Эволюционная история: освоение последовательности геоклиматических зон. Прогнозы на будущее

Знакомый пейзаж – хайвеи, супермаркеты и пригороды – тиражируется по миру как стандарт эпохи

Лусине Бадалян, Виктор Криворотов
Эволюционная история: освоение последовательности геоклиматических зон. Прогнозы на будущее
"Экономические стратегии – Центральная Азия", №01-2007, стр. 128-134

В работе представлен биоэкологический подход к истории. Показано, что человеческие общества, независимо от времени и места, представляют собой техноценозы, не слишком отличные от природных ценозов и тоже регулируемые ресурсами пищи. В письменной истории, которая насчитывает 7 тыс. лет, принято выделять 6 периодов – от первоцивилизаций до современного массового общества. Мы покажем, что каждый из них представлял собой построение ценоза – по исчерпании потенциала роста старой шло освоение новой геоклиматической зоны. Введение в оборот ранее невостребованного ресурса осуществлялось благодаря особой технологии, так называемому фундаментальному открытию эпохи (1). Сегодня мы в очередной раз стоим на пороге нового техноценоза. Пищевая база общества ХХ в., связанная с массовой занятостью, тает под напором синергетических факторов: резкого роста производительности труда, вливания трудовых ресурсов из развивающихся стран и давления растущих цен на сырье. В истории переход в новый ценоз обычно сопровождался массовым кровопролитием. Де-факто происходил отбор и быстрая доводка ведущей технологии следующего ценоза на фоне демонтажа старых индустрий. Это предполагало переход на новый энергоноситель с отказом от старого из-за растущей громоздкости и дороговизны инфраструктуры его поддержания. Исторически новый энергоноситель означал рост мощностей и производительности труда на фоне перехода развития в новую зону, богатую этим ресурсом. Мы покажем устойчивость модели освоения геоклиматической зоны, повторенной в истории шесть раз. Стадии развития социальных организмов-ценозов так же закономерны и функционально нагружены, как рождение, взросление и смерть живых организмов. Устойчивость модели открывает дорогу для прогнозирования. Бадалян Лусине Гайковна – к.ф. м. н., аналитик в Милленниум Воркшоп, США. Криворотов Виктор Федорович – к.ф. м.н., аналитик в Милленниум Воркшоп, США.

Краткий обзор литературы

У биоэкологического подхода к истории долгая и сложная биография. Одним из первых пропонентов был небезызвестный Томас Мальтус, чей радикализм объясним временем. В 1798 г. после десяти лет революционного кровопролития трудно было поверить в безграничное совершенствование человека по Руссо и Дидро. Мальтус выдвинул мрачную идею самокоррекции населения – резкий рост смертности на фоне добровольного снижения рождаемости более благополучной части, стремящейся сохранить классовый статус. С тех пор население Земли увеличилось многократно, недвусмысленно доказав, что Мальтус был неправ. Периоды вымирания сменялись процветанием и всегда находились методы прокормить "лишнее" население планеты, вроде бы давно перехлестнувшее пределы выносливости ее экологии.

Казалось бы, по Мальтусу плачет мусорная корзина истории. Не стоит, впрочем, выплескивать ребенка с водой. Оба автора эволюционной теории, Чарльз Дарвин и Альфред Уоллес, возводят свои идеи к Мальтусу – подмеченная им принципиальная неэластичность каждого отдельного ресурса не опровергнута до сих пор. Потому, несмотря на неудачную ассоциацию с нацизмом, биологизм в истории продолжал развиваться. Раймонд Пирл один из первых нашел, что население природных и человеческих сообществ растет по логистической кривой, зависящей от пищевых ресурсов. Фриц Гребнер ввел концепцию фундаментального открытия, типа агрикультуры или колесницы, утверждая, что оно возникает только раз в одной географической точке и быстро распространяется, по-крывая ойкумену концентрическими кругами. Вильгельм Абель и Майкл Постан заметили существование демографических циклов в истории, где размер популяции – функция от наличных ресурсов. В 1920-е гг. русский экономист Н.Д. Кондратьев обнаружил 3 "длинные" К-волны цен, удивительные своей регулярностью – по 50+ лет. Он объяснил их самокоррекцией капитализма в процессе построения инфраструктуры, хоть не вполне был уверен какой. За свои идеи он погиб в ГУЛАГе, а циклы продолжились. Инфляционные пики регулярно следовали за дефляционными спадами, вызывая войны (Вторую мировую и вьетнамскую) и рецессии на фоне ускорения технологического развития. В арсенал западной экономики К-волны были введены Йозефом Шумпетером. Независимо от него наличие циклов в истории было подтверждено исследованиями известных историков Фернана Броделя, Эммануэля Леруа Ладюри и Рондо Камерона. Дэвид Фишер проследил так называемые большие волны от XII в. до 1980-х гг. Биоэкологический подход был значительно усилен исследованиями известного географа Джареда Даймонда. Принципиальная неэластичность доминантного ресурса общества была показана геологом Мэрионом Кингом Хаббертом и его учеником Кеннетом Деффейсом на примере нефти, запасы которой подчинены колоколообразному распределению. В работе 1950-х гг. Хабберт предсказал истощение ресурсов нефти в США в 1970-х гг., что, как известно, и произошло. Исчерпание в ближайшем будущем ресурсов роста мировой колоколообразной кривой предсказано Деффейсом. Хоть с 1980-х гг. К-волны размылись на фоне усиления госманипуляции учетной ставкой доллара, нефтяные кривые Деффейса отслеживают модель освоения зоны.

