«Большая игра» в Центрально-Азиатском регионе

Сегодня особых проблем между Китаем и Казахстаном как бы и не существует. На официальном уровне – полная идиллия… Но все же складывается такое впечатление, что китайцы «метят территорию»

"Большая игра" в Центрально-Азиатском регионе
Константин Сыроежкин
"Экономические стратегии – Центральная Азия", №5-2007, стр. 48-55

Сыроежкин Константин Львович – доктор политических наук, главный научный сотрудник КИСИ при Президенте Республики Казахстан.

Говорить о сотрудничестве между Китаем и Казахстаном и просто, и сложно. Просто, поскольку особых проблем как бы и не существует. На официальном уровне – полная идиллия. Несколько портят картину иногда появляющиеся в прессе статьи по поводу "китайской экспансии" и "китайской миграции", но они не оказывают особого влияния на общественное мнение. Сложно потому, что, во-первых, имеющие место проблемы не столь однозначны и очевидны и большая их часть находится в латентном состоянии, а во-вторых, достаточно сильное влияние на региональное сотрудничество оказывают внешние силы, объективно выступающие как конкуренты, что порождает массу сложностей как для региона вообще, так и для Казахстана в частности.

Немного геополитики

Сейчас часто говорят о возможности достижения консенсуса между геополитическими центрами силы, но это скорее желаемое. В реальности мы наблюдаем активизацию "большой игры" за влияние в Центрально-Азиатском регионе. Более того, позиции ее участников стали жестче. А в чем-то основные геополитические акторы – Россия, Китай и США – принципиально изменили подход как к региону в целом, так и к составляющим его государствам. Это уже конкуренция не только за природные ресурсы, но и за политическое влияние. Насколько жесткой она может оказаться, предсказать трудно, но вполне очевидно, что отсутствие консенсуса в отношениях трех основных геополитических игроков в регионе всегда будет порождать массу сложностей. Вполне естественно, что это не может не сказываться на отношениях между Казахстаном и Китаем.

Очевидных проблем здесь несколько. Первая из них связана с присутствием в регионе США (причем речь в данном случае идет обо всех аспектах этого присутствия – экономическом, политическом, гуманитарном и военном). Как долго оно продлится и как может отразиться на региональной безопасности, сказать трудно. Но то, что военное присутствие США стало постоянно действующим фактором в геополитическом раскладе в регионе, очевидно. Причем сегодня не только эксперты Казахстана и других государств Центральной Азии, но и некоторые эксперты в России и Китае рассматривают это присутствие как дополнительную составляющую в обеспечении региональной безопасности, которая дает гарантии соблюдения баланса сил и препятствует единоличному доминированию в регионе России или Китая. Хотя справедливости ради необходимо сказать, что таких авторов меньшинство. Как правило, присутствие США в регионе рассматривают (особенно в Китае) как дестабилизирующий фактор.
Китайцев понять можно: во всех доктринальных документах США их страна рассматривается как противник № 1, и Китаю было бы выгодно сокращение присутствия Соединенных Штатов в стратегически важной для него Центральной Азии. Тем не менее почти со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что в ближайшем будущем этого не произойдет (возможно, исключение составит Узбекистан). В то же время открытая конфронтация с США не в интересах Китая. Он хотел бы потеснить американцев в Центральной Азии чужими руками, оставив себе поле для маневра. Вторая проблема – конкуренция между Россией и Китаем за доступ к ресурсам региона. Хотя Китай пока держит паузу, не вступая в прямую конфронтацию с США и поддерживая у России иллюзию, что в регионе роль "первой скрипки" отведена ей, в китайской прессе все чаще проскальзывает тревога по поводу усиливающегося присутствия российских компаний в нефтегазовом секторе государств Центральной Азии. В то же время в России озабочены укреплением позиций Китая в регионе, во всяком случае ряд российских экспертов вполне объективно, на мой взгляд, ставит вопрос о том, что это не в интересах России.

