Минерально-сырьевая база и государственное регулирование недропользования в России

Несмотря на то, что сегодня минерально-сырьевой комплекс России оказался в критическом состоянии, он продолжает сохранять фундаментальное значение для всего народного хозяйства. Социально-экономическое развитие, геополитическое положение и роль России в мировом сообществе зависят в первую очередь от ее минерально-сырьевого потенциала и государственной стратегии его использования. Поэтому продолжающийся спад производства минеральных ресурсов и продуктов их переработки, ухудшение сырьевых баз действующих предприятий, ожидаемое в 2005-2010 годах выбытие добывающих мощностей, катастрофическое снижение геологоразведочных работ чреваты разрушительными последствиями для всей российской экономики.Разработка стратегии использования минерально-сырьевой базы – это одна из главных задач государства. В недрах нашей страны содержится 40% мировых прогнозных ресурсов газа, 19% нефти, 23% угля, 14% урана. Для того чтобы использовать их на благо России, необходимо форсировать геологическое изучение сырьевой базы и усовершенствовать систему оценки месторождений полезных ископаемых, усовершенствовать законодательные основы для бережного отношения к использованию минеральных ресурсов, обеспечить воспроизводство минерально-сырьевой базы, ее рациональное использование и охрану недр.

Е. Козловский, А. Кац
Минерально-сырьевая база и государственное регулирование недропользования в России
“Экономические стратегии”, 2000, №2, стр. 59-67

Таблицы к статье, pdf, 81 K

Для России вступление в ХХI век связано с поиском путей развития в новых экономических условиях, осознанием произошедших перемен, выбором и обоснованием направлений развития общества. Многие исследователи приходят к выводу, что главная стратегическая цель состоит в восстановлении в России экономического роста, при этом процесс должен происходить на новой основе и с помощью новых институтов рыночной экономики.

Минерально-сырьевой комплекс, несмотря на его высокий потенциал, созданный до начала 90-х годов, и более высокую по сравнению с другими отраслями экономики устойчивость в условиях реформирования, оказался в критическом состоянии. Тем не менее, он продолжает сохранять фундаментальное значение для всего народного хозяйства, удерживая его от еще более глубокого кризиса. При этом нельзя отрицать, что восприятие России во всем мире ассоциируется в первую очередь с ее минерально-сырьевым потенциалом. Действительно, он огромен, особенно топливно-энергетический комплекс. Доля его в объеме промышленного производства достигает 30%, в объеме ВВП – 15%, в экспортном балансе страны – 40-50%. Вместе с тем, продолжающийся спад производства минеральных ресурсов и продуктов их переработки, ухудшение сырьевых баз действующих предприятий, ожидаемое выбытие добывающих мощностей в 2005-2010 годах, катастрофическое снижение геологоразведочных работ чреваты дальнейшими разрушительными последствиями для всей экономики.

Естественно, разработка стратегии использования минерально-сырьевой базы – это одна из главных задач государства. Недра России имеют 40% прогнозных мировых ресурсов газа, 19% нефти, 23% угля, 14% урана и так далее.

Имея мощнейший минерально-сырьевой потенциал, Россия не может или не умеет использовать его в качестве основного звена для выхода из кризиса. В чем дело?

Результаты реформирования как в минерально-сырьевом комплексе, так и в других сферах экономики убедительно указывают не только на наличие крупных ошибок и просчетов, но и на ошибочность самого курса “так называемых” реформ. В первую очередь это касается самоустранения государства от управления многоукладной экономикой. Вместе с этим очевидно, что социально-экономическое развитие, геополитическое положение и роль России в мировом сообществе в перспективе определяются в большей мере минерально-сырьевым потенциалом и государственной стратегией его использования.

Согласно российскому законодательству и правовым нормам многих стран мира, недра и содержащиеся в них полезные ископаемые являются собственностью государства и не могут служить предметом купли-продажи. А их оценка и промышленное использование не могут осуществляться по тем правилам и критериям, которые в условиях рынка допустимы в отношении других сфер материального производства и товарного обращения.

От того, какими принципами, методами, способами и критериями мы пользуемся при оценке и разработке каждого месторождения, каждого объекта недропользования, в определяющей мере зависит практическая возможность реализации задач и соблюдения положений, предусмотренных законодательством и, в конечном счете, состояние минерально-сырьевой базы государства.

