Будущее не предсказуемо, но предвидимо

Президент Академии прогнозирования – о методах футурологии, о будущем России и мира.

Игорь БЕСТУЖЕВ-ЛАДА
Будущее не предсказуемо, но предвидимо
"Экономические стратегии", 2002, №2, стр. 90-95.

В древнем Египте существовал миф, согласно которому на раскидистом дереве сидят 5 птиц, символизирующих периоды жизни человека, взгляды четырех из них устремлены на Восток, туда, где встает солнце и зарождается жизнь, и лишь одна смотрит на Запад, на закат. Действительно, все мы так или иначе задумываемся о будущем, мечтаем, планируем, гадаем… Но чаще всего наше видение грядущего основывается на надеждах, пожеланиях, интуиции. И далеко не все знают, что существуют научные подходы к прогнозированию того, что ждет нас завтра, послезавтра, через 10 или 100 лет. Всемирная федерация исследований будущего, одним из основателей и почетным членом которой является Игорь Бестужев-Лада, Международная академия исследований будущего, ряд других международных и российских организаций проводят кропотливую работу по изучению всех аспектов жизнедеятельности человека сегодня с тем, чтобы минимизировать всевозможные риски в перспективе. Игорь Бестужев-Лада, президент Академии прогнозирования, доктор исторических наук, профессор, академик, заслуженный деятель науки РСФСР, слегка приоткрывает завесу таинственной науки – футурологии в интервью главному редактору "ЭС" Александру Агееву.

Игорь Васильевич, Вы известны как человек, который исследует будущее и может его предсказать. Есть ли научные основания для эффективного предвидения, если да, то в каком интервале времени – 10 лет, 100, 150, 1000?

Смотря, что под этим понимать. Существуют две абстрактные категории: предвидение и управление. За управлением скрывается целая система решений, а за предвидением – три совершенно разные вещи: предвосхищение, простое (предчувствие) и сложное (предугадывание), и прогнозирование.

75 лет назад Владимир Базаров-Руднев предложил принципиально новый подход к прогнозированию будущего. Его не поняли и забыли. В середине XX века американцы из исследовательского центра RAND Corporation столкнулись с необходимостью прогноза последствий реализации программы Apollo, которая тогда еще только начиналась. После долгих месяцев, даже лет, мучений они, наконец, пришли к тому, о чем писал Базаров, – к так называемому технологическому прогнозированию. Это исследование будущего, предполагающее не предсказание, а выявление проблем и определение возможных путей их решения. Такие прогнозы не могут сбываться или не сбываться. Это своего рода предупреждение. Если сесть в машину, нажать на газ и снять руки с руля, возникает вопрос: когда и куда приедешь?

Технологическое прогнозирование до сих пор не занимает господствующего положения в мире, потому что находится в антагонистическом противоречии со сферой управления. Ни в одном тоталитарном или авторитарном государстве никаких прогнозов быть не может. Решения у нас, как правило, принимаются двумя способами: во-первых, интуитивно – лидером, начальником, и тогда любая попытка со стороны предсказать последствия такого решения приводит к конфликту, поскольку начальник выглядит, мягко говоря, идиотом. Если Ленин, Сталин, Горбачев, Ельцин, Путин что-то сказал, то это истина в последней инстанции.

Здесь было бы уместно напомнить сюжет "Песни о вещем Олеге". Князь встречает кудесника и ехидно вопрошает его: "Скажи мне, кудесник, любимец богов, что сбудется в жизни со мною?". Тот отвечает: "/…/ примешь ты смерть от коня своего". Он все знает, но говорит Олегу о проблеме, которую князь пытается решить, но, как известно, неудачно. А вот если бы он послушался, то бы, как правильно пел Высоцкий, "/…/еще один щит прибил на вратах Цареграда".