К чему в перспективе может привести подобное противостояние – особенно если учесть нарастающий дефицит углеводородного сырья в Китае и желание России доминировать в сфере транспортировки углеводородов из Центральной Азии – думается, комментировать не имеет смысла. Не вызывает сомнений и то, что на определенном этапе интересы Китая могут вступить в противоречие с интересами и стратегией России. И в этом случае Китай наверняка попытается поставить перед государствами региона дилемму: выбирать между его "инвестиционными возможностями" и "имперскими амбициями" России. Причем предсказать, как в данной ситуации проголосует элита центрально-азиатских государств, достаточно сложно. Сегодня, несмотря на существующие на ментальном уровне опасения по поводу "китайской экспансии", не только политической элитой, но и населением государств Центральной Азии Китай рассматривается как вполне достойная альтернатива России.

Третья проблема заключается в том, что Россия вряд ли безучастно отнесется к попыткам вытеснить ее из региона. Она прилагает усилия, стремясь "застолбить " экономическое пространство Центральной Азии. Что-то ей удается, что-то нет, но тенденция вполне очевидна. Сдавать завоеванные позиции без боя она, по-видимому, не намерена. С большой долей вероятности можно предположить, что в случае возникновения форс-мажорных обстоятельств Россия использует все имеющиеся в ее арсенале средства, чтобы не допустить усиления позиций в Центральной Азии не только США, но и Китая. И думаю, что особенности менталитета народов региона при общих равных условиях обусловят то, что предпочтение будет все-таки отдано России, правда, если она не попытается кого-то в чем-то "ущемить".

Четвертая проблема – обострение конкуренции за доступ к природным ресурсам Центральной Азии, прежде всего к углеводородным, и превращение энергетики в составную часть дипломатии, или, проще говоря, в орудие внешнеполитического давления и шантажа. Причем если раньше речь шла преимущественно о конкуренции между Россией и западными компаниями, о попытках последних создать своеобразный "санитарный кордон" вокруг России, то сегодня в эту игру активно включился Китай. Он проявляет интерес не только к нефтегазовому сектору Казахстана, но и к углеводородным ресурсам Узбекистана и Туркменистана, а также гидроресурсам Кыргызстана. Ожидать, что этот интерес станет слабее, не приходится. Отсюда, с одной стороны, усиление конкуренции между Китаем, Россией и Западом за доступ к энергоресурсам региона и возможность определять направления их транспортировки. С другой – неизбежное увеличение доли Китая в нефтегазовом секторе государств региона. И с третьей – искушение использовать растущий интерес Китая к ресурсам региона, чтобы добиться определенных уступок со стороны России или западных компаний.

К сферам, в которых интересы России, Китая и США в Центральной Азии в ближайшей перспективе могут вступить в наиболее острое противоречие (причем с совершенно непредсказуемыми последствиями), можно отнести:

• нефтегазовый сектор, особенно в контексте освоения ресурсов шельфа Каспийского моря и прокладки новых нефте- и газопроводов;
  
• политическое влияние на лидеров государств Центральной Азии (в США, Китае и России наверняка имеются обширные досье на лидеров государств региона, и одним из мотивов изменения их внешнеполитической ориентации является получение гарантий личной безопасности);
  
• материально-техническое обеспечение вооруженных сил государств Центральной Азии за счет поставок российских, американских (НАТО) или китайских вооружений и военной техники;
  
• формирование структур коллективной безопасности в регионе (речь о параллелизме в работе ШОС и ОДКБ, а также о необходимости налаживания сотрудничества этих организаций с блоком НАТО, в программе которого "Партнерство ради мира" принимают участие все государства региона);
  
• контроль над стратегическими отраслями промышленности (энергетика, урановое производство, добыча золота);
  
• конкуренция в культурно-образовательном пространстве (сегодня влияние русской культуры на постсоветском пространстве стремительно ослабевает, ей на смену идет западная масскультура, а в последнее время – и китайская).

Как все это отразится на казахстанско-китайских отношениях, предсказывать не берусь, но то, что Казахстан, как и остальные государства Центральной Азии, в ближайшей перспективе будет поставлен перед непростым выбором, – вполне очевидно. И каким будет этот выбор, зависит не только от политики, осуществляемой главными геополитическими игроками, но и от расклада внутриполитических сил в государствах региона.