Сущность проблемы

Месторождение полезных ископаемых как объект материального производства отличается от всех других объектов производства рядом принципиальных особенностей, главными из которых являются следующие:

• каждое месторождение отличается своей неповторимостью, многообразием индивидуальных природных признаков и условий, количественными и качественными характеристиками полезного ископаемого, что исключает возможность какой-либо стандартизации и требует индивидуальной оценки каждого в отдельности разведанного объекта;
  
• запасы месторождения практически невосполнимы и невоспроизводимы, что отличает их от других природных ресурсов хозяйственного использования (лесных, рыбных, звероводческих и других), строгой ограниченностью и определенностью сроков службы объекта недропользования;
  
• количество и качество запасов месторождения находятся между собой в обратно пропорциональной зависимости. В силу этого, если с увеличением масштабов любого производства показатели себестоимости и удельных капитальных вложений, как правило, улучшаются, то с увеличением производительности горнодобывающего предприятия за счет приращения запасов эти показатели (в расчете на конечный товарный продукт) характеризуются противоположной динамикой.
  

Учитывая вышеуказанное, методы геолого-экономической оценки месторождения и отбора наиболее эффективного проекта его разработки принципиально отличаются в своей основе от методов проектирования в других сферах деятельности. Центральным вопросом геолого-экономической оценки разведанного месторождения является определение границы (контура) балансовой принадлежности его запасов. До установления такой границы разведанный объект не может быть квалифицирован как месторождение, поскольку по определению месторождением признается природное скопление полезных компонентов, которые по количеству, качеству и условиям залегания могут быть извлечены с приемлемой рентабельностью. Вместе с тем, один и тот же разведанный объект в одних границах может иметь высокую рентабельность, в других – может оказаться убыточным. Поэтому главной задачей является обоснование экономического критерия, использование которого при геолого-экономической оценке месторождения могло бы обеспечить установление оптимальных границ балансовой принадлежности его запасов. Решение этой задачи имеет первостепенное значение, поскольку проблема рационального использования минерально-сырьевых ресурсов России в настоящее время приобретает большую остроту, а в стратегическом плане эта проблема связана с экономической безопасностью государства.

История вопроса

В конце 70-х годов ЮНИДО – структурное подразделение Организации объединенных наций – разработало “Руководство по оценке эффективности инвестиций”. “Руководство” предназначалось, главным образом, развивающимся странам в целях снабдить их инструментом по определению качества инвестиционных предложений. Примерно в те же годы Центральный экономико-математический институт (ЦЭМИ) АН СССР и другие организации выступили с инициативой внедрения основного показателя эффективности инвестиций (NPV) (1), предусмотренного этим “Руководством”, в систему геолого-экономической оценки месторождений полезных ископаемых в качестве критерия для определения оптимального контура запасов. Было принято решение о подготовке “Типовой методики экономической оценки месторождений полезных ископаемых” (ниже – Типовая методика) с привлечением к этой работе ряда институтов АН СССР, Мингео СССР и министерств горнодобывающих отраслей.

В ходе подготовки Типовой методики Мингео СССР организовало работу в двух направлениях. Первое направление – экспериментальные оценочные работы на конкретных объектах с участием всех заинтересованных министерств. Второе направление – организация и проведение научной дискуссии на страницах журнала “Советская геология”.

Для экспериментальных исследований были приняты данные оценки 10 месторождений, запасы которых в свое время были приняты на государственный баланс и успешно разрабатывались с установленной проектами рентабельностью. Задача эксперимента заключалась в том, чтобы, переоценив указанные объекты по показателю NPV, определить, какие изменения следовало бы внести в решение главного вопроса – установления оптимальных границ балансовой принадлежности запасов – в случае принятия этого показателя (максимум NPV) в качестве критерия оптимальности. По результатам экспериментальных исследований на всех 10 объектах, каждый из которых оценивался в 4-6 вариантах оконтуривания запасов, получены совершенно однотипные по своей сути результаты. На каждом объекте при ставке дисконтирования Ест. = 8% максимальное значение NPV получено в варианте оконтуривания с наиболее богатой частью запасов месторождения. Следовательно, если бы признать максимум NPV в качестве критерия для определения оптимальных границ балансовой принадлежности запасов, то государственный баланс запасов полезных ископаемых претерпел бы существенное сокращение. Из баланса следовало бы исключить значительное количество запасов такого качества, которые извлекаются промышленностью с нормальной и высокой рентабельностью, но менее высокой, чем на самых богатых участках месторождений.

