Коррозия нефтегазовой иглы

Интервью, данное Константином Васильевичем Симоновым, политологом, генеральным директором Фонда национальной энергетической безопасности, главному редактору «ЭС» Александру Агееву, посвящено  проблематике российской энергетической отрасли и — шире — экономическим и социальным проблемам России.

Константин Симонов
Коррозия нефтегазовой иглы
"Экономические стратегии", №05-06-2009, стр. 60-63

Интервью, данное Константином Васильевичем Симоновым, политологом, генеральным директором Фонда национальной энергетической безопасности, главному редактору "ЭС" Александру Агееву, посвящено проблематике российской энергетической отрасли и – шире – экономическим и социальным проблемам России.

Сейчас все размышления о настоящем и будущем свелись к одному емкому слову – "кризис", а что на самом деле творится в России, на Ваш взгляд?

Хороший вопрос. Есть точка зрения, согласно которой кризиса в России нет, однако я дам банальный ответ: кризис, к сожалению, имеет место. И боюсь, что мы переживаем самое его начало, он будет расширяться и углубляться. Сейчас, безусловно, система столкнулась с чрезвычайно серьезными вызовами и ответы на них пока не очевидны. "Заполировать" все деньгами не получится.

Метод Деда Мороза не работает?

Тот факт, что он используется, означает, что умами российских бюрократов и бизнесменов владеет только одна мысль: кризис – явление временное, цена на нефть пойдет вверх, и все будет хорошо. Никто не хочет ничего менять, но есть желание вернуться к той системе, которая была построена на дорогой нефти: деньги есть, воруем здесь, воруем там и при этом говорим про модернизацию и диверсификацию. "Ля-ля-ля", но никто ничего не делает.

Какие риски нам грозят в случае реализации этого сценария?

Основной риск, я думаю, заключается в том, что отставание страны по ряду параметров настолько велико, что нам долго не протянуть – нефтегазовая промышленность не выдержит. Ее обвал во многом предрешен, если ничего не делать. Я всегда был противником идеи диверсификации, как ее понимают у нас, т.е. диверсификации ради диверсификации. Если развитие нанотехнологий – это и есть диверсификация, то я против такой диверсификации, потому что не вижу какого-то нового продукта, зато вижу, как под мифическим предлогом отказа от сырьевой иглы государственные деньги уходят под непонятные проекты. Деньги переводятся на наноуровень, и мне это кажется не совсем правильным.

Если ничего не делать, то когда будет обвал?

Я не готов назвать точную дату, но поделюсь с Вами своими соображениями. В прошлом году впервые за последние 10 лет имело место, пусть пока небольшое, падение добычи нефти. Казалось бы, локальная проблема, связанная с падением цен на нефть во второй половине года. Но это не совсем так, потому что падение началось как раз на стыке II и III кварталов, когда цена на нефть была максимальной. Т.е., если бы цена за баррель осталась на уровне 150 долл., мы не избежали бы падения добычи.

Следовательно, отрасль вышла на плато, и вот-вот может начаться спуск. А то, насколько быстрым он будет, зависит от многого, в том числе и от цен на нефть.
Мне кажется, наша самая главная проблема заключается в том, что российские чиновники и бизнесмены имеют психологию временщиков. Человек получает актив, и что будет завтра, неизвестно. Пара-тройка лет есть, значит, надо его "отжать". И сколько бы ни говорили, что нефтяные компании вложили в добычу астрономические деньги, совершенно очевидно, что их задача – максимизировать прибыль при минимизации издержек. Экономят на всем – на науке, на геологоразведке. Максимизировали добычу на новых месторождениях, используя гидроразрыв. В результате у нас сейчас коэффициент обводненности более чем скромный. Многие, даже новые месторождения заброшены, и реанимировать их никто не собирается. Такое впечатление, что нефтяные компании даже радуются низким ценам на нефть: как только цена упала, все сразу стали сворачивать инвестиционные программы, кто на 25%, кто на 30%. При этом никто не пересматривает дивидендную политику – как платили, так и платят. Сложилась парадоксальная ситуация: Минприроды официально заявляет, что нефтедобывающие компании не хотят участвовать в тендерах на разведку новых месторождений. Никто ничего делать не собирается. У нас все время говорят о том, что мы сидим на нефтегазовой игле, но никто не задумывается, что эта несчастная игла уже ржавая.