Вполне возможно, что он будет сделан в пользу Китая, который не очень настойчиво укрепляет свои экономические позиции в регионе и постепенно превращается в основного торгово-экономического партнера, а главное – не требует от государств региона невозможного – культивирования в общественной жизни полноценных демократических стандартов.

Не вдаваясь в детали

В 2007 г. мы будем отмечать 16летие установления дипломатических отношений между Республикой Казахстан и КНР. За эти годы сделано немало, и если не вдаваться в детали, то в отношениях между Казахстаном и Китаем в целом все благополучно. Наиболее болезненный для обеих стран доставшийся в наследство от СССР пограничный вопрос закрыт. По основному участку договорились еще в 1994 г., а окончательно точки над "i" в этом вопросе расставили 24 сентября 1997 г. В мае 2002 г. подписан межправительственный протокол о демаркации линии казахстанско-китайской государственной границы, а также эталонные экземпляры топографических карт госграницы. Согласно этим документам, общая протяженность демаркированной казахстанско-китайской границы составляет 1782 км, из них 1215 км приходится на сухопутную границу и 566 км – на водную. Линия границы обозначена 559 пограничными знаками.

Наблюдается рост товарооборота между двумя государствами. По данным официальной статистики Казахстана, динамика здесь следующая: 2001 г. – 832,2 млн долл.; 2002 г. – 1,3 млрд; 2003 г. – 2,2 млрд; 2004 г. – 2,7 млрд; 2005 г. – 3,7 млрд; 2006 г. – 5,5 млрд, восемь месяцев 2007 г. – 5,0 млрд долл. Имеет место и рост китайских инвестиций в экономику Казахстана. Так, если за 1993- 1998 гг. их суммарный объем составил только 411,7 млн долл., то в 2004 г. он достиг 393,5 млн, а в 2005 г. – 1,2 млрд долл. Казахстанские бизнесмены также вкладывают средства в экономику Китая. В 2005 г. объем их инвестиций достиг 155,3 млн долл.

Третье несомненное достижение – приход в Казахстан крупного китайского бизнеса, и прежде всего – Китайской национальной нефтяной компании. Многострадальный проект строительства нефтепровода Западный Казахстан – Китай, подписанный еще летом 1997 г., наконец-то сдвинут с мертвой точки. Первая очередь трубопровода уже сдана в эксплуатацию, имеется договоренность о строительстве второй ветки.

Широко представлен в Казахстане средний и мелкий китайский бизнес. По официальным данным Министерства юстиции Республики Казахстан, на 1 февраля 2006 г. в Казахстане зарегистрированы 3964 предприятия с участием китайского капитала и 78 представительств китайских фирм.

По оценкам лидеров двух стран, почти полное взаимопонимание достигнуто в вопросах обеспечения региональной безопасности. Используя структуры Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), Китай играет одну из ведущих, если не главную роль в решении этих вопросов. Между Казахстаном и Китаем действует Соглашение о сотрудничестве в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, подписанное 23 декабря 2002 г. в Пекине. Активно контактируют правоохранительные органы и спецслужбы двух стран, создан казахстанско-китайский подкомитет по сотрудничеству в области безопасности.

23 декабря 2002 г. между Республикой Казахстан и Китайской Народной Республикой был подписан Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, в июле 2005 г. Ху Цзиньтао и Нурсултан Назарбаев подписали Декларацию об установлении и развитии стратегического партнерства, а в декабре 2006 г. – Стратегию сотрудничества Республики Казахстан и Китайской Народной Республики в XXI веке.

Все это – неоспоримые свидетельства того, что отношения между Казахстаном и Китаем динамично развиваются и в настоящее время находятся на качественно новом уровне, характеризующемся отношениями стратегического партнерства. Однако, как справедливо говорят, все дело в деталях. И если присмотреться к этим самым деталям, то картина вырисовывается не столь радужная.