Указанный критерий (максимум NPV) был признан необоснованным для решения поставленной задачи, и при утверждении Типовой методики было внесено положение о том, что “выбор оптимального варианта оконтуривания осуществляется без применения дисконтирования”. К таким же выводам пришла и Коллегия Мингео СССР, проведенная по результатам дискуссии в журнале “Советская геология”.

Важно также подчеркнуть, что еще в 60-х годах учеными экономистами-геологами было доказано, что показатель рентабельности (Е) во всех своих модификациях (отношение прибыли к основным фондам, к капиталовложениям, к себестоимости и так далее) так же, как и NPV, не может быть использован в качестве критерия (максимум Е) для выбора оптимального варианта оконтуривания запасов по той же причине, что и NPV. Единственным экономическим показателем, который с полным основанием может выполнять функцию критерия, является максимальный суммарный экономический эффект (прибыль) за весь срок разработки месторождения. Универсальность этого критерия заключается в том, что он в большей мере, чем другие показатели, удовлетворяет требованиям законодательства о недрах и недропользовании в части полноты использования запасов и недопущения их выборочной отработки.

Сущность критерия заключается в том, что при вариантном оконтуривании и оценке запасов, по мере их последовательного приращения к наиболее богатой части месторождения, суммарная прибыль продолжает расти до тех пор, пока в контур включаются запасы с положительной рентабельностью. Как только в контур будет включена “прирезка” с нулевой рентабельностью, суммарный эффект по вновь образуемому варианту оконтуривания сохранится на прежнем уровне, то есть на уровне предыдущего варианта оконтуривания. И, наконец, с включением прирезки с отрицательной рентабельностью суммарный эффект снижается.

Из этой схемы следует, что поиск оптимума по максимуму суммарного эффекта в варианте оконтуривания адекватен определению прирезки с нулевым приростным эффектом, то есть прирезки, которая и является границей балансовой принадлежности запасов.

Поскольку при достижении максимума суммарного эффекта не всегда обеспечивается установленный для данного вида полезного ископаемого норматив рентабельности, критерий в окончательном виде был сформулирован следующим образом. Оптимальным является вариант оконтуривания запасов с максимальным суммарным эффектом за весь срок разработки месторождения при достижении рентабельности не ниже установленного уровня (2).

О некоторых рекомендациях федерального органа

Законом РФ “О недрах” установлено, что геолого-экономическая оценка месторождения в целях определения его промышленной ценности и постановки запасов на государственный баланс осуществляется на основе критериев и требований, устанавливаемых федеральным органом управления Государственным фондом недр, то есть Министерством природных ресурсов Российской Федерации (МПР РФ), которое своим распоряжением от 15 марта 1999 года установило требования и критерии, прямо противоречащие целому ряду статей того же закона. Так, в рекомендациях Государственной комиссии по запасам (ГКЗ) прямо указывается, что критерием для выбора оптимального варианта оконтуривания балансовых запасов является максимум NPV, который, как выше указывалось, не может использоваться в качестве критерия, поскольку ориентирует на отработку только самой богатой части месторождения. А остальные рентабельные и высокорентабельные запасы (но менее рентабельные, чем самая богатая часть месторождения) безвозвратно утрачиваются в процессе добычных работ и отвалообразования. Такого рода отработка запасов во все времена квалифицировалась как “хищническая”.

Непонятными являются и рекомендации ГКЗ о “…первоочередной отработке наиболее богатых руд”, что прямо противоречит законодательству. Таким образом, практически рекомендуется вначале делать выбор по максимуму NPV наиболее богатого участка месторождения, а затем в границах этого участка осуществлять выборочную отработку наиболее богатых руд. Между тем, статья 51 закона “О недрах” предусматривает ответственность за вред, причиненный государству в связи с “выборочной отработкой богатых участков месторождения полезных ископаемых”.
Анализируя эти рекомендации ГКЗ, авторы приходят к следующим выводам: в разделе 6, где приводится формула NPV (3), утверждается, что если величина чистого дисконтированного дохода положительна, освоение месторождения эффективно. Это действительно так, поскольку при NPV = 0 обеспечивается достижение нормы прибыли с учетом прибавки за риск, которые в совокупности равны ставке дисконтирования, использованной в расчетах NPV.

Однако, как следует из последующих разделов рекомендаций, простая нормативная эффективность освоения для установления балансовой принадлежности запасов ГКЗ считается недостаточной. Требуется более высокая, а точнее – максимально возможная эффективность на данном месторождении, что при всех прочих равных условиях достижимо не иначе как при выборочной отработке самого богатого участка запасов.