Представляется, что падение добычи у нас было запланировано. Нужен был какой-то повод для оправдания такого падения, и он нашелся – кризис.

Т.е. можно сказать, что имел место монополистический сговор?

Дело не в сговоре, а в том, что все заявленные программы сейчас летят к чертовой матери. Когда они писались, многие эксперты, и мы в том числе, говорили: ребята, а Вы уверены, что они будут реализованы? Например, когда была написана энергетическая стратегия до 2020 г., всем стало ясно, что она нереализуема. Вместо того чтобы ее скорректировать, начали писать стратегию до 2030 г. Написали, и там ни в одном из сценариев не фигурирует возможность падения добычи, а в реальности оно есть. Зачем, спрашивается, писали стратегию? Наши стратегические программы сегодня лихорадочно перекраиваются. А ведь чего проще было бы заложить пессимистический сценарий, это нормальная практика. Получается, что будущее непредсказуемо, что, кстати, и на Западе сейчас признают. Мне недавно довелось общаться с представителем Международного энергетического агентства (МЭА), и я спросил его, каков прогнозируемый спрос на газ. Он ответил: мы не делаем прогнозов, а только разрабатываем сценарии, но сценарий – это не прогноз. Получается, что наши стратегии до 2020 и 2030 гг. являются чем-то вроде литературы особого жанра – сценарно-фантастического.

Никто за их реализацию, оказывается, не отвечает. На Западе это хотя бы честно признают, а у нас сначала обещают сделать, а потом начинают оправдываться: извините, тут вот кризис, мы ничего подобного не ожидали.

Наше технологическое отставание будет усугубляться, и в конце концов нам придется идти на поклон к западным компаниям. Мы 15 лет строили завод по сжижению газа и построили его только потому, что там были задействованы японские деньги и технологии компании Shell. На шельфе мы добывать не умеем, сжижать газ не умеем, современные технологии в энергетике для нас – темный лес, так же как и перегон угля в жидкое топливо. Энергетика, которая могла бы стать инновационной отраслью, потихоньку подгнивала, и теперь мы с удивлением обнаружили, что и здесь у нас не все ладно.

А имеет ли смысл на этом фоне национализировать, скажем, нефтяной сектор?

Рост добычи нефти оказался непродолжительным, но дал PR-эффект: мол, частные компании спасли отрасль от коллапса. На самом деле они заработали денег, принеся в жертву будущее отрасли. Это будущее сейчас наступает, и что делать, совершенно не понятно. Проблема состоит в том, что частные компании крайне неохотно инвестируют деньги в крупные проекты, связанные с освоением новых территорий. На совещании в Кирешах министр Шматко заявил, что к 2013 г. добыча может упасть на 8%. Зато в стратегии, которую его министерство представило в Правительство, ничего об этом нет. Т.е. министр говорит одно, а его подчиненные пишут совсем другое. Я этого не понимаю.

Сейчас в экономике популярна формула: приватизация прибыли, национализация издержек. Она, как мне кажется, очень хорошо описывает психологию российского бизнеса. Т.е., когда была собственность и можно было ее взять и из нее выжать прибыль, возникла идея о приватизации и собственности и прибыли. Теперь, когда оказалось, что они под эту собственность набрали долгов, возникает идея национализации убытков: мол, Вы все опять национализируйте, расплатитесь, а потом мы с этим разберемся. Это фактически шантаж государства. Речь идет вот о чем: если не дадите нам денег, все уйдет западным банкам. Не считаю, что частные компании всегда эффективнее государственных, но это не означает, что я являюсь сторонником прямо противоположной точки зрения. И те и другие могут быть как эффективными, так и неэффективными.

Совершенно очевидно, что частная компания заинтересована в том, чтобы максимизировать прибыль в краткосрочном периоде, в то время как государственная компания вроде как должна быть в первую очередь озабочена стратегией развития. Но при этом она менее управляема, менее прозрачна. Мы знаем примеры не слишком удачной приватизации…

Вы имеете в виду "Роснефть"?

