Мнения экспертов о правительственной программе

Леонид Абалкин, Сергей Глазьев, Олег Доброчеев, Наталья Римашевская, Андрей Клепач.  

Мнения экспертов
"Экономические стратегии", 2000, №5, стр. 34-42

 

Абалкин Леонид Иванович
действительный член Российской академии наук, директор Института экономики РАН

Нереализуемые ожидания программы Грефа

Базисным пунктом "Стратегии" является тезис о дерегулировании экономики в надежде на то, что создание равных условий конкуренции само по себе решит все остальные вопросы. Эта позиция лишь воспроизводит подходы, которые привели к развалу экономики России. Это также противоречит намерению Владимира Путина создать в стране сильное, эффективное государство.

В "Стратегии" говорится о том, что в России через бюджет якобы распределяется 55% ВВП. Это противоречит реальной практике и не подкреплено никакими расчетами. Одновременно делается вывод о том, что доля государства в распределении ВВП будет снижаться и что это естественно для развивающихся стран. Такой вывод полностью противоречит данным Всемирного банка о том, что с каждым десятилетием доля ВВП, распределяемая во всех развитых странах, закономерно растет и приближается к 50% ВВП.
Отсюда весьма сомнителен вывод, что в перспективе только частные инвестиции будут двигателем производства. Без четкого определения приоритетов в научно-технической политике и их мощного государственного финансирования ускоренный рост экономики нашей страны невозможен.

Из главы о социальной политике выпал ключевой раздел об уровне и динамике оплаты труда. Разумеется, такая задача не решается в течение одного-двух лет. Однако выработка долгосрочной стратегии качественно меняет подход. Можно четко определить, когда и на каком этапе преобразований уровень минимальной зарплаты составит 40-60-80% прожиточного минимума, а затем и полностью обеспечит его покрытие. Тогда совершенно по-новому встанет вопрос и об адресных пособиях, которые должны рассматриваться не стратегически, а прежде всего как временная, преходящая система.

Низкая, противоречащая рыночным условиям оплата труда является главной причиной низкой рождаемости и социальной деградации населения. Сегодня уровень реальных денежных доходов населения ниже, чем в 1997 году. Поэтому и правительству РФ, и разработчикам "Стратегии" должно быть достаточно ясно: без существенного и последовательного повышения оплаты труда никакие социальные реформы в стране невозможны.

С низким уровнем доходов населения связана и крайне примитивно трактуемая в "Стратегии" концепция "налогового бремени". Дело в том, что уровень налоговых платежей в России является самым низким по сравнению со странами ОЭСР.

Главная же беда состоит в том, что налоги у нас в стране платят в основном предприниматели, а не население. И поэтому решение состоит в изменении структуры доходов, в резком повышении оплаты труда и изменении системы налогообложения.

Изложенная в "Стратегии" идея повышения конкурентоспособности российской экономики не подкреплена необходимыми для этого мерами. Создание подобных производств, дающих отдачу не немедленно, а спустя в лучшем случае 3-5 лет и в более отдаленной перспективе, не под силу частным инвесторам.

Поэтому России нужна ясная и долгосрочная промышленная и научно-техническая политика, концентрация финансовых ресурсов на приоритетных для страны направлениях. Однако во всем тексте документа нет ни слова о промышленной и научно-технической политике, о банке развития, о стимулировании экспорта сложной высокотехнологической продукции.

Конечной целью денежно-кредитной политики объявлено снижение инфляции, а затем и ее сохранение на низком уровне. При этом денежная масса рассматривается как нечто абстрактное, лишенное регулирующего воздействия на направления и каналы движения соответствующих ресурсов. Полностью исключается из анализа мировой опыт стимулирования роста через пополнение оборотных средств, формирование инвестиций, решение социальных задач.

При рассмотрении денежно-кредитной политики в "Стратегии" авторы уходят от острейшей проблемы монетизации экономики, которая является сегодня одним из важнейших факторов сдерживания роста. Речь идет в данном случае как о последовательном, поэтапном росте денежной массы с четким определением каналов поступления доходов в экономику, так и о расшивке платежей с помощью различных вариантов взаимозачета.

