни во что не ставящий человеческую жизнь, во всех эпизодах террора предлагал властям демократических государств один и тот же тип сделки: человеческие жизни в обмен на политические преференции. Не станем обсуждать эту коллизию, она ясна, а ее решение, повторим, всего лишь вопрос политической воли. Легко догадаться, как будет однажды ликвидирована этно-религиозная угроза гуманизму. Не исключено – той же коалицией стран, которая в свое время ликвидировала глобальную угрозу, исходившую от национал-социализма. Допустим, исламский терроризм исчезнет. Однако источник конфликтов – политические противоречия в мире все равно останутся, как останутся прежними цели "нового терроризма", такие, как транспорт, городская инфраструктура, связь и энергетика. Новым будет способ нападения. Им станет запуск критических режимов функционирования указанных систем. То есть подразумеваемая идеология НТ – это перенос из виртуального пространства в физическое методологии проектирования самовоспроизводящихся вредоносных логических структур. Соответственно, новым станет и антитеррор. Если угодно, это уже другой тип противостояния – не техника против человека, а техника против техники, точнее, процесс мониторинга против процесса критического режима. Ведь смысл и логика действий "новых террористов" будет заключаться в том, чтобы вызывать цепные реакции в МАКРОМИРЕ. Сделать это можно не как угодно, а лишь определенным способом, характерным для каждой из систем на особицу, потому у мониторинга против такого способа нападения есть теоретические шансы не проиграть. Надо только научиться оперативно различать начало критического режима. Задача сложная, но не безнадежная.

Но будет ли стратегия преследования эффективна против НТ? Вряд ли, ведь такой террорист никуда не убегает, он действует из безопасного укрытия. Значит, засада? Да, если угодно, именно засада в форме мониторинга террористической активности во всех критически важных системах энергетики, транспорта, обороны, но в первую очередь – в системах жизнеобеспечения. Строго говоря, мониторинг – не только и не столько засада, это онлайновый, работающий в реальном времени комплекс средств, нацеленных на локализацию и блокирование террористической угрозы на ранних стадиях ее возникновения и развития. Но эффективна ли стратегия мониторинга в принципе?

К примеру, лихорадочное техническое переоснащение системы мониторинга аэропортов, станций метро и приемных государственных учреждений, начавшееся в США после теракта 11 сентября, пока что не помогло поймать ни одного террориста, но уже вылилось в бешеные затраты. Более того, тут же нашлись люди, взявшие на себя труд продемонстрировать, что они способны легко обмануть любой биометрический контроль, а уж от досмотра, как известно, находчивый человек всегда сумеет уклониться. Что ж, выходит, мониторинг бессилен против опытного бойца? Так точно! В противостоянии человеку даже самые развитые технические системы способны достигать лишь единичных успехов. То есть нынешнего террориста никакими средствами мониторинга не проймешь. А будущего? Чтобы дать адекватный ответ, надо различать принципиально разные угрозы "старого" и "нового" терроризма, а в контексте последнего рассматривать так называемые "скрытые атаки".

В связи с НТ можно всерьез говорить о "казуальном оружии", появление которого выведет из игры традиционные виды оружия, характерные для ведения политики НАСИЛЬСТВЕННЫМИ средствами. Достигнутое в современном мире равновесие средств нападения и защиты, а также изменение настроений в обществе в отношении насилия как метода политики, снижают эффективность применения оружия в его традиционном смысле – в качестве специализированного средства уничтожения живой силы и техники. "Казуальное оружие" выводит ситуацию из этического тупика. Именно потому и опасен НТ, что он опирается на этот еще не освоенный обществом интеллектуальный ресурс.

Нападение на WTC и Министерство обороны США лишь отчасти можно считать примером "нового терроризма". Да, в отличие от акций традиционного терроризма, оно проявилось в форме логической цепочки действий в технологической среде. Но главными мишенями нападавших являлись все-таки люди, а не системы. Хотя, возможно, это нападение не было первым. Есть основания предполагать, что НТ покушался на демократическую систему США еще во время президентских выборов 7 ноября 2000 года, когда имел место отказ технической процедуры демократического выбора. Логика подобного скрытого нападения могла заключаться в следующем: чтобы произошел сбой, следовало максимально приблизить условия голосования на выборах к условиям известной "теоремы о невозможности" Кеннета Дж. Эрроу (1). Избегая подробностей (2), укажем главное: условием принципиальной неразрешимости задачи выбора по Эрроу являлась тотальная компьютеризация всех функций в процессе голосования. Именно это и случилось, а в результате не был идентифицирован даже сам факт нападения.

Логика действий НТ выводится из ответа на вопрос: как следует изменить условия технологической среды, чтобы в ней был запущен критический режим? Например, как воспроизвести условия выхода из строя городского электроснабжения? На все подобные вопросы в принципе уже заготовлены разнообразные и развернутые ответы. Варианты ответов на вопросы о структуре планируемого террористического акта могут быть сгенерированы по специальной методике в диалоге с базой знаний, -методике, известной как "диверсионный анализ". Она была придумана в СССР около 20 лет тому назад, а теперь получила определенное распространение и в США (3).