Отсюда следует, что указанная рекомендация является целенаправленным действием, противоречащим российскому законодательству. Между тем, именно это и вызывает восторг у тех иностранных инвесторов, которые пришли в нашу страну за получением чрезмерно высоких прибылей в кратчайшие сроки. Об этом свидетельствует и опыт подготовки соглашений о разделе продукции с иностранными инвесторами.

Рекомендации ГКЗ, по нашему мнению, противоречат не только российскому законодательству, но и мировой практике.

После проведения экспериментальных исследований и дискуссии, о которых говорилось выше, организация ЮНИДО, несомненно, учла результаты наших исследований и существенно переработала свое “Руководство по оценке эффективности инвестиций”. В переработанном варианте отсутствует не только оценка инвестиций в минерально-сырьевой комплекс, но и во все другие базовые сферы материального производства. Сохранились лишь оценки инвестиций в новые технологии, в воспроизводство трудовых ресурсов, а также “в образование финансовых накоплений”. К сожалению, у нас эта метаморфоза осталась незамеченной.

Представляется интересным, как иностранные финансисты используют в своих странах показатель эффективности инвестиций. В качестве основного принципа использования показателя NPV выдвигается “Правило”, согласно которому “принимаются проекты, которые имеют положительную чистую текущую стоимость”, то есть при NPV > 0.

В работе “Цели и задачи Геологической службы США” освещается обширный перечень задач. В законодательстве об этой службе абсолютно так же, как и в законе РФ “О недрах”, говорится, что государство принимает меры “…по сохранению природных богатств для будущих поколений”. В части оценочных работ к задачам службы относится “разработка методов оценки месторождений”, где главным вопросом в рамках Программы обеспечения минеральным сырьем (ПОМС) является “установление нормы прибыли приведенного потока наличности по каждому оцениваемому объекту и по каждому виду минерального сырья”. Таким образом, в США единственным аргументом при оценке месторождений является норма прибыли, а не максимум NPV, как это рекомендует ГКЗ.

В рекомендациях ГКЗ предлагается ориентироваться на максимальную технически возможную производительность горного предприятия. Такая рекомендация в экономическом плане представляется несостоятельной, поскольку, максимум производственной мощности горного предприятия далеко не всегда обеспечивает более высокий эффект, а в социально-экономическом отношении она во всех случаях неприемлема.

В качестве примера возможных негативных последствий, связанных с подобными неправомерными рекомендациями, может служить опыт подготовки соглашения о разделе продукции с иностранным инвестором. Примечательна реакция, в частности, американской компании “Эко Бэй Майнз”, которая, оформляя документацию на разработку группы золоторудных месторождений на условиях, предусмотренных законом РФ “О соглашениях о разделе продукции”, в ТЭО выразила свое отношение к российским минеральным ресурсам следующим образом.

Во-первых, компания самостоятельно, с применением передовой компьютерной технологии, подсчитала общие разведанные запасы руды в количестве более 600 миллионов тонн. Но, пользуясь критерием максимума NPV, рекомендованным ГКЗ, приняла к разработке только треть от этих запасов, представляющих наиболее богатые участки недр. Какова участь остальных запасов, не принятых к освоению, – в ТЭО не указано.

Во-вторых, компания, также воспользовавшись рекомендацией ГКЗ, определила производительность горного предприятия на уровне максимальной технически возможной, с тем, чтобы завершить добычу и осуществить вывоз за рубеж металла в предельно короткий срок – 10 лет – а так же успеть получить за этот период максимум прибыли. По нашим расчеам значительно более экономически эффективной для Российского государства является отработка запасов в течение 15 лет, а с учетом социального фактора – в течение 20 лет.
В-третьих, компания в своих экономических расчетах занизила на 25-30% истинную ценность руд, очевидно предполагая изъять эту разницу в свою пользу без ее предъявления к разделу между государством и инвестором, как это предусмотрено законодательством.

Только по вышеизложенным трем позициям правонарушений, а их отмечено экспертами несколько десятков, можно сделать, с высокой степенью достоверности, следующее предположение. Мы полагаем, что компания специализировалась на золотодобыче в других странах. В своей стране для компании исключена возможность незаконного присвоения ренты и высокой прибыли за счет правонарушений в недропользовании.

В других же странах, и особенно в развивающихся, для которых, как выше указывалось, ЮНИДО составило “Руководство”, это оказалось не только возможным, но и реально достижимым. Сегодня для достижения своих целей в России этой и другим аналогичным компаниям оказывают практическое содействие указанные выше рекомендации.