Излагаемая в проекте концепция разукрупнения и в конечном счете ликвидации естественных монополий не отличается какой-либо новизной и лишь воспроизводит рекомендации МВФ, хорошо известные еще с середины 90-х годов.

Намечаемый на перспективу опережающий рост внутренних цен на продукцию и услуги естественных монополий станет самым главным тормозом в развитии отечественного производства. Предложение приблизить внутренние цены к мировому уровню основано на незнании российских реалий, в которых уровень энергопотребления и транспортных расходов будет выше, чем в любой западной стране. Отсюда и проистекает необходимость в государственном регулировании цен на их продукцию и услуги, что еще более важно, чем снижение налогового бремени на производителей.

В тексте "Стратегии" уже на ближайшие два года намечается снижение объема экспорта из России при увеличении импорта на 14 миллиардов долларов США. При этом предполагается уже с 2001 года снижение импортных пошлин. Ссылка на то, что рост импорта будет осуществляться в основном за счет инвестиционных товаров, не подкреплена какими-либо обоснованиями и расчетами.

Однако если прирост импорта даже инвестиционных товаров будет происходить в таких масштабах, то его влияние на развитие отечественного машиностроения станет крайне негативным.

Здесь, как и в других разделах доклада, прослеживается желание решить все проблемы сразу, одним прыжком. Поэтому отпадает необходимость выделения в долгосрочной стратегии необходимых этапов, в том числе ориентации в ближайшие годы на частичную закрытость российской экономики с тем, чтобы двигаться к ее органической интеграции в мировое хозяйство по мере созревания соответствующих предпосылок.

В своих устных комментариях к "Стратегии" министр экономического развития и торговли Герман Греф постоянно подчеркивает, что любые замечания, соответствующие принятой идеологии, будут внимательно изучены и учтены. Однако никто не наделял ни правительство, ни тем более г-на Грефа правом на разработку государственной идеологии. К чему это ведет, мы хорошо знаем как по опыту советского правительства, так и по деятельности реформаторов из правительства России.

Если принять "Стратегию" в ее нынешнем виде, то динамика экономических и социальных показателей будет принципиально иной, чем это изложено в разделе "Ожидаемые результаты".

---

Глазьев Сергей Юрьевич
председатель Комитета по экономической политике и предпринимательству Государственной Думы Российской Федерации

Мотивация подготовки "Стратегии": в чьих интересах подготовлена программа

Вся сложность и драматичность очевидного, казалось бы, политического выбора заключается в банальном факте подчинения ключевых институтов государственной власти, определяющих экономическую политику в стране, узкой группе "олигархов", заинтересованных в сохранении сложившейся практики присвоения национального богатства и вывоза его за рубеж, камуфлируемой при помощи подконтрольных средств массовой информации в респектабельные одежды "либерализма" и "реформаторства". Реализовав модель экономической политики, основанную на принципах "Вашингтонского консенсуса", и присвоив при этом весомую часть бывшего общенародного богатства, лица, о которых идет речь, разумеется, не собираются менять этот курс. Об этом свидетельствует и рассматриваемая "Стратегия", по сути, фиксирующая завершение этапа "первоначального накопления капитала" и закрепляющая положение с перераспределением национального богатства в результате проведенных радикальных преобразований: "В России уже заложен прочный фундамент продуктивной системы ценностей: общество приняло и поддержало частную собственность, демократические процедуры, политическую и экономическую свободу… Программа заключается в том, чтобы создать основы для возникновения нового общественного договора…", стержень которого – "приоритет гражданина над государством".

Мотивации олигархии понятны – она стремится придать своему господству респектабельность, внедрить в общественное сознание представление о законности своих нелегитимно обретенных имущественных прав и утвердиться в своих претензиях на власть, рассчитывая на доверие общества, то есть на "доверие между гражданином и государством, между работником и работодателем, между хозяйствующими субъектами и между отдельными людьми. Доверие, в свою очередь, должно стать основой нового общественного договора, согласия активных сил общества по содержанию предлагаемых изменений, взаимным обязательствам общества и власти". Эти устремления базируются на соответствующей трактовке текущего состояния и первоочередных задач реформирования экономики и государства: "Частный бизнес стал самостоятельным, дееспособным. Сформировались рыночные структуры, соответствующее поведение хозяйствующих субъектов. Но для того чтобы функционирование рыночных институтов было эффективным, необходима отлаженная работа поддерживающей рынок системы: суда, принуждения к исполнению законов, органов правопорядка". В связи с последним тезисом возникает естественный вопрос: почему его не акцентировали раньше, когда приватизировали национальное богатство? Дело, по-видимому, в том, что тем, кто тогда преуспел, ныне хочется поскорее и навсегда закрыть эту историю первоначального накопления капитала, в которой количество преступлений, согласно данным Генпрокуратуры РФ, примерно равно количеству актов приватизации государственного имущества.