Недавний рост цен на нефть, синергетичный с усилением глобальных конфликтов, ростом народонаселения и размыванием массовой занятости – высшего завоевания ХХ в., свидетельствует о выходе на пределы неэластичности основного ресурса современности – нефти. Истощение нефтяной экономики ХХ в. указывает на необходимость выхода в новую зону освоения с девственным ресурсом. Дело в том, что после перегиба колоколообразной кривой рост добычи ресурса нельзя обеспечить по старой, комфортабельной для ценоза цене. В поисках нефти люди осваивают все более неблагополучные и опасные места, от Арктики до Африки. Методы добычи и доставки дорожают, включая накладные расходы на поддержание глобальной инфраструктуры и борьбу с терроризмом. Это ставит общество под удар – аналогичный выход на неудобья после сведения лесов в Европе связывают, например, с Великой чумой 1348 г. При этом рост цен ведет к взрывному росту технологий производства заменителей – от угля до сжиженного газа, метана, водорода, солнца, ветра и атома – и подрыву старых индустрий. Одной из этих технологий суждено вырваться на первое место, открыв для использования неэластичный ресурс следующей ниши в рамках ее уникальной экономики.

История как освоение последовательности геоклиматических зон

Мальтузианский парадокс не-эластичности каждого конкретного ресурса на фоне непрерывного роста численности населения Земли разрешается взглядом на карту. 7 тыс. лет ареал цивилизации расширялся за счет освоения новых геоклиматических зон, каковых в Европе ровно 6. Передача технологий и ресурсов в новую зону вела к аккумуляции богатства, объясняя телеологию истории, подмеченную многими и не объясненную никем. Социальное развитие шло на манер ветвления биологического дерева видов, где высшие виды возникают как вариации низших (2).

1. Первые цивилизации расцвели на интенсивном поливном земледелии с урожайностью порой выше современной. Ресурс – аллювиально-лессовая почва дельт великих рек.
2. Античность в условиях засушливого Средиземноморья выросла на оливке и винограде. Ресурс – сады и огороды товарного земледелия. Зерно шло из старой зоны Египта.
3. В Западной Европе свели леса и распахали тяжелые глинистые почвы, ресурс натурального хозяйства Средневековья. Пищей служили смесь зерновых (maislin) и бобы. С падением роли собирательства по мере распашки неудобий продукты леса, включая мясо, дрова и рыбу, превращались в предмет торговли.
4. С появлением рынка и спроса на широкий набор товаров, от рыбы до древесины, выросли товарное животноводство и рыболовство как альтернатива земледелию. В Северной Атлантике построили каравеллу, вооруженную пушками. Выйдя в океан, европейцы смогли "взять" ресурсы Америки.
5. Англия была небогата лесом – неэластичным ресурсом кораблестроения и плавки пушечного железа, критичными для ее обороноспособности. С освоением угля и пара как заменителей в стране началась промышленная революция. Колонизация мировых зон умеренного климата шла на основе технологий коммерческой агрикультуры, хорошо отработанных дома.
6. Родина массового автомобиля, США, от прерий до Флориды и Аризоны, находилась за пределами умеренного пояса традиционной агрикультуры. Зона осваивалась с использованием энергетически затратных технологий, включая массированное внесение искусственных удобрений, гербицидов и пестицидов, артезианский полив и скоростную транспортировку на рынок.