Методика "диверсионного анализа" является обоюдоострым оружием: она может служить как для планирования террористических актов, так и для логического вскрытия замыслов террористов и расстановки защитных механизмов в потенциально уязвимых местах таких систем жизнеобеспечения, как транспорт, городская инфраструктура, связь и энергетика. Предупрежден – значит вооружен. Следовательно, попытка нарушить режим функционирования той или иной технологической системы будет равнозначна нападению мухи на липучую бумагу. В том случае, конечно, если мониторинг активности НТ тоже основан на "диверсионном анализе". Но достаточно ли такого мониторинга, чтобы обезопасить критически важные системы жизнеобеспечения общества? Исходя из исторического опыта борьбы с "традиционным" терроризмом, правильно ответить на этот вопрос невозможно. Нужна теория.
"Окном уязвимости" общества является совершенствование технологий. Тезис возник в качестве ответа на следующий вопрос: какой должна быть стратегия защиты общества от угрозы того, что террористической деятельностью займутся не фанатики-самоучки, а профессионалы?

В самом деле, люди, руководствующиеся в выборе своих целей политическими, корыстными, национальными или конфессиональными мотивами и использующие для их достижения "адские машины", являются, как правило, маргиналами и любителями. Непрофессионалы, отличающиеся непредсказуемой психикой, – проблема для полиции всего мира. Это тип терроризма, который мы условно именуем "старым". Профессионалов же, способных планировать операции и использовать высокие технологии и при этом не выдвигающих политических, корыстных и прочих подобных требований, заведомо нельзя назвать ни маргиналами, ни любителями. Таким образом, различать "новый" и "старый" терроризм мы станем не только и не столько по историко-политическим эпохам, сколько по типу контингента, рекрутируемого в террористический бизнес, и его целевым установкам, а также по возможным последствиям его активности. Однако прямая аналогия между НТ и компьютерным вандализмом не совсем точна: вандалы – почти всегда аутсайдеры, в то время как НТ предполагает планирование и, соответственно, оптимизацию своих операций, что подразумевает координирование действий на уровне, доступном только отличникам. Впрочем, профессионализм является не только фактором угрозы НТ и его наиболее характерным признаком, он также определяет и стратегию защиты общества от этой опасности, существующей пока что потенциально.

Проиллюстрируем главный тезис работы – "окном уязвимости" общества является дальнейшее совершенствование технологий. Оговоримся: "окно уязвимости" действует до тех пор, пока не идентифицируется и не ликвидируется средствами точных наук. Однако до самого момента ликвидации оно является источником угрозы. "Новый терроризм" по своей сути – не преодоление барьеров защиты, а использование их органических свойств. Можно говорить о том, что "старый терроризм" нападал на общество, а исход схватки решался в единоборстве сил террора и противостоящих им сил общественной безопасности. Но нападение НТ на общество уже нельзя назвать единоборством, ибо в акте "нового терроризма" не происходит столкновения общества с какой-то ВНЕШНЕЙ силой. Ущерб общественной безопасности, в итоге, может быть нанесен с использованием ВНУТРЕННИХ ресурсов самого же общества. Развивая спортивную метафору, действия НТ также можно уподобить действиям парашютиста, серфера или горнолыжника – того, чье мастерство проявляется в грамотном исполнении им не силовых, а так называемых "уступающих движений". Оптимально управлять вектором инерции, а не противостоять ускоряющему действию силы инерции – вот признак мастерства спортсмена, атакующего снежный склон, воздушный поток или океанскую волну. Оптимальное использование ресурса атакуемой системы – вот отличительный признак НТ, который не пытается ломать, взрывать или захватывать эту систему. Зачем разрушать, если можно модифицировать ее так, чтобы с ее же помощью нанести максимальный ущерб обществу, – такова логика НТ. Притом подобная модификация атакуемой системы может парадоксальным образом совпадать с направлением технического прогресса. Об этом – ниже. А пока еще одно, чисто психологическое, отступление. Атака терроризма в его нынешней ипостаси есть стремительная суета бородатых людей в камуфляже, громкие вопли "Allakhu akbar!" и беспорядочная стрельба из "калашниковых". Короче, признаки террористической опасности традиционного типа проявляются сразу же и в достаточно очевидной форме. Атака НТ может развиваться месяцами, хотя ее последствия, в конечном итоге, способны оказаться невообразимо более тяжкими. Как в известном выражении: "Эти животные настолько медлительны, что зачастую застают человека врасплох". Именно характерный темп препятствует распознаванию риска НТ.

Общим местом абсолютно разных по принципу действия технологических систем является их динамическая устойчивость. Добиться потери устойчивости пассажирского авиалайнера, ракеты, телевышки, химического реактора, финансово-банковской системы, ТЭЦ, турбоэлектрогенератора, телефонного трафика, компьютерной сети или системы жизнеобеспечения высотного здания фактически означает напасть на тех людей, чья безопасность определяется динамической устойчивостью режима функционирования этих или каких-то иных технологических систем современной городской инфраструктуры.