Необходимость защиты законно приобретенных прав собственности, строгого исполнения законов, соблюдения требований добросовестной конкуренции и других принципов организации общественной жизнедеятельности очевидна и школьнику. Зачем в таком случае возводить банальности в ранг задач социально-экономического развития страны? Похоже, разработчики "Стратегии" подразумевают здесь нечто свое, весьма конкретное. Например, защиту прав не только на законно приобретенную, но и на украденную собственность. Свободу не только добропорядочного предпринимательства, но и таких его разновидностей, как массированный вывоз капитала, "пирамидостроительство", присвоение госимущества. Экономическая свобода, скорее всего, интерпретируется не как осознанная необходимость общественно полезной деятельности, а как свобода от ответственности перед обществом за любые последствия корыстной деятельности, нацеленной на самообогащение.

Абстрактно рассуждая, можно, разумеется, выдвинуть гипотезу, согласно которой для повышения конкурентоспособности, роста экономики и даже для подъема общественного благосостояния нужно защитить любые, в том числе на украденное имущество, права собственности, гарантировать свободу вывоза капитала, снизить таможенные тарифы и упразднить лицензирование хозяйственной деятельности. Однако такая гипотеза требует доказательств. В этой связи представляется уместным констатировать, что если наличие экономической свободы и фактическое отсутствие госрегулирования во многих странах Африки и Центральной Америки не сделали соответствующие регионы процветающими, то заставляющие хозяйствующих субъектов служить общественным интересам государства в Европе, Северной Америке, на Ближнем и Дальнем Востоке обеспечили своим гражданам, включая самих предпринимателей, вполне сносную жизнь на основе быстрого экономического роста.

Дело, очевидно, не в степени экономической свободы и не в количественных параметрах госрегулирования. Важно, чтобы это регулирование было эффективным, ориентирующим предпринимателей на общественно полезную деятельность, создающим условия для роста производства общественно полезных благ и самореализации граждан в созидательном творчестве и труде. Важен состав приоритетов экономической политики и определяющих интересов. Важно соответствие декларируемых целей и планируемых средств их достижения. Как же исходя из этих критериев выглядит "Стратегия"?

Резюмируя комментарий к "Стратегии", можно прежде всего констатировать, что ключевая идея, заложенная в ней – старая посылка о сокращении социальных расходов и свертывании ответственности государства за состояние социальной сферы. Да и в экономических разделах "Стратегии" не содержится ничего принципиально нового по сравнению с концептуально-программными основами проводившегося до сих пор курса: их лейтмотив – все тот же тезис о несостоятельности государства как субъекта хозяйствования и о принципиальной неэффективности государственного регулирования экономики. Тезис этот – не более чем идеологическая абстракция, выражающая вполне конкретные социально-экономические интересы.

"Стратегия" навязывает государству политику обслуживания интересов крупного капитала, возникшего на основе присвоения бывшей государственной собственности. Это – политика безответственности крупного бизнеса и подчиненного ему слабого государства. Отсюда и "глубокие мысли" о дерегулировании, сокращении госрасходов, сбросе социальной политики на региональный уровень и тому подобное.

Предлагаемая в документе экономическая политика не касается решения основных проблем, стоящих перед российским государством, и не соответствует традициям и ценностям нашего общества. По своему духу она больше подходит слаборазвитому африканскому государству, не имеющему ни собственного научно-промышленного и интеллектуального потенциала, ни каких-либо перспектив самостоятельного успешного развития.