К проблеме критерия оптимальности

В рекомендациях ГКЗ приводится пример определения оптимальных границ балансовой принадлежности запасов с использованием в качестве критерия “максимум NPV”.

Оценка выполнена в трех вариантах оконтуривания запасов (140; 90; 54 млн.т руды), при этом для избранного варианта (90 млн.т) дается полная расшифровка данных по годам и за весь срок эксплуатации месторождения, а по двум смежным вариантам (140 и 54 млн.т) такая расшифровка отсутствует. Этот факт в высшей степени симптоматичен, поскольку специалистам хорошо известно, насколько кардинально могут изменяться результаты оценки и показатель NPV, в зависимости от распределения потоков денежных средств во времени. Тем более, что в данном примере периоды эксплуатации по вариантам составляют, соответственно, 22, 20 и 18 лет. В связи с этим, прежде чем перейти к конкретным результатам оценки, целесообразно предварительно проиллюстрировать силу влияния на NPV распределения потоков во времени. В таблице 1 приводится пример с 6-ти летним периодом реализации проекта. Первые два года инвестируется строительство. Общая номинальная сумма инвестиций – 200 денежных единиц. Последующие 4 года, с 3-го по 6-й, осуществляется производство и реализация продукции. Общая номинальная сумма прибыли – 400 д.е.

По этим исходным данным рассчитано NPV в трех возможных вариантах распределения во времени указанных сумм. В первом варианте – равномерное распределение, то есть инвестиции распределились по годам строительства в равных суммах; та же равномерность принята и в отношении прибылей – по 100 денежных единиц в год.

Во втором и в третьем вариантах расчет выполнен, соответственно, для относительно худших и лучших условий.

В данном примере с шестилетним периодом реализации проекта NPV в худшем варианте в 2,6 раза отличается от NPV в лучшем варианте. Это безусловно свидетельствует о том, что при сроках 18-22 года такая разница может быть еще более разительной. И если заведомо задаться целью, отступив от научной объективности, выбрать желаемый вариант оконтуривания в качестве “оптимального”, то это, как очевидно, можно сделать без видимого отступления от методического правила корректной сопоставимости всех оцениваемых вариантов по всем условиям, параметрам, технологическим возможностям и так далее. Вот почему отсутствие в рекомендациях ГКЗ временной расшифровки для смежных вариантов представляется недопустимым, тем более, когда речь идет о методическом документе федерального уровня.

Выше, в рубрике “История вопроса”, было отмечено, что выбор варианта оконтуривания по критерию “максимум NPV”, также как и по критерию “максимум рентабельности” в любых ее модификациях, неизбежно приводит к выбору самого богатого участка месторождения. В рекомендациях же ГКЗ NPV оказалось выше у среднего варианта, то есть с запасами руды 90 млн. т.
Анализом причин такого несоответствия установлено, что в оценочных расчетах по избранному варианту допущено искусственное завышение валовой прибыли ровно в 2 раза, благодаря чему и NPV в данном варианте оказался выше, чем в 1-м варианте с самыми богатыми рудами. И это не техническая ошибка, как хотелось бы предположить, а явно преднамеренные действия.
Избранный вариант состоит из запасов руды и металла самого богатого участка (54 млн. т руды с извлекаемой ценностью ~ выручкой 19470,4 млн. руб.) и более бедной прирезки (36 млн. т руды с извлекаемой ценностью 7195,3 млн. руб.). При расчете валовой прибыли по избранному варианту авторы рекомендаций, соответственно, суммировали валовую прибыль по наиболее богатому участку (3002,7 млн. руб.) с валовой прибылью более бедной прирезки. При этом прибыль в прирезке показали в сумме 5910,5 млн. руб., и общую прибыль по варианту 8913,2 млн. руб. (3002,7+5910,5 = 8913,2), что является явным абсурдом, поскольку прибыль в прирезке при данном количестве и качестве руд не может быть выше прибыли богатого участка. По нашим расчетам прибыль в прирезке составляет 1453,9 млн. руб. (против ошибочных 5910,5), а общая валовая прибыль по избранному варианту – 4456,6 (против ошибочных 8913,2), то есть завышение ровно в 2 раза.

В связи с вышеизложенным нами сделан пересчет примера, проиллюстрированного в рекомендациях ГКЗ, результаты которого отражены в таблице 2. При этом дополнительно выполнены расчеты в ценах, на 10% ниже принятых ГКЗ, (применен индекс Ц1 = 0,909) и в ценах, превышающих принятые в 1,5 раза (индекс Ц3 = 1,5). Индекс Ц2 = 1,0 соответствует ценам, принятым в рекомендациях ГКЗ.

Из таблицы 2 следует, что по мере роста цены показатель NPV (строка 5.3) повышается во всех вариантах оконтуривания. И это естественно, исходя из логики взаимосвязи цены с качеством вовлекаемых в разработку запасов. Совершенно аналогичные динамика и результаты выбора отмечаются и в случае принятия в качестве критерия показателей рентабельности (строки 5.1, 5.2, 5.4). Единственным показателем, который адекватно реагирует на изменения цен и, соответственно, обеспечивает обоснованный выбор оптимума, является суммарная прибыль (строка 4) с учетом ограничения по рентабельности – норме прибыли.

Что касается порядка установления норм прибыли, может быть использован американский опыт, согласно которому, указанные функции законодательно возложены на Геологическую службу США.

Подводя итог анализу примера оценки, целесообразно проиллюстрировать последствия, которые уже сегодня имеют место и неотвратимы в будущем, в случае применения “максимума NPV” в качестве критерия для определения границ балансовой принадлежности разведанных запасов полезных ископаемых.

Поскольку на сегодня уровень “нормы прибыли” не установлен, сравнение целесообразно выполнить для условий Ц3 = 1,5, где фактическая рентабельность во всех вариантах оконтуривания запасов достоверно превышает все возможные пределы этого норматива.

Итак, в случае применения установленного ГКЗ критерия государство на данном объекте безвозвратно потеряет 61% запасов руды, что, в свою очередь, приведет к потере 42,4% выручки – стоимости реализации продукции и 39,5% суммарной прибыли. И, что особенно важно отметить, экономическое качество теряемых запасов характеризуется 39,4% прибыли в расчете на каждый рубль выручки. Из этого примера можно предположить, какие могут быть негативные последствия для минерально-сырьевой базы России в целом.

Выводы и предложения

1. Минерально-сырьевая база России имеет огромный потенциал, и он может служить основой для выхода страны из затянувшегося экономического кризиса. Для этого необходимо форсировать геологическое изучение сырьевой базы и усовершенствовать законодательные основы для бережного отношения к использованию минеральных ресурсов.

2. Основной задачей государственного регулирования отношений в недропользовании является обеспечение воспроизводства минерально-сырьевой базы, ее рационального использования и охраны недр в интересах нынешнего и будущего поколений народов России.

3. Имеющиеся рекомендации Министерства природных ресурсов противоречат в ряде принципиальных позиций закону Российской Федерации “О недрах”, что не может не отразиться на экономической безопасности страны.

4. Назрела необходимость усовершенствовать систему оценки месторождений полезных ископаемых, в частности:

• вопросу о критерии оптимальности при определении границ балансовой принадлежности запасов как основополагающем аргументе при формировании государственного фонда недр необходимо придать юридическую силу, внеся в статью 23-1 закона “О недрах” соответствующие изменения и дополнения;
  
• необходимо решить проблему установления нормы прибыли по каждому виду полезных ископаемых, каждому объекту недропользования, имеющему общероссийское значение. Права и функции МПР РФ по данным вопросам должны быть закреплены в законодательном порядке;
  
• при переработке рекомендаций по геолого-экономической оценке месторождений полезных ископаемых учесть законодательные положения и нормативные акты Правительства РФ о разработке месторождений на условиях “Соглашений о разделе продукции”;
  
• исключить всякую возможность разрыва во времени при решении органически взаимосвязанных задач, таких как определение оптимальных границ балансовой принадлежности запасов и, собственно, сам подсчет запасов.
  

5. Приведенный выше анализ позволяет утверждать, что единственным показателем, который может выполнять роль критерия оптимальности при определении границ балансовой принадлежности запасов месторождения, является максимальный экономический эффект (прибыль) за весь срок разработки месторождения, именно он наиболее полно удовлетворяет требованиям законодательства о недрах и недропользовании.

Примечания

1. NPV – чистый дисконтированный доход, представляющий разницу между дисконтированными прибылями и инвестициями за весь срок по проекту.
2. До 1989 года нормативы рентабельности устанавливались отраслями для каждого вида полезных ископаемых (медь – 20-25%; олово – 7%; железо – 8-10% и т. д.).
3. В самой формуле присутствует техническая ошибка. В общем сроке Т не выделен период строительства, несмотря на то, что он оказывает существенное влияние на результат оценки.