Переход в новую геоклиматическую зону означал рождение новой экономики, не обязательно предполагая физическое исчезновение бывшего лидера, как это было с майя. Более популярен сценарий консервации старой зоны и ее институтов как базы новой иерархии пищевых цепочек. Экономика нового лидера располагается этажом выше, как властно-контрольная надстройка над старым производством.

Энергетические затраты освоения зоны

В течение всей S (супер)-волны 7 тыс. лет земледелия (длиной в 6 техноценозов) человечество выживало за счет монокультурной экономики – культивации узкого набора растений и животных. Переход в следующую, более трудную для освоения нишу шел за счет роста энергетических затрат. Новый энергетический ресурс входил в оборот на периферии в конце предыдущего этапа.

1. Суперпродуктивное зерновое хозяйство первых цивилизаций в дельтах великих рек зависело от каналов, появившихся благодаря использованию мускульной силы больших организованных коллективов. Социальное нововведение скученного проживания в городах оплатили сверхвысоким урожаем (3).
2. Территорий для такого интенсивного хозяйства немного – поэтому в намного более аридной зоне античных Греции и Рима налицо недостаток рабсилы, восполненный за счет механики и тягловой силы волов. Хоть в целом труд был свободен, товарные хозяйства, нацеленные на прибыль, держались на высококвалифицированных рабах.
3. Германцы пришли в Европу в IV в. со своим набором животных и растений. Особо важна была пара – лошадь и овес. Последний являлся экономной пищей для содержания мощного и производительного животного, ранее доступного только аристократии (4). С Х в. изобретение конской упряжи, подков и колесного плуга сделало возможным массовую расчистку лесов и пахоту тяжелых, но плодородных глинистых почв. Постепенное исчезновение лесов привело к росту рыночной экономики. Отныне надо было покупать продукты, ранее доступные даром – хворост, рыбу, мясо.
4. После Великой чумы 1348 г., связываемой со сведением лесов Европы и выходом на неудобья, ресурс расчисток был исчерпан. Сведенные леса не восстановились, они превратились в луга, основу пастбищного животноводства, ориентированного на рынок. В новом ценозе Атлантики тепловую энергию получали в основном от древесины – неэластичного ресурса эпохи (плавка железа, построение кораблей; 5). Поскольку рынок требовал надежных поставок по морю и коммерческого рыболовства, критичным стало покорение стихий: ветра и воды. Океанский корабль типа каравеллы был прочен (6), выдерживал бурю, отдачу своих пушек и огонь чужих. Вооруженный прямыми (европейскими) парусами для попутного ветра, и косыми (от арабского дхоу) для плаванья галсами, он стал орудием экспансии европейцев. Появление приводов для водяных и ветряных мельниц привело к созданию мануфактуры, в том числе металлургической, что стало основой могущества лидера ценоза, Франции, выросшей на сети рукотворных каналов (7).
5. Британия не могла конкурировать с Францией на старой основе. Недостаток леса и рек был более чем восполнен за счет местного коксующегося угля для варки железа и разработки технологии пара. Страна покрылась железными дорогами, заменившими реки. В процессе так называемого аграрного и просто колониализма, ставшего возможным благодаря паровозу и пароходу, были колонизованы территории с умеренным климатом во всем мире. Это стало возможно за счет распространения методов терраформинга с культивированием привозных растений – продуктов Аграрной революции ХVII в. в Британии, внедрившей дренаж, четырехполье, специализированное животноводство и земледелие. Среди товарных культур, что оплатили колонизацию, особо важны были табак, сахарный тростник и хлопок.
6. США, ранее крупнейший поставщик, а ныне потребитель нефти, вошли в век нефти почти непосредственно из века дерева. Массовый дешевый автомобиль сделал возможным экономичное освоение регионов страны с экстремальным климатом. Американцы трактором вспахали залежные земли прерий, вызвав поначалу экологическую катастрофу – пыльные бури. Значительное увеличение урожайности базировалось на резком повышении энергозатрат для массового применения удобрений, пестицидов и гербицидов, а также орошения артезианскими скважинами. Скоростной автомобильный транспорт уменьшил потери (8).

Если прирост производства продуктов питания за счет роста энергетических затрат в более ранние времена оценивается только косвенно, через рост территории и энергоемкость основного энергетического ресурса эпохи, то для последних двух ценозов возможны более точные оценки. Считается, что к 1850-1860 гг. многополье, введенное во время Английской аграрной революции ХVII в. (позаимствовано из Нидерландов), позволило удвоить урожай до 16-17 ц с га. В течение следующего века урожай был удвоен еще раз, дойдя до 35-45 ц с га. По оценкам, следующее удвоение урожая в развитых странах потребует увеличения энергозатрат как минимум на порядок, а скорее – на два или три (9). Аналогичный прирост в развивающемся мире потребует не меньшего увеличения энергозатрат. Можно предположить, что энергозатратный путь обеспечения продовольствием растущего населения Земли в настоящее время исчерпан.

Оставаясь в рамках S-волны, начатой первыми цивилизациями, современная агрикультура продолжает зависеть от орошения. С сокращением глобальных ресурсов пресной воды это ведет к конфликтам и засолению огромных участков, например в Африке и Австралии. Экологическая программа ООН (2002 г.) предсказывает, что в условиях господства рыночных сил с нехваткой воды через 30 лет столкнется 55% мирового населения. В Западной Азии, включая Аравийский полуостров, это может затронуть 95% населения.

Похоже, что реалии глобального потепления указывают на достижение пределов роста всей S-волны массового монокультурного земледелия и необходимость перехода к принципиально новой экономике малых серий. Менее затратная с точки зрения воды и энергии, она представляется переходной, ресурсосберегающей и трудоемкой с точки зрения использования обильного ресурса – человеческого труда. Аналогичный переход к малым сериям имел место также в XII-X тыс. до н.э. Перед голоценом, под напором тысячелетней засухи так называемого молодого дриаса, последней атаки ледников, вероятно, не без помощи человека, вымерли крупные животные. От массовой охоты пришлось перейти к малым сериям собирательства и охоты на мелкую дичь, что, в конечном итоге, привело к возникновению агрикультуры.

Жесткость логики освоения зоны

Сегодня человечество опять поставлено перед необходимостью освоения новой среды и связанной с ней экономики, способной принять и прокормить "лишнее" население. Опасность в том, что, согласно историческим моделям, принятие разумных решений в такое переходное время сильно затруднено и не исключено, что даже принципиально невозможно. Старые отжившие институты и социальные установки, блестяще оправдавшие себя в недавнем прошлом, но неприменимые в быстро меняющихся условиях межценозья, продолжают формировать рациональный выбор больших групп людей, преследующих свои интересы. В прошлом такое "схлопывание" временных горизонтов, как правило, приводило к принципиально нерациональным решениям на уровне всего общества. Результаты хорошо известны – Первая мировая война в техноценозе ХХ в. и гомологичные ей события в каждом из предыдущих 5 ценозов. Сегодня это может быть усилено давлением начала новой S-волны с возможной заменой экономической парадигмы монокультурной агрикультуры, что кормила людей 7 тыс. лет.

"Мясорубки" между техноценозами имеют мальтузианскую функциональность. Для начала они решают острейшую проблему трудоустройства: физически сокращают население. Они также уничтожают старые отрасли и людей, связанных с ними. Война приводит к автаркии во фрагментированном мире, где каждая страна вынуждена производить весь ассортимент необходимых ей товаров. В условиях развала глобальной торговли и прекращения привычной ранее специализации открывается место для локальных адаптаций с развитием принципиально новых и порой крайне неэффективных индустрий, связанных с необходимостью покрытия дефицитов. В первой войне ценоза, в борьбе за выживание, отбирается и совершенствуется следующая ведущая технология. Так, в Первой мировой войне на фоне разрушения мировой инфраструктуры угольных станций был доведен до совершенства двигатель внутреннего сгорания – основа экономики ценоза ХХ в. Подчеркнем, что скорость модернизации, развиваемая во время войны, немыслима в мирное время с его естественной заботой об эффективности и прибыли. Так, за годы Первой мировой войны было создано пять-шесть поколений самолетов, "этажерка" братьев Райт превратилась в бомбардировщики и истребители. Британская армия вступила в войну, имея 100 грузовиков, а закончила, имея 60 000 грузовиков.

Период между двумя мировыми войнами ХХ в. в целом представлял собой демонтаж угольной экономики. В 1930-е гг. в условиях фрагментации мирового финансового пространства и автаркии все страны без различия идеологии осуществляли массивные и принципиально внеэкономические программы индустриализации. Разношерстные идеологические одежки бастиона капитализма – США, нацистской Германии и Советского Союза скромно прикрывали схожую функциональную сущность периода, чьи грандиозные проекты были внеэкономичны и не предполагали получения прибыли в обозримом будущем. Огромные усилия всего общества по построению массивной инфраструктуры – дорог, заводов и электростанций – привели к послевоенному процветанию, обеспечив занятость населения в новых отраслях. Но сперва прошла Вторая мировая, доработав технологии века. Сформированная тогда иерархия так называемых великих держав развалилась только к концу ХХ в.
Послевоенное потребительское общество – идеал пищевых цепочек ХХ в. – возникло как своеобразная "плата" за кровь, пролитую в двух мировых войнах. Его стандарты – автомобиль и скоростные дороги, супермаркеты и пригороды – стали легко узнаваемыми приметами ХХ в., его характерным культурным пакетом. Точно так же локомотивы и фабрики индустриальных городов по сей день считаются приметами XIX в. К концу ХХ в. практически везде, включая Россию и Европу с их железными дорогами, давно не использующими уголь, выросли свои, местные варианты "нефтяной" экономики. Расцвет технологий на фоне значительного освоения зоны, но задолго до ее переполнения, обеспечил практически полную занятость, вне зависимости от того, была ли таковая гарантирована в конституции, как в СССР, или нет. Это вызвало рост населения – так называемый "бэби-бум". Тем самым таймер экономической бомбы был включен. Послевоенная торговая зона была основана на Бреттон-Вудском соглашении 1944 г. – доллар де-факто заменил собой золото, запасы которого были неадекватны размеру торговых потоков резко выросшего ценоза. Материальное содержание бумажной валюты обеспечивали вполне реальные товары мирового рынка, вначале еврозоны, ближней периферии технологического лидера ценоза США, где торговля была инициирована планом Джорджа Маршалла.
Ползучее, но неотвратимое исчерпание внутренних ресурсов зоны после прохождения в 1950-1970-х гг. высшей ее точки, связанной с выработкой переносимых стандартов, проявилось в виде нефтяного шока 1973-1981 гг. Выяснилось, что, казалось бы, беспредельные запасы нефти в США практически истощены. Пришлось выйти в чуждую и потенциально враждебную дальнюю периферию, на поклон к нефтяным шейхам. Поскольку экономика страны была оптимизирована на потребление супердешевой нефти, что давало ей рикардианское преимущество, такой переход был болезненным. В начале глобальной фазы развития ценоза на фоне новых реалий – дорогая нефть – вперед вышли страны "второго эшелона", ранее находившиеся в ближней зоне доминирования США. Теперь они стали технологическими конкурентами Соединенных Штатов. Это прежде всего Германия и Япония. Отыграться США удалось при Рональде Рейгане за счет значительного расширения зоны при переходе к так называемой сервисной экономике. Шейхи уплатили "членский взнос" – долларовой деноминацией рынка нефти поддержали ослабевшую валюту доминанта.

Заметим, что аналогичный сценарий развития имел место столетием ранее, в XIX в. Промышленность Великобритании, лидера индустриальной революции, не оправилась после инфляционного шока 1860-х, связанного с подорожанием угля – неэластичного ресурса той эпохи. Технологически ее стали опережать страны второго эшелона, прежде всего США и Германия. Тем не менее после длительного кризиса империи удалось компенсировать "бегство" промышленности за счет роста так называемых сервисов, прежде всего экспорта кредитов. Британия выросла в крупнейшего банкира и торговца мира – глобальная торговля пошла через Лондон, отрезая "кусок" независимо от участвующих сторон.

Точно так же в современных США поддерживается высокий уровень жизни за счет циркуляции валюты, несмотря на неуклонно сокращающуюся индустрию. Относительная устойчивость доллара как финансового основания современной мировой торговли, организованной вокруг нефти, связана с его де-факто нефтяным содержанием. Идет магическое превращение – каждый бумажный доллар превращается в "нефтедоллар", предназначенный для циркуляции на мировом рынке, и должен быть заранее выкуплен у США в обмен на вполне реальные товары. Потоки поддерживаются трехсторонним обменом: Китай продает свою продукцию за доллары в США, расплачиваясь ими за ресурсы / технологии других (10). Легко заметить нестабильность этой ситуации. Помимо конкуренции со стороны евро и иены, остроту которой усугубляет платежный и бюджетный дефицит США, на глазах растет регионализация. По мере накопления дисбалансов, стрессов и внутренних противоречий подтачивается глобальная инфраструктура, творение рук и основа могущества стареющего лидера.

Регионализация, углубляющаяся с конца XIX в., привела к Первой мировой войне. Физически война стала возможна благодаря изобретению Фрица Хабера, получившего нитраты из воздуха. Германия прорвала британскую монополию на критическое сырье для производства взрывчатки и пороха. Тогда же большая часть британского военного флота была заменена кораблями нового типа – дредноутами. Новички-немцы получили шанс построить адекватный флот с нуля. Это типичная модель прорыва монополии старого лидера. Аналогично в свое время португальские каравеллы разрушили монополию турок на торговлю с Востоком, обойдя вокруг Африки. Сегодня развитие телекоммуникаций и появление дешевого оружия подрывает монополию страновых блоков, в том числе открывая путь вненациональным милитаристским организациям типа Аль Каеды и Хезболлах.

Эволюционное, или рикардианское, преимущество новичков возникает за счет введения в оборот нового изобильного в их зоне ресурса. В ХIХ в. нефть, а веком ранее уголь представляли собой маргинальные товары узкого применения. Из-за острого серного запаха уголь избегали применять даже для приготовления еды. Коксование изобрели пивовары, пытаясь уменьшить вонь. Будущий лидер вырывается вперед, поскольку новые функции уже имеющегося изобретения создают спрос на его ресурс. Так, автомобиль пришел из Европы – ближней периферии прежнего лидера, Великобритании. Но только массовый дешевый автомобиль, американская новинка, привел к созданию нефтяной экономики США. Знакомый пейзаж – хайвеи, супермаркеты и пригороды – сегодня тиражируется по миру как стандарт эпохи. Однако за счет появления новых игроков при расширении зоны пакеты как создаются, так и размываются. Например, культурный пакет первых цивилизаций базировался на плавке бронзы. Переход к железу, в частности позволивший ввести в оборот неполивные лессовые почвы, благодаря плугу ассирийцев ознаменовал их гибель. Это модель вакуума власти конца эры. Расширение ареала размывает пакет – ойкумена перерастает старого лидера.

По мере того как в очередной раз мы подходим к границе между зонами и связанными с ними техноценозами, остро встает вопрос о будущем энергоносителе. Ясно, что точность предсказаний зависит от понимания внутренней логики смены эпох. Новый способ хозяйствования приходит на смену старому, когда регулярные и адекватные поставки неэластичного энергоносителя перестают быть экономически оправданы. Как показывает опыт современности, в стоимость критической инфраструктуры поддержания стратегических поставок входит оплата войн для стабилизации пространства глобальной торговли. Вопрос о внутренней логике создания устойчивых исторических моделей прошлых эпох, наряду с раскладом сил, который возникает к концу их исторических экономик, будет рассмотрен в дальнейших работах авторов.

Примечания
1. Пример: двигатель внутреннего сгорания и неэластичный ресурс эпохи – нефть, позволили освоить экстремальную зону прерий в США и целину в СССР.
2. Так, яйцо рыбы сохранилось у млекопитающих, но в новой роли.
3. Эксперименты в Мексике показали, что древние технологии ирригации озера Титикака с использованием рыбы и водорослей для удобрения дают урожай в 7 раз выше, чем те, что получают индейцы Аймара, современные жители этих мест, и в 2 раза выше, чем получают с использованием химии.
4. Согласно Джону Мунро (http://www.chass.utoronto.ca/~munro5/), лошадь деликатна и может усвоить порядка 25% протеинов из травы (вол усваивает 75%). Лошадь нуждается в дополнительном рационе зерна.
5. Маленькая Швеция, богатая лесами и великолепной рудой, основным ресурсом эпохи, выросла в серьезную военную державу, угрожающую России.
6. Он был построен "от рамы" в отличие от предыдущих, менее прочных моделей, включая драккар викингов, который строился "от обшивки".
7. Судоходный канал дю Миди (240 км) между Гаронной и Средиземным морем был прорыт в 1681 г.
8. Чуть позже началась распашка целины. Многие считают, что введение трактора во время коллективизации, несмотря на все связанные с ней эксцессы, позволило решить первоочередную проблему пропитания городов, которая резко обострилась к концу НЭПа.
9. Для производства риса в Арканзасе, The US Army Corps of Engineers предложило план орошения ценой в 319 млн долл., или по 300 000 долл. на фермера.
10. Такого рода "треугольники" характерны для стабильных потоков, от торговых до Гольфстрима.