Несгораемые рукописи

Вступительное слово главного редактора.

Александр Агеев
Несгораемые рукописи
"Экономические стратегии", №01-2009, стр. 05

Жизнь не требует, чтобы ты был последовательным, жестоким, терпеливым, внимательным, сердитым, рациональным, бездумным, любящим, стремительным. Однако Жизнь требует, чтобы ты осознавал последствия каждого своего выбора.
Ричард Бах

Юбилеи любимы в нашем Отечестве как жанр. То ли оттого, что никак не угомонится в нас щемяще-тоскливое и духоподъемное "душа праздника просит", то ли так пытается оправдательно облагородить себя наша "русская лень", то ли коллекционированием прожитых лет бросается вызов (кому-то или себе) или дается отчет (себе или кому-то) в небессмысленности содеянного за отпущенный срок.

10 лет можно оценить от противного. Раскрыв, например, страницы УК РФ и сгруппировав те виды правонарушений, за которые полагается такая мера. 10 лет можно сопоставить с этапами индивидуальной жизни, спровоцировав умилительное "ах, какой уже взрослый ребеночек" и торжественно-предписывающее "и впредь, и еще больше" – и т.д.

Но подобные подходы, пусть и удобные в праздничном обиходе, обычно суть краснобайское баловство. У всякого явления – время свое: и в увязке со сроком, и по темпам, и, главное, по наполненности. Вплоть до высоты той новозаветной, прорвавшейся как укол рапиры даже в современный рок констатации – "за три года тридцать прожил"…
В 1999, еще кризисном, году, когда вышел первый номер "ЭС", наши умонастроения выражались формулой "пессимизм ума и оптимизм воли". Мы редко перечитываем когда-то сказанное слово, стремясь к лучшему, которое кажется расположенным впереди. Но все сказанное ранее и все, что выражается сейчас и что доведется еще сказать, соприсутствует в едином и, можно думать, вневременном поле. Возможно – в раушенбаховском четвертом измерении, возможно – в том, что высоким теологическим слогом называется "вечностью". Считается неприличным применять эту категорию всуе – оттого, видимо, что она представляется синонимом гениальности, – и потому прерогативу данного словоупотребления кокетливо уступают потомкам. И совершенно напрасно.

Уровень современных научных знаний и технологий недвусмысленно доказывает тезис "рукописи не горят". С тем лишь нюансом, что, во-первых, "не горят" всякиe, а не только великие рукописи и, во-вторых, не стирается память и о всяких делах. Ведь любое человеческое дело, пронизываясь мотивами и всей палитрой сознательного и подсознательного контроля, есть деятельная проекция слова. А черновиков и бесследно списываемых архивов нет – следы оставляет всё. Как-то легкомысленно мы иногда полагаем, что если даже "обнаженные нервы земли неземное страдание знают", то вне ли этого высокоорганизованный мозг и вся ноосфера?! К счастью, недавно двухвековой тренд, когда, по Карлу Юнгу, "сложность души росла пропорционально потере одухотворенности природы", дополнился и стремлением науки "от сложности – к простоте" (таков девиз Института Санта Фе), и глобальным требованием надлежащего уважения, предъявленным природой как иск к людям.

А в тот зачет, который придет внезапно и в котором не оправдаться "незнанием закона", идет все и всякое, вольное и невольное, памятное и вытесненное из памяти.
В психологии известен "эффект разорванных коммуникаций". На межличностном уровне – это ощущение от брошенной собеседником телефонной трубки, от непонимания и невнимания коллег и близких, от их мягкого или трагичного ухода от нас. На вопрос "что такое счастье?", любят наш классический ответ – "когда тебя понимают". В нем – тектоническая тяга человека к восстановлению разорванных коммуникаций и выходу из чудовищной, многократно диагностированной и столь же многократно не излеченной тоски одиночества, хотя и даны нам исцеляющие вечные ценности. На уровне межгрупповом эти ситуации олицетворяются конфликтами, нарушением гармоний интересов, войнами в конце концов. На уровне предельном – это богооставленность человека.

Потому-то и просит праздника душа. И потому диагностична наша российская любовь к юбилеям.