Чертик кроется в деталях

Вопрос о границе, безусловно, закрыт. Однако пока осталась нерешенной очень болезненно воспринимаемая в Казахстане проблема трансграничных рек. Среди них три крупные – Иртыш, Или и Текес. По каждой из них китайской стороной разработаны соответствующие ирригационные проекты, часть из которых уже запущена в эксплуатацию.

В принципе никто не оспаривает право Китая использовать воду этих рек для хозяйственных нужд, однако, с учетом планов "большого освоения Запада", предусматривающих в том числе и масштабное ирригационное строительство, это право превращается в проблему. Сегодня ее пытаются решать на уровне специально созданной комиссии, но это половинчатое решение вопроса, вызывающее к тому же (в силу недоступности информации о деятельности комиссии) определенное недовольство в казахстанском обществе. Судя по всему, идти дальше Китай пока не готов. Во всяком случае предложение И. Каримова и Н. Назарбаева вынести проблему трансграничных рек на уровень ШОС не было услышано.

Не меньше вопросов вызывает и так называемая проблема спорных территорий. Повторюсь, формально вопрос закрыт. Однако есть одна любопытная деталь. Как-то мне в руки попал учебник истории для 8 класса девятилетней общеобразовательной школы в системе обязательного обучения, изданный в Шанхае в 2002 г. В учебнике имеются две карты, относящиеся к XIX в. и касающиеся территориального спора между Цинской и Российской империями. Так вот, на этих картах в качестве китайской обозначено 510 тыс. км2 территории современного Казахстана.

Конечно, это всего лишь история, из песни, как говорится, слова не выкинешь. Но напомню, что учебник издан в 2002 г. и по нему обучают молодое поколение. Получается, что ему сознательно втолковывают мысль об "утраченных северных территориях ". А если вспомнить изречение Мао Цзэдуна о том, что "любой договор – это всего лишь клочок бумаги", то становится как-то неуютно. Что касается товарооборота, то с цифрами, безусловно, не поспоришь, и факт его роста на лицо. Но и здесь есть несколько любопытных деталей.

Во-первых, судя по официальной статистике, доля Китая во внешнеторговом балансе Казахстана не столь значительна и пока ни разу не превышала 10%. Следовательно, разговоры о "китайской экспансии" и "китайском доминировании" на потребительском рынке Казахстана не имеют под собой реальных оснований.

Однако либо статистика лукавит, либо имеет место колоссальная "неучтенка". Во всяком случае посещение любого казахстанского рынка опровергает этот вывод. И это подтверждается китайскими данными, согласно которым, только объем внешнеторговых операций Казахстана с САУР КНР превышает официальные цифры почти в 1,5 раза: в 2004 г. – 3,3 млрд долл., в 2005 г. – 5,0 млрд, в 2006 г. – более 7,0 млрд долл. Кстати говоря, аналогичными цифрами оперируют и официальные лица Казахстана. Так, по данным генерального директора Международного института современной политики Бектаса Мухамеджанова, товарооборот между двумя странами в 2004 г. составлял 4,5 млрд, в 2005 г. – 7 млрд, а в 2006 г. превысил планку в 10 млрд долл. Значит, доля Китая во внешнеторговом балансе Казахстана приближается к 20%, и это, очевидно, не предел.

Во-вторых, 75-77% товарооборота Казахстана и Китая приходится на единственный регион КНР – Синьцзян-Уйгурский автономный район. С учетом фактора географии и того обстоятельства, что с каждым годом мы все больше и больше расширяем номенклатуру ввозимых товаров с лейблом "made in China", доминирование СУАР КНР во внешнеторговых операциях Казахстана и Китая вполне объяснимо.

Вполне объясним и "китайский бум" на потребительском рынке Казахстана. Сегодня мы везем из Китая практически все, что нужно для жизни и даже более того. Любой, кто задумал строиться, открывать свой бизнес или просто обставлять квартиру, в первую очередь обращает внимание на соседний регион Китая. Даже с учетом официальных таможенных пошлин и неофициальных "платежей" получается на несколько порядков дешевле. И тут уже ничего не поделаешь – рынок диктует свои условия.