Второй способ принятия решений – это их аппаратная подготовка, когда начальники только озвучивают то, что заранее готовят их подчиненные. Последние делают это не для того, чтобы достичь определенного оптимума, а для того, чтобы выжить, не подставить себя под удар. Иначе аппарат работать не может. В СССР впервые разрешили немного пофантазировать в хрущевскую оттепель в порядке комментариев к Программе КПСС. После XXIII съезда КПСС в 1966 году прогнозирование легализовали. К этому времени на Западе начался настоящий бум прогнозов. Стало ясно: предсказания по поводу назревающих проблем, выявление путей их решения – это дело, которое пахнет большими деньгами. Была даже вычислена гарантированная прибыль – 800%! За несколько лет число центров, занимавшихся прогнозированием, в США достигло почти 1000. В других западных странах их было поменьше, в пределах 100-150. Во второй половине 1960-х годов эта волна докатилась до нас, и за три года, после ожесточенных схваток с догматиками, в СССР появилось около 1000 секторов и отделов, разных институтов, которые принялись разрабатывать прогнозы.

Чтобы можно было двигаться вперед, надо научиться совмещать предвидение и управление, уметь взвешивать последствия принимаемых решений на той стадии, когда они еще не задевают личных интересов людей, их принимающих. Этого нет нигде в мире. В Америке футурологов чествуют, но ни один руководитель государства не прислушивается к ним. К сожалению, мы, футурологи, пока что не находим общего языка с управленцами. Как начать диалог? Мне кажется, что человек, который найдет способ соединения предвидения и управления, заслуживает всех Нобелевских премий, вместе взятых.

Футурология – это "исследование будущего". Исследуют его тремя способами: во-первых, с помощью так называемых трендовых моделей. Все, что происходит в мире, можно выразить при помощи математических формул и довольно эффективно экстраполировать. Второй способ – аналитическая модель. Существует десятка полтора разных видов таких моделей, например, матрицы – что-то типа футбольной или шахматной таблицы, или таблицы Менделеева – и сценарии. Мы в Академии прогнозирования более склонны к разработке сценариев, начиная с инерционного и кончая революционным, катастрофическим, оптимизационным, идеализационным. Когда имеешь дело с несколькими такими сценариями, остается определить степень вероятности каждого из них и ориентироваться на наиболее вероятный. Наконец, третье – экспертиза. Эксперты все знают наперед, но они в первую очередь – люди, им дороже всего собственный престиж. Никогда ни один эксперт не скажет того, чего не одобрят его коллеги. Эксперты весьма консервативны. Однако есть способы получения от них объективной информации. Это очный и заочный, коллективный и индивидуальный опрос, начиная с глубокого интервью, которое длится часами, и кончая дельфийской техникой, где несколько туров опроса позволяют объективизировать субъективные экспертные оценки.

Все это вместе взятое дает футурологам основание говорить о том, что они по некоторым параметрам "знают" все о XXI веке, во всяком случае, о его первой трети.

И уж точно, о первой четверти XXI века они имеют более четкое представление, чем социологи о конце XX и начале XXI века, а историки – о XX, не говоря уже о XIX, веке. Это не значит, что футурологи сегодня могут назвать какие-то конкретные события, которые обязательно произойдут в будущем. Речь идет о системе проблем и путях их решения. Проблемы делятся на глобальные, региональные (общероссийские в данной ситуации) и локальные. Можно считать глобальными российские проблемы, тогда региональными будут проблемы субъектов федерации, а локальными – населенных пунктов. Все зависит от масштаба. Так вот, эти проблемы изучены довольно основательно. Когда-то центральной проблемой была гонка вооружений. Сейчас она прекратилась и, по сути дела, перестала быть глобальной проблемой. Сегодня главное – не количество вооружений, а его качественные характеристики. Ракет может быть хоть миллион, но если хакеры противника проникнут в компьютеры, управляющие ими, этим ракетам грош цена. В свою очередь, хакеры бессильны перед бактериологическим оружием, которое может ликвидировать население крупного города за считанные дни. В мире назревает новый конфликт. Он будет так же отличаться от "холодной войны", как та отличалась от Второй мировой. Его контуры отчетливо видны и в Афганистане, и в Израиле, и в Косово, и в Македонии. Особенно показательны в этом смысле репрессии в отношении Югославии. С этой страной воевали? Нет. Но разве то, что там происходило, не было продолжением политики военными средствами?

Ужасы глобалистики или утопии альтернативистики

Каковы, на Ваш взгляд, перспективы развития человечества в XXI веке? Какие основные проблемы ему предстоит решить?

Экстраполируя то, что случилось в Югославии в конце XX века, можно предвидеть зловещие события, к которым нужно готовиться заранее. Но самое главное, необходимо сделать все, чтобы предупредить вероятную бойню, потому что она может стать роковой для человечества.

Из других глобальных проблем я бы назвал демографическую. И на Западе, и у нас – кризис семьи и начавшееся физическое вырождение. Только одна иллюстрация: сегодня в России 21 млн школьников, через 5 лет их останется 14 млн. Маловероятно, что каждый из них будет отцом-героем или матерью-героиней. Что касается качественной стороны дела, то здесь я также прибегну к статистике: из 72 пятнадцатилетних девушек, прошедших медосмотр в одной из московских школ, только 4 способны воспроизводить здоровое потомство. Мы потеряли потребность в детях, в семье, живем в основном в городах. А ведь Россия граничит с перенаселенным Югом, откуда выплескиваются миллионы, миллиарды людей, постепенно заполняющих пустующие города и веси от Сан-Франциско до Владивостока.

Требует внимания и такая важная сфера, как экология. Не может весь мир жить, подобно Америке, 5% населения которой потребляет около половины мировой энергии и дает почти половину загрязнения окружающей среды. В противном случае пришлось бы каждые 5-7 лет удваивать потребление и производство электроэнергии, а это совершенно нереально. Значит, необходим переход на возобновляемые энергоресурсы и энергосберегающие технологии.

Проблема экологии упирается в безотходное производство и безотходное потребление. Нужны аварийные меры по спасению воздушного и водного пространства, предотвращение эрозии почвы и т.д. В нашем распоряжении всего несколько десятилетий, и чем дальше, тем труднее и труднее будет нормализовать ситуацию, не допустить ее превращения из сложной в критическую.

Наконец, четвертая проблема – это наркотизация общества. Мы считаем наркотиками только очень сильно действующие психотропные средства и не считаем – никотин или алкоголь. На самом деле, это тоже наркотики, только более слабые. Совсем недавно потребление наркотиков сдерживалось патриархальным образом жизни. С победой урбанизации все рухнуло. Это самая настоящая катастрофа.

У нас 17,5 млн сильно пьющих, из них 1/4 – алкоголики, то есть люди, практически неотличимые от наркоманов. От них жестоко страдает каждая пятая семья. 2,5 млн – собственно наркоманы, правда часть из них "по совместительству" еще и алкоголики. Сегодня известны ранее засекреченные данные, согласно которым из каждых десяти 16-летних, куривших не меньше пачки в день, 85% должны умереть, не дожив до 60 лет. Из ста пьющих того же возраста 85, скорее всего, умрут, не дожив до 50 лет. Среди тех, кто "сел на иглу", 85 человек из ста умирает до 30 лет. Здорового потомства от этих людей ждать не приходится. А ведь есть и другие, не менее острые проблемы – топливно-энергетический баланс, нехватка продовольствия, ситуация с транспортом и т.п.

Изучением глобальных проблем занимается глобалистика как особая отрасль исследования будущего, а пути их решения ищет альтернативистика. Что она предлагает? Первое: переход к "низкой" ("чистой") энергетике на возобновляющихся источниках энергии: солнце, воздух, вода, термальное тепло – всего их около десятка. Но, как ни крути, они дают не больше 10% мирового энергобаланса. Теоретически такой переход возможен, но для этого придется полностью изменить жизнь – отказаться от моторного транспорта или минимизировать его использование, экономить каждую калорию, расходуемую на отопление и освещение улиц. Представьте себе благоустроенный коттедж с солнечной батареей на крыше, рядом ветряк, миниГЭС на ручье, а в центре всего – компьютер, который позволяет вам работать, не выходя из дома.

Второй сюжет хорошо известен у нас под названием "устойчивое развитие" и обычно сопрягается с демографией: в среднем нужно, чтобы каждая женщина родила 3-4 ребенка. Общество должно походить на муравейник или на пчелиный рой, где есть царица – женщина-мать, а все остальные – трутни, то бишь ее обслуга. Ведь смыслом жизни любой разновидности земной флоры и фауны является не что иное, как воспроизведение потомства.

Третье – экологичность, то есть на первом плане должен быть экологический критерий, а не экономические, политические или военные выгоды. Нужен самый настоящий Культ Природы, которому следует подчинить жизнь человечества.

Четвертый индикатор альтернативной цивилизации – избавление мира от оружия.

И наконец, пятое, то, чем я занимаюсь профессионально, – это гуманизация образования и культуры. Образование у нас до сих пор инерционное. Мы все еще считаем, что ребенок воспитывается в семье. Раньше так и было. С 2 до 15 лет он проходил "семейную школу", наследовал профессию, мировоззрение, стереотипы мышления и поведения и становился потенциальным отцом или матерью. В 15 лет человек уже абсолютно все знал. С тех пор школа мало изменилась, но семьи-то уже нет. Никто ничего не наследует, всем вершат СМИ. Стало быть, мы получаем сырой продукт, на который пытаемся воздействовать по-старому. Это все равно, что из живого поросенка делать окорок. Результат плачевный. Достаточно сказать, что наша школа стала вторым по масштабам социальным источником преступности после неблагополучной семьи. Из нее выходят деморализованные, ожесточенные люди, готовые кадры для криминальных структур. Нужно, чтобы школа заменила разваливающуюся на глазах семью. Теоретически это возможно, фактически же школа пока находится под бременем инерции.

Ну и последнее, гуманизация культуры, которая, на мой взгляд, всегда делилась на собственно культуру и "теневую культуру". Скажем, древнегреческая трагедия позволяла людям пережить катарсис (очищение души). Одновременно в античных цирках убивали друг друга гладиаторы. Это апелляция к звериным, диким инстинктам, антикультура, несущая замутнение души. "Тень" и "свет" в культуре как-то сосуществовали до второй половины XIX века, когда "теневая культура" фактически легализовалась – появился декаданс. После Первой мировой войны "антикатарсис" стал нормой. Казалось, что хуже уже не будет, но последние 20 лет "теневая культура" торжествует, попирая собственно культуру.

Россия 2002-2017: проблемы и решения

Один из авторов нашего журнала заметил, что стратегия – это способ решения проблем. Она олицетворяет собой разумное начало, привносимое в хаос бытия. Какой сегодня должна быть стратегия развития России? Есть ли у нас основания для исторического оптимизма?

По своей первой профессии я – военный историк. Поэтому, когда слышу слово "стратегия", тут же ставлю ее в логический ряд: стратегия – оперативное искусство – тактика. Стратегия – это целеполагание, опирающееся на систему программных, плановых, проектных и текущих решений. Тактика – это конкретные шаги, в конечном счете приводящие к заданной цели. Первая и вторая опосредованы оперативным искусством.

К сожалению, ни в сфере образования, ни в сфере культуры у нас нет ни стратегии, ни оперативного искусства, ни тактики. Я не слишком хорошо знаю экономику, но думаю, что и там ситуация похожая. Переход от казарменного состояния к рынку не может быть одномоментным. Здесь требуется "кессонная стратегия" – постепенный переход от одного качественного состояния к другому. Необходимо также оперативное искусство: любым способом сохранить ВПК, пусть и не в прежнем виде, сельское хозяйство, транспорт. При этом нужно понимать: если ты раздаешь все хищникам, они будут вести себя, как хищники. Я считаю, что нельзя было допускать даже частичной конвертации рубля, чреватой разграблением государства. Первым шагом должна была стать нейтрализация организованной преступности.

Сейчас Россия быстро превращается в страну "третьего мира". Когда правят бал компрадоры, у народа нет другой альтернативы. Если мы сделаем шаг влево, у нас будет то же, что в Северной Корее. Это мы уже проходили. Шаг вправо – получится, как в Югославии.

Да, можно сказать: "Россия для русских". Да, русских так унизили, сейчас над ними так измываются все кому не лень, что, конечно, чувство обиды за народ очень велико. Но разожги национализм – и моментально получишь Сараево, а потом – Косово. При этом сейчас в России нерусских меньше, чем во Франции нефранцузов, чем в Англии неангличан. Но национальные меньшинства лучше организованы, у них сильна племенная и религиозная сплоченность.
Есть ли какой-то четвертый вариант? Я его вижу: Словакия. 10 лет назад она была по всем параметрам неотличима от Закарпатской Украины. Эта страна и сейчас одна из самых отсталых в Восточной Европе. Но посмотрите, что происходит в Словакии и что у нас – небо и земля. Почему? Там такие же компрадоры, как и в России, такие же преступники, абсолютно все то же самое. Но 10 лет назад к власти пришли дельные люди, пусть и с разными взглядами. Они ссорились, дрались, но в конечном счете занялись партийным строительством и получилось цивилизованное государство.

В России нет политических партий. Партия начинается с политической программы. У нас таких программ сотни, и напоминают они витрины в магазине, где разложены всяческие деликатесы, но нет ценников. Каждой бабе – по мужику, каждому мужику – по пол-литра, все это звучит популистски, но откуда взять мужика, не говоря уже о бутылке, никто не знает.
В цивилизованном мире существует несколько демократических систем, например, социал-демократия и либеральная демократия, в условиях которых правящую партию контролирует оппозиция, ни за что не отвечающая, а только критикующая, но критикующая конструктивно. Это пока самое эффективное, что можно придумать. Так вот, мы на этот путь еще не встали. В России делаются попытки создать социал-демократию и либеральную демократию, но по русскому авторитарному обычаю во главе должны стоять люди позапрошлого века, причем пожизненно, пока не помрут. Хорошо еще, что жизнь человеческая коротка, а то бы нами до сих пор правил Рюрик.

Одна из моих специальностей – социология и, к сожалению, только к концу жизни я пришел к выводу, что социально однородное бесклассовое общество – это утопия. Общество всегда и везде разделяется на пять страт: первое – "паханы", "новые русские", номенклатура, аристократия – как их не назови, их 1-2%. В руках этих людей сосредоточена львиная доля богатств и практически вся власть. Около них лизоблюды, шестерки – это вторая страта, верхушка среднего класса, у которой также много денег, дачи, машины, их тоже очень мало, меньше 10%. А с другой стороны – нищие, доход которых ничтожен (у нас таких 30%) и беднейшая часть среднего класса. Кроме того, есть и средний класс со средними по стране доходами. Но сегодня он представляет собой жиденькую прослойку (порядка 10%) между богатыми и бедняками. Так вот, благополучная страна – это страна, где 90% – средний класс, по 4% – высшая и низшая прослойка среднего класса и по 1% – самые богатые и самые бедные.

Если бы Вам представилась возможность встретиться с Путиным и побеседовать с ним не более двух минут, что бы Вы сказали Президенту?

Мы оба попали бы в очень сложное положение, потому что мне за две минуты предстояло бы слишком многое сказать, а ему – слишком многое понять. Наверное,
я бы сказал: Владимир Владимирович! Накоплена огромная научная информация касательно назревающих проблем и возможных путей их оптимального решения. Но этому мешает то, что люди, которым поручаются соответствующие участки работы, думают больше о своем кресле, чем о деле. Стараются во что бы то ни стало усидеть на своих постах не только в пред-, но и в постпенсионном возрасте. Это не значит, что не надо использовать опыт стариков. Но нельзя командовать ротой в сорок лет или полком – в пятьдесят. Не только в армии – везде.
Владимир Владимирович! Современные "волхвы" способны помочь "Олегам" на разных княжениях не только "прибивать щиты" на вратах Цареграда, но и наметить гораздо более эффективные решения. А если бы мне дали еще минуту, я сформулировал бы три конкретных предложения:

1. Сформировать корпус управленцев в возрасте 30-45 лет из хорошо подготовленных, прошедших конкурс людей, знающих, что, если их деятельность будет успешной, то после 45 лет их ожидают блестящие перспективы.
2. Содействовать созданию действительной, а не фиктивной либерально-демократической и социал-демократической партии во главе с молодыми энергичными политиками.
3. Подготовиться к появлению портативного компьютера нового поколения, который не только освободит миллионы существующих рабочих мест, но и создаст миллионы новых, а главное, позволит России, наравне с самыми развитыми странами мира, стать лидером мировой цивилизации на качественно новом этапе её развития в ближайшие годы.

Есть ли у Вас любимая притча или анекдот на тему футурологии, будущего или социального прогнозирования?

Обычно я рассказываю студентам известный анекдот о Ходже Насреддине. Тонул жадный мулла, все вокруг, пытаясь его спасти, кричали: "Дай руку! Дай руку!". Но скупец не мог дать руки. И только один Ходжа Насреддин сказал: "На руку!". Так вот, я хотел бы, чтобы нашелся у нас такой научный сотрудник или работник госаппарата, который вместо того, чтобы просить: "Дай! Дай! Дай!" – сказал бы: "На руку, Владимир Владимирович!".