Я имею в виду ЮКОС и "Сибнефть". Если посмотреть, скажем, данные по "Госпромнефти", которая раньше была "Сибнефтью", то выяснится, что там очень быстро падает добыча – в первом квартале "Газпромнефть" лидирует по этому показателю, хотя компания уже несколько лет является государственной. Это, конечно, связано и с ее тяжелым наследием: перед продажей "Газпромнефть" вывела за баланс огромное количество низкодебитных скважин. Сейчас тысячи скважин болтаются между государством и компанией, и никто не знает, что с ними делать. Частные нефтяные компании сами себе вырыли яму, потому что не задумывались о будущем. Приход государства пока, как мне кажется, принципиально не переломил ситуацию, что и вызывает очень серьезную озабоченность. Особенно сложная ситуация в Западной Сибири, которая уже исчерпывает свой ресурс.

Может быть, надо вообще прекратить экспорт нефти?

Прекратить можно, а жить-то как? За счет чего мы обеспечим приток денег в страну? Энергоресурсы дают около половины поступлений в бюджет. Давайте отрежем от каждого из нас по половине – вот что будет без энергоресурсов. В России многие не задумываются, что как минимум каждый второй рубль в наших кошельках связан с экспортом энергоресурсов. Выходит, что наша экономика трехногая. Первая нога – сырье, вторая нога – производство оборудования для добычи этого сырья и третья нога – помощь в трате денег тем, кто заработал на первых двух. Ну уберем мы первую ногу – и вся система рухнет.

Но жила же Россия до 1960-х гг. без нефти. На пеньке жила, на лесе, на зерне…

Так или иначе, в стране должен быть какой-то экспортный товар, чтобы обеспечить приток валютной выручки. На заре советской власти деньги были нужны для индустриализации, и их искали лихорадочно, продавая все: от зерна до картин из Эрмитажа. Отказ от валютной выручки будет означать резкое сокращение внутреннего потребления. Если мы готовы затянуть потуже пояса, то, наверное, эта стратегия имеет право на существование. Благосостояние населения выросло, но никто не задал себе вопрос: за счет чего этот праздник жизни? Каждый должен задуматься: а соответствует ли его квалификация той должности, которую он занимает? Адекватна ли его зарплата тем навыкам и образованию, которые он имеет? Человек быстро привыкает получать деньги, берет кредиты, думая, что жизнь будет только лучше, и вдруг с удивлением обнаруживает, что в мире, оказывается, кризис, безработица и он никому не нужен. Однако наших людей это не обескураживает. Вместо того чтобы адаптироваться к ситуации, например освоить какую-то новую востребованную профессию, они предпочитают переждать кризис, думая, что все вернется на круги своя. Говорят, самолеты на Гоа заполнены россиянами, которые уезжают на полгода-год в теплые страны, где проживание стоит 1 долл. в день. Эту психологию я называю вертикалью глупости.

А есть ли необходимость в демонополизации "Газпрома"? Может быть, в результате демонополизации вырастет добыча?

Я с осторожностью отношусь к идее разделения этой компании. Объясню почему. Во-первых, для газовой отрасли характерны те же проблемы, что и для нефтяной – я уже об этом говорил. Дешевый сеноманский газ закончился, и теперь себестоимость добычи неизбежно будет расти, потому что придется осваивать более сложные пласты. Во-вторых, из-за смещения добычи в места, удаленные от действующих газопроводов, нужно будет реализовывать очень сложные транспортные инфраструктурные проекты.

Ярчайший пример – знаменитое Баланенковское месторождение на Ямале. Нужно построить газопровод от Баланенково до действующей системы, а геологические условия там очень непростые – болотистая местность. У нас нет опыта подобного рода работ, каждый километр дается очень непросто. Получается, что разделить "Газпром" предлагается в тот момент, когда отрасль находится перед необходимостью колоссального увеличения вложений, которые не были вовремя сделаны. И откладывать их нельзя, потому что от первых денег до первого газа пройдет лет шесть-семь. Именно сейчас инвестпрограмма "Газпрома" выходит на уровень крупнейших западных компаний. Я считаю, что сейчас надо бороться за повышение эффективности "Газпрома", а не расчленять его – это опасный путь. Разрушая "Газпром", мы, по сути, создаем условия для развала газовой отрасли и прихода в эту отрасль иностранных компаний.

А иностранные компании пришли бы, если бы для этого были созданы условия?

А почему нет? Другие регионы – более рискованные. Сравните, например, Россию и Иран. В Иране, может, добыча и дешевле, чем в Баланенково, и транзит дешевле, но надо договариваться с Тегераном. Завтра аятолла передумает – и все.

Поэтому они начали с Украины?

С Украиной вопрос очень сложный. Складывается ощущение, что идет война за Украину – все ее хотят, в том числе и мы. Нам нужна украинская газопроводная система, но даже если мы ее купим, это нам ничего не даст. Здесь необходимо политическое решение. Те, кто думает, что после подписания декларации 23 марта Европа с мешком денег устремится инвестировать в ГТС Украины, очень ошибаются. Никто никуда не собирается инвестировать, потому что пока неясно, что там будет после выборов, кто станет президентом. Владимир Владимирович решил, что Тимошенко, но она зачем-то подписала декларацию 23 марта.
Я считаю, что она совершила политическое самоубийство.

Непростительный шаг.

Тимошенко не получила от него никаких выгод. Она рассорилась с Россией, Путин отказался ее принять. И опять непонятно, что делать.

Но кроме проблем в энергетике у нас немало социальных проблем, в частности демографическая…

Все говорят о том, что нас ждет демографический коллапс, но на самом деле никто в это не верит, как не верят в то, что наш малонаселенный Дальний Восток может отойти Китаю. А ведь в России уровень мужской смертности запредельный. Незаселенность Востока, высокий уровень смертности, провальная программа по возвращению наших соотечественников, брошенных детей не один миллион… Может быть, этими детьми надо было бы заняться, а не стимулированием рождаемости.

Я не утверждаю, как Зюганов, что у меня есть план спасения нации – он ходит с какой-то красной папочкой, где якобы лежит стратегия выхода из кризиса, никому не показывает, что там внутри. К сожалению, подобные программы нереализуемы.

Знаете, когда перечитываешь Гоголя, то возникает ощущение, что это написано о сегодняшнем дне. Оказывается, за 200 лет почти ничего не изменилось – коррумпированное чиновничество, бездарные помещики, заложенные имения, дети мечтают уехать в гламурный Петербург и там прокутить состояние родителей, тупые, ленивые крестьяне, бездорожье. Короче говоря, страна на грани катастрофы.

С другой стороны, из этого можно сделать и оптимистичные выводы: если 200 лет назад Россия выжила, то и сегодня выживет. Думаю, никакой стратегии мы не напишем, но иррациональная вера в лучшее будущее есть.

Матрица бытия. Вопрос в том, завершится ли она в ближайшее время или просуществует еще тысячу лет.

Не знаю, не готов дать на него ответ.

Юлий Квицинский выпустил книгу "Иуда. Колесо предательства". Первая ее часть посвящена Иуде, вторая – Власову, а третья – она называется "Отступник" – Тыковлеву, т.е. Яковлеву. Не кажется ли Вам, что в России есть люди, которые рассуждают примерно так: пусть все горит синим пламенем, наши-то особняки будут стоять, куда они денутся?

Яковлев был послом в Канаде и вернулся оттуда с завиральными идеями. Наша так называемая элита совершенно не идентифицирует себя с народом, и понимание того, что ее собственное благополучие должно быть связано с благополучием государства, отсутствует. И самое удивительное – стоит об этом заговорить, как сразу попадаешь в разряд маргиналов. Когда произносишь слово "патриотизм", все над тобой смеются: думают, что ты либо врешь, либо сошел с ума и несешь какую-то чушь. Элита не мыслит подобными категориями. Не случайно ее представители своих детей отправляют подальше, например в Лондон: зарабатываем здесь, а живем там. Их основная цель – встроиться в глобальную элиту. Получается, что страна управляется вахтовым методом. Пути для отступления обеспечены, в случае чего главное – добежать до аэропорта.

У Вас есть любимый девиз, поговорка, формула жизни?

Мне нравятся слова греческого философа Гераклита, который сказал: многознание уму не научает.

ПЭС 9121/16.04.2009