В случае реализации "Стратегии", пока еще сохраняющиеся объективные возможности перелома тенденций снижения уровня отечественного научно-производственного потенциала и восстановления способности страны к самостоятельному развитию, выведения экономики на траекторию устойчивого роста через несколько лет начисто исчезнут – вследствие лавинообразного выбытия устаревших основных фондов, необратимого разрушения научно-технического потенциала, деградации человеческого фактора.
В интересах выживания страны, восстановления ее экономической мощи, обеспечения условий для устойчивого социально-экономического развития должна быть реализована совершенно другая стратегия – ориентированная на рост производства и инвестиций, повышение конкурентоспособности экономики на основе ее структурной перестройки, связанной со стимулированием научно-технического прогресса и освоением ключевых направлений формирования нового технологического уклада.

Такая стратегия уже официально представлена Правительству РФ: 25 апреля 2000 года Вторым Всероссийским съездом товаропроизводителей утверждена Программа развития реального сектора экономики, подготовленная на основе предложений регионов, ведущих экономических институтов страны, объединений товаропроизводителей, рекомендаций Федерального Собрания, в том числе Комитета Государственной Думы по экономической политике и предпринимательству. Ее основные положения обобщены в заключении по итогам общероссийской дискуссии о стратегии экономического развития России, проводившейся в первой половине 2000 года под эгидой Комитета по экономической политике Государственной Думы, Отделения экономики РАН, РТФС, "Российского экономического журнала". Осуществление этой программы (опубликованной в № 4 "Российского экономического журнала" за 2000 год) консолидировало бы нацию вокруг созидательных целей, способствовало бы становлению отношений социального партнерства, возрождению России в качестве передовой экономической, научно-технической и культурной державы.

Доброчеев Олег Викторович
руководитель Центра прогнозов Института экономических стратегий, главный специалист РНЦ "Курчатовский институт"

"Стратегия развития России до 2010 года" реально рассчитана не более чем на год-два

И это не вина разработчиков, а, скорее, наша национальная беда – непонимание и политической элитой, и общественностью реальных масштабов российской действительности.
Между тем после 10 лет кризиса даже неспециалистам должно быть ясно, что масштабы российской экономической жизни измеряются многими десятилетиями, поэтому никакие программы и стратегии, не рассчитанные, по крайней мере, на 50 лет вперед и не редуцированные после этого применительно к нашему времени, "не пройдут". Перспективные социальные ориентиры России (экономические планы и связанные с ними социальные идеи) должны быть соразмерны физическим масштабам страны. Они, как ярко показал последний, почти 80-летний социалистический период, не могут быть никакими другими, кроме как долговременными. Краткосрочные планы могут позволить себе такие страны, как Эстония, Чили или Польша, но не США, Россия или Китай. До 1976 года, когда была сформулирована долгосрочная стратегия развития, в Китае также пытались планировать "Большие скачки". Что из этого получилось, и что получается из ежегодных правительственных планов России поднять экономику в следующем году, известно.

Из этого следует, что "Стратегия", рассчитанная на 10 лет, может представлять общественный интерес не более чем год- два. Это, кроме всего прочего, является следствием известного принципа экстраполирования: если вы хотите взвешенно определить показатели развития на 1 шаг вперед, то должны просмотреть траекторию на 10 шагов вперед и назад.

Поэтому перед построением 10-летних национальных планов-прогнозов необходимо аккумулирование представлений о долгосрочных перспективах развития России, обоснованных, насколько это возможно, эмпирически и теоретически. Только с этих позиций можно оценить реалистичность всех предлагаемых рецептов спасения экономики страны и в целом – возрождения ее физического, интеллектуального и духовного потенциала. Предложения же, в лучшем случае основанные на приемах и методах краткосрочного экономического моделирования, нельзя рассматривать иначе, как благие пожелания, которыми известно что вымощено.

Кроме того, авторы "Стратегии" не замечены в крупных исторических изысканиях по экономическим проблемам России. А этим, как известно, не пренебрегал даже такой великий экономист как Маркс. Без скрупулезного анализа деталей экономического реформирования последних десятилетий, то есть без знания базиса последующего развития, оценки перспективы представляются как бы подвешенными в воздухе.

Например, сегодня и на ближайшие годы наиболее актуальными представляются не модернизация и экономический подъем, а, если говорить своими словами, всего-навсего восстановление народного хозяйства.

Только вслед за этим возникнут новые социальные идеи. Ведь многие проблемы у нас дошли до крайности, поэтому либо придется "родить" адекватные общественные идеалы (и никак не меньше), либо мы будем еще быстрее вымирать.

Так что "Стратегия" нам представляется преимущественно сборником пожеланий. Это бросается в глаза и при сопоставлении целей и методов заявленных социальных преобразований. Оказывается, "обеспечение условий для свободного развития человека…" состоит, с одной стороны, в увеличении "среднедушевых доходов населения", то есть воссоздании уже устаревшего на Западе "общества потребления", а с другой – в "поэтапном увеличении пенсионного возраста", установлении "ограничений на максимальные размеры страховых пособий", упрощении "процедуры расторжения индивидуальных трудовых договоров по инициативе работодателя", "постепенном разгосударствлении (то есть коммерциализации – О.В.Д.) значительной части учреждений здравоохранения" и так далее.

По прочтении "Стратегии" возникает устойчивое подозрение, что как минимум цели и средства в ней не согласованы, а как максимум либо первое, либо второе является ложным.
Только по одной этой причине выполнение программы Центра стратегических разработок проблематично, несмотря на наличие в ней целого ряда разумных предложений: изменение системы государственной статистической отчетности, которая должна отражать эффективность деятельности власти, создание мобильной системы формирования государственных приоритетов, введение единого национального экзамена в школе и так далее.

Однако в "Стратегии" есть и достоинства. Одно из них заключено в способе ее реализации. Некоторые пункты "Стратегии" правительство уже начало выполнять, как то: введение новой федеральной структуры президентских представителей в регионах, единого социального налога, переход на единую ставку подоходного налога и другие.
Такого мы не видели давно, и это отрадно.

 

Римашевская Наталья Михайловна
директор Института социально-экономических проблем народонаселения

Социальная составляющая долгосрочной стратегии

Раздел социальной политики должен являться центральным разделом "Стратегии". Государственное регулирование в постиндустриальном обществе необходимо направить, прежде всего, на решение социальных вопросов, поддержание социально-экономической и политической стабильности, на создание условий для воспроизводства высококвалифицированной рабочей силы.

Несмотря на всю важность социальной политики, "Стратегия" не содержит решения ее коренных проблем.

• Авторы вообще не рассматривают проблему социальной поляризации в России, а предложенная ими единая ставка подоходного налога с физических лиц лишь увеличит различия в уровне жизни населения, еще дальше удалив "страну бедняков" от "страны богатых".
  
• В "Стратегии" специально не рассматривается ни проблема маргинализации населения, ни бедность как главная социальная беда России. Адресную помощь ее авторы связывают с тщательной проверкой нуждаемости. Между тем известно, что подобная методология определения реальных доходов домохозяйств потребует столь больших административных расходов, что адресная помощь потеряет свою эффективность.
  
• Основные отрасли социальной сферы – здравоохранение, образование, культура – обсуждаются практически лишь с точки зрения снижения бюджетных расходов. Между тем они находятся в таком состоянии, что на их восстановление и реформирование необходим существенный рост финансирования.
  
• Не выдерживает критики предложение, связанное с увеличением пенсионного возраста, так как даже в 2015 году ожидаемая продолжительность жизни для мужчин прогнозируется ниже 64 лет.
  
• В "Стратегии" не рассматривается в качестве узловой задача повышения заработной платы, от решения которой зависит в конечном счете судьба всех других социальных проблем.
  

Таким образом, "Стратегия" не сможет обеспечить сколько-нибудь значимого улучшения ситуации в социальной сфере. Для неотложного решения социальных проблем необходима реформа, направленная на создание трехуровневой конструкции, ориентированной на защиту населения.

Первый уровень – это комплекс социальных гарантий, которые обеспечивает государство всем членам общества на минимально приемлемом уровне для создания равных стартовых возможностей. Определенная область социальной жизни остается вне рамок страховых рисков. С одной стороны, это касается социально уязвимых групп населения, а с другой – затрагивает социально значимые сферы жизнедеятельности общества. Так, в рамках пенсионного обеспечения речь идет о социальных пенсиях и пенсиях для инвалидов детства. Здравоохранение в обязательном порядке включает лечение социально опасных заболеваний, проведение профилактических мер и предупредительных действий по охране здоровья на государственном уровне. Масштабы бесплатного образования определяются также в формате минимальных социальных гарантий, уровень которых зависит от значимости конкретных видов интеллектуального потенциала.

Все расходы по обеспечению минимальных гарантий финансируются из государственного бюджета за счет налоговых платежей.

Второй уровень общей конструкции социального обеспечения – это всеобъемлющая обязательная программа государственного страхования от социальных рисков: потеря работы, болезнь, старость, утрата кормильца. В современных условиях чрезвычайно низкого уровня и высокой дифференциации доходов населения решающее значение имеет реализация принципа солидарности, с помощью которого перераспределяются поступления от некоторых "финансирующих" подгрупп общества в пользу "получающих" подгрупп. Главный источник финансирования в этом сегменте – фонды обязательного страхования, формирующиеся на базе страховых платежей работодателя и работника. Новую роль играют профсоюзы, которые представляют застрахованных работников во всех секторах социального обеспечения, чтобы защищать их права.

Социально-экономическая природа двух описанных выше уровней социальной защиты населения принципиально различна, и действующие на этих уровнях источники финансирования должны быть строго независимы и изолированы друг от друга. Нельзя объединять целевые страховые фонды с государственным бюджетом. При постоянном дефиците государственного бюджета часто возникает "соблазн" заимствования из внебюджетных фондов.

Кардинальной проблемой социальной политики и социального обеспечения является разграничение сфер ответственности между федеральными органами власти и регионами. В рамках оптимального сочетания действий федеральных, региональных и муниципальных властей, с одной стороны, должны быть обеспечены единые стандарты как гарантии социальных прав граждан и равенства стартовых возможностей независимо от территории проживания, с другой – нужен дифференцированный подход к удовлетворению социальных потребностей и интересов людей с учетом природно-климатических, социально-экономических условий жизни и историко-культурных традиций регионов.
Третий уровень интегральной системы – это разнообразные конструкции, гарантирующие свободу реализации интересов тем гражданам, кто в силу своей материальной обеспеченности нуждается лишь в этой свободе, а также защите ее от криминальных посягательств и бюрократии. Очевидно, что сюда входят, прежде всего, социальные услуги, предоставляемые на началах платности, а также негосударственное пенсионное обеспечение и добровольное страхование всех видов. Очень важны при этом четкие механизмы сочетания платности и бесплатности в сфере здравоохранения, на всех ступенях образования, обеспечения жильем и коммунальными услугами.

Главное условие социальных реформ – их системность и взаимосвязь с общей стратегией социальной политики. Нельзя реформировать пенсионную систему, принципы защиты от безработицы, проводить жилищно-коммунальную реформу, не меняя прожиточного минимума и оставляя в неизменном положении оплату труда.

Поэтому для Правительства следовало бы внести ряд уточнений в "Стратегию" в ее социальной части. Среди них:

• в качестве главной задачи поставить проблему сокращения дифференциации в области оплаты труда;
  
• основой снижения бедности населения может быть только рост оплаты труда, включая ее минимальный уровень, который должен базироваться на бюджете прожиточного минимума;
  
• реформирование отраслей социальной сферы необходимо проводить с позиции решения определенных гуманитарных задач, например, здравоохранения – с позиции улучшения здоровья детей и молодежи, а образования – с позиции сохранения и развития интеллектуального потенциала страны.

Клепач Андрей Николаевич
заместитель руководителя "Центра развития"

Модернизация банковской системы – пределы либеральной модели

В "Стратегии" справедливо ставится вопрос о необходимости модернизации банковской системы. В тоже время план первоочередных мер в этой области нацелен, скорее, не на радикальную модернизацию банковской и финансовой систем, а на их частичный, хотя и необходимый ремонт.

В своем окончательном варианте банковский раздел программы Правительства значительно менее амбициозен по сравнению с первоначальным вариантом "Стратегии". В нем фактически остались только положения, соответствующие требованиям МВФ 1999 года по изменению законодательства о банкротстве кредитных организаций, расширению прав Центрального банка России (ЦБ) по воздействию на неплатежеспособные банки, а также предложения по упрощению порядка взимания залога и предоставлению банкам возможности отсрочки досрочного изъятия вклада и другое. Все эти предложения являются довольно необходимыми, особенно в свете коллизий, связанных с бегством вкладов во время банковского кризиса, ограниченностью прав ЦБ по реструктуризации неплатежеспособных банков или традиционными проблемами по востребованию залога при невозвращенных кредитах.

Хотя российская банковская система восстанавливается после кризиса 1998 года довольно быстрыми темпами, она вряд ли сможет эволюционным путем превратиться в ближайшие годы в активный фактор экономического роста. Переоценка валютных активов российских банков после девальвации рубля в 1998 году повысила их отношение к ВВП с 26-30% до 39%. В тоже время кредиты экономики увеличились незначительно – с 9,6% до 12,5% ВВП, а в прошлом году они сократились и в реальном выражении. Банки активно наращивали ликвидность (доля которой в активах приближается сейчас к 29%), что позволило им повысить свою платежеспособность, но в то же время это свидетельствовало о неспособности банковской системы эффективно распоряжаться деньгами. Банки предпочли стабильность рискам получения доходов.

Таблица 1. Динамика российской банковской системы

Эта модель поведения в целом соответствовала задачам восстановления после банковского кризиса, но она неадекватна этапу развития. В условиях относительно благоприятного сценария развития экономики и восстановления доверия населения российские банки смогут развиваться опережающими темпами, а их активы – повыситься до 43-44% ВВП уже к 2003-2004 годам, что в целом соответствовало бы уровню 1993 года. В восстановлении банковского капитала в 1999-2000 годах значительную роль сыграли взносы акционеров банков, особенно из экспортных секторов. Однако в дальнейшем для того чтобы приращивать капитал в среднем на 0,5% ВВП в год в условиях умеренной инфляции и укрепляющегося рубля, банкам придется значительно увеличить масштабы кредитования экономики и доходность банковских операций. Это предполагает резкое снижение операционных издержек и поддержание устойчивой положительной маржи между процентами, полученными по кредитам, и процентами, выплаченными по депозитам (которая в 1996-1998 годах была отрицательной). Возможность заработать сверхприбыли на операциях с государственным долгом будет сдерживаться политикой бездефицитного бюджета (а скорее всего, даже наличием устойчивого профицита). Умеренное укрепление рубля в реальном выражении (на 6-7% в год), хотя ЦБ и правительство в угоду экспортерам всячески сопротивляются этому, также будет способствовать повышению относительной привлекательности кредитования внутреннего рынка.

Несмотря на рост кредитной активности, самостоятельно выйти на уровень кредитования экономики даже в 19-20% ВВП, в условиях отсутствия системы рефинансирования кредитов ЦБ, российским банкам будет достаточно сложно. Если в настоящее время средства предприятий на банковских счетах практически полностью покрывают предоставленные экономике кредиты, то к 2004 году они покроют их примерно на 70-72%. Либо рост кредитов прекратится, либо он будет поддерживаться расширением депозитов населения и возобновлением притока иностранных кредитов в российскую банковскую систему. В обоих случаях предполагается восстановление доверия населения и иностранных кредиторов к российским банкам, что вряд ли возможно без становления системы гарантирования вкладов населения в банках и существенного повышения кредитного рейтинга России. От банков это потребует качественно нового уровня управления кредитными рисками, тем паче, что по сравнению со средствами на счетах предприятий эти пассивы значительно более дорогие и рискованные. С другой стороны, в ближайшие годы в условиях благоприятного платежного баланса проблема избыточной ликвидности станет еще острее. Банки будут и дальше пухнуть от денег, и тем самым недополучать доходы, и нести прямые издержки.

Проблема поиска доходных сфер применения привлеченных ресурсов становится уже сейчас основной для российских банков. Ее решение упирается не в отсутствие спроса со стороны предприятий, а в необходимость формирования новой качественной модели взаимодействия кредитора и должника и соучастия денежных властей в рисках кредитования банками экономики (становление не на словах, а на деле системы госгарантий по инвестиционным кредитам и рефинансирования кредитов банков Центральным банком России).
Экспортерам благодаря росту доходов сейчас действительно не столь нужны краткосрочные займы, однако у них есть неудовлетворенный спрос на "длинные деньги", к тому же заемщики, работающие на внутренний рынок, по-прежнему находятся на обочине нашей банковской системы. Расширить их кредитование и избежать волны новых невозвращенных кредитов вряд ли возможно в рамках старых правил взаимоотношений маломощных обособленных банков со своими "домашними" заемщиками. Можно сказать, что российская экономика страдает не столько от избытка, сколько от недостатка крупных стратегически ориентированных банков. "Олигархические банки без олигархии".
Начавшийся бурный рост инвестиций еще раз показывает, что проблема российской экономики не только в общем недостатке инвестиций и банковских кредитов, но и в отсутствии их эффективного перелива между секторами. Ни маргинальный финансовый рынок, ни атомизированная банковская система не справляются с этой задачей. В условиях концентрации основной массы доходов в экспортно-ориентированных топливных и сырьевых секторах можно ожидать, что и в среднесрочной перспективе инвестиционные потоки окажутся сосредоточенными преимущественно в этой сфере. Сейчас на ТЭК приходится около 24% всех инвестиций в народное хозяйство, но удовлетворение всех заявок ТЭК на инвестиции повышает эту долю до 50-57%. Перелив капитала внутри финансово-промышленных группировок по линии вертикальной и горизонтальной интеграции от первичного сырья к его обработке частично решает эту проблему. Однако этот тип мобильности капитала имеет достаточно жесткие технологические барьеры и, что самое главное, – обходит за небольшими исключениями отрасли, ориентированные на высокие технологии. Можно сказать, что он соответствует традиционной модели индустриализации и имеет мало общего с прорывом в новый постиндустриальный уклад.

В этих условиях функцию стимулирования межотраслевого перераспределения финансовых средств мог бы взять на себя иностранный капитал, новые отечественные промышленно ориентированные "олигархи", либо государство, которое по своему статусу находится как бы над всеми экономическими игроками. Однако вмешательство государства в процессы инвестирования противоречит либеральной модели модернизации экономики, да и хронической слабости самой государственной машины.
Структурные преобразования в российской экономике, повышение доли обрабатывающих отраслей, формирование гражданского постиндустриального уклада и увеличение инвестиций в человека требуют не только интенсивного становления финансовых институтов гражданского общества, но и активизации перераспределительной функции государства. Уповать на "невидимую руку рынка" здесь вряд ли разумно. Росту спроса на социальные услуги не соответствует планируемое "Стратегией" сокращение за десятилетие расходов "большого правительства" с 36-39% ВВП до 30%. В сложившихся условиях выигрыш частного сектора с большей вероятностью пойдет не на инвестиции, а поддержит отток капитала, который и так достигает сейчас около 9-10% ВВП и в текущем году имеет тенденцию к росту. В целом, 36-39% – уровень расходов расширенного правительства – может на ближайшие годы оставаться относительно стабильным уровнем (минимального удовлетворения коллективных потребностей), где снижение одних статей будет компенсироваться увеличением других. С другой стороны, образование значительных конъюнктурных сверхдоходов экспортеров является естественной базой для увеличения финансирования социальных и инвестиционных расходов государства. Эти доходы оцениваются от 5 до 10% ВВП и мобилизация части их государством позволила бы в краткосрочном плане стерилизовать избыточную ликвидность в экономике или решать долгосрочные задачи – формирование страхового резерва, или использование полученных средств в качестве "длинных денег", для финансирования инвестиционных проектов и преодоления межотраслевой неподвижности капиталов.

Мера этих налоговых изъятий и целевых заимствований может стать предметом "контракта" государства с крупным бизнесом – налоги и кредиты в обмен на инвестиции в отечественную экономику. Социальный контракт с бизнесом для модернизации экономики еще более актуален, чем социальный контракт с населением. При этом смысл контракта должен заключаться не в договоренности о взаимоненападении, а в совместной модернизации экономики. Возможно, что только в случае совместной эффективной работы у государства будет шанс избежать традиционного клейма произвола, а у "новых русских" – клейма воровства и пренебрежения интересами России. Вряд ли контракт государства и бизнеса будет концом либерализма, тем более, что его система ценностей включает не только свободу, но – о чем забыли отечественные либералы – ценности равенства (братство) и солидарности.