Примеры, приводимые ниже, иллюстрируют характерную особенность технологических систем, которая не может не привлекать террористов нового поколения: неустойчивость является расплатой за стремление к прогрессу. Парадокс? Скорее закономерность, просто о ней не всегда помнят. Поэтому сбои в функционировании технических (да и социальных) систем сплошь и рядом происходят вследствие стремления что-то улучшить.

Так, в советское время изобретатели и особенно так называемые "рационализаторы", деятельность которых политически и материально поощрялась, были настоящим бичом производства. Но стиль мышления этой породы людей заслуживает самого пристального внимания в контексте рассматриваемой проблемы. И вот почему. Так вышло, что упомянутый выше "диверсионный анализ" как методологический подход родился в процессе работы комиссии по расследованию катастрофы боевого корабля Черноморского флота. Эсминец тогда врезался в причальную стенку Графской пристани в Севастополе. Как выяснилось в ходе расследования, из-за внезапного отказа одного из двигателей во время циркуляции. Версия ошибки экипажа отпала сразу. Диверсионной деятельности "компетентные органы" также не обнаружили. Тогда в Ленинграде на "Электросиле" (заводе-изготовителе судового двигателя) госкомиссия тщательно проверила всю технологию, но так и не смогла выявить сколько-нибудь существенных нарушений. Тупик? Его удалось преодолеть только в специальной ролевой игре, предложенной одним из членов госкомиссии (4). Смысл заключался в том, чтобы мысленно поставить себя на место диверсанта: он сумел внедриться в коллектив орденоносного предприятия и стремится нанести максимальный ущерб в конкретном направлении путем УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ чего-то в штатной заводской технологии. Эта задача усложнялась тем, что отказ боевой техники должен был произойти в наиболее ответственный момент в условиях критических нагрузок, а сама диверсия – остаться СКРЫТОЙ. Скажете, невозможно такое? Как бы не так!

Короче, как это чаще всего и бывает, правильно сформулированный вопрос сразу же привел к искомому решению. "Диверсия" в форме рационализаторского предложения по экономии драгметалла в технологии монтажа мощных тоководов действительно была тут же обнаружена. А метод реконструкции катастроф и ЧП, получивший название "диверсионного", стал находкой для ВПК. Впрочем и сам метод, и его авторы в дальнейшем оказались не нужны нашей стране, в которой приоритет получили экономические стратегии "первичного накопления".

Ради справедливости надо отметить, что описанная "скрытая атака" была неумышленной и спонтанной. Но в истории техники случались и другие, не столь однозначно трактуемые катастрофы, причины которых остались нераскрытыми.

В частности, известен инцидент с самолетом C-130 Hercules главы исламского государства Пакистан генерала Зия уль Хака, имевший место 17 августа 1988 года. Согласно наблюдениям с борта самолета сопровождения, тяжелая машина вдруг стала испытывать усиливающиеся колебания по крену, после чего перешла в крутое пике. Если допустить, что данная катастрофа кем-то планировалась, то указанный эффект мог быть достигнут, например, за счет снижения демпфирования в сельсинах крыла. Если не предусмотреть специальных мер безопасности, в системе управления могут возникнуть неустойчивые периодические решения, приводящие к утрате управления.

Трактуя о "скрытых атаках" и "новом терроризме", поневоле приходится исключительно аккуратно обращаться с примерами, чтобы случайно не оказать консалтинговую услугу потенциальным террористам. Потому, не углубляясь в детали, отметим, что такие летные происшествия последних лет, как катастрофа шаттла Columbia 2 февраля 2003 года и аэробуса A-300 в аэропорту Нью-Йорка 12 ноября 2001 года, могли В ПРИНЦИПЕ стать результатом "скрытых атак", которые пока нельзя идентифицировать средствами безопасности. И вовсе не оттого, что "скрытые атаки" совсем уж не поддаются идентификации. Просто это новое "окно уязвимости", и пока оно не принимается во внимание службами безопасности, привычно рыскающими в поисках злоумышленников с Кораном в башке и "калашниковым" в руке.

Если направления атак "новых террористов" будут задавать не фанатики, а теоретики, то эти атаки не станут неожиданными и фатальными лишь в случае своевременного проведения сертификации отказоопасных технологий. Что-то вроде "high-risk list", который ведет ведомство Генерального контролера США (5), только с поправкой на умысел описанного типа.

Повторим еще раз: вооружен тот, кто предупрежден.

Примечания
1. Лауреат Нобелевской премии по экономике (1972 г.) за труды в области теории общего равновесия.
2. Подробности см. в статье «Грабли маркиза де Кондорсе» одного из авторов данной публикации
3. Frenklach, G. (1998) «Diversionary» Method
4. Согласно устному сообщению, С.С. Литвиным.
5. Wilson P. Disard III «Homeland IT added to GAO`s highrisk ist» // Government Computer News