Плохо это или хорошо, вопрос спорный. Что касается минусов, то их u1076 достаточно много: 1) вывоз сырьевых ресурсов; 2) вывоз иностранной валюты; 3) коррупционная составляющая внешнеторговых операций; 4) "вымывание" из производственной сферы специалистов, занятых шоп-туризмом; 5) возможное в перспективе формирование "пятой колоны" и чайна-таунов, но главное – заполнение рынка Центральной Азии товарами китайского производства и сопутствующая этому деградация отечественной легкой, пищевой, а в последнее время – машиностроительной промышленности и индустрии стройматериалов. Особенно настораживает последнее. Проблема в том, что вне сырьевых отраслей государства Центральной Азии, в том числе Казахстан, да и Россия, абсолютно неконкурентоспособны в сравнении с КНР из-за более высокой цены рабочей силы. Следовательно, в ближайшей перспективе мы обречены на китайский товарный бум.

Однако, с моей точки зрения, если китайские товары исчезнут с казахстанского ранка, то это будет равносильно катастрофе. Во-первых, образовавшийся товарный дефицит не покроют никакие поставки из Турции, ОАЭ, Индии и т. д. Во-вторых, довольно значительная часть казахстанцев (причем не только занятых в сфере шоп-туризма или торговли) лишится средств к существованию. В-третьих, существенно возрастет ценовой порог на запасные части к автомобилям, электронику и компьютерные комплектующие, строительные материалы, предметы быта, мебель и одежду. Наконец, вполне вероятно, что часть казахстанских производств, работающих сегодня по "серым" схемам, просто исчезнет.

Третья проблема связана с так называемыми китайскими инвестициями. Первое, что сразу бросается в глаза, – для Китая Казахстан не является приоритетным партнером. Доля КНР в прямых иностранных инвестициях в экономику Казахстана за все годы независимости не превышала 6% их общего объема. Исключение составляет 2005 г., однако львиную долю китайских прямых инвестиций "съело" строительство нефтепровода Атасу – Алашанькоу, в которое было вложено 800 млн долл., и совершенно не случайно в официальной отчетности за 2005 г. китайские прямые инвестиции в экономику Казахстана обозначены цифрой 195 млн долл.

Отнюдь не нефть и газ, а растущие поставки готовой продукции из КНР составляют основу нынешнего экономического взаимодействия Китая и государств Центральной Азии (Казахстан в этом смысле не исключение). Набирающая темпы торговая экспансия КНР в регионе является частью общего процесса превращения Китая в глобальную торговую державу. В 2006 г. объем китайского экспорта составил 969 млрд долл. – третье место после Германии (1,12 трлн долл.) и США (1,04 трлн долл.). За семь месяцев 2007 г. Китай поставил за рубеж товаров на 654,4 млрд долл. (рост на 28,6%). Согласно прогнозу Министерства торговли Китая, по итогам 2007 г. экспорт вырастет на 27%, до 1,231 трлн долл., примерно на 50 млрд долл. превысив показатель США.

Более того, как показывает практика функционирования предприятий с китайским капиталом на территории Центральной Азии, основное внимание КНР уделяет краткосрочным инвестициям с быстрой окупаемостью, то есть торгово-закупочным операциям. Создание и развитие местного экспортно ориентированного производства, оказание поддержки в решении проблемы трудоустройства местного населения не входили и не входят в число приоритетных задач экономической стратегии Пекина в регионе.

Наконец, нельзя обойти вниманием специфику организации и деятельности компаний с китайским капиталом на территории Казахстана. Из почти 4 тыс. зарегистрированных на начало 2006 г. предприятий действуют только 213. Основная масса предприятий ориентирована на торгово-закупочную деятельность. И данное обстоятельство лучше любых лозунгов характеризует специфику наших двусторонних экономических отношений. Но самое любопытное состоит в том, что почти 2600 предприятий либо "временно не работают", либо "еще не начали действовать", а о более чем тысяче из них у контролирующих органов вообще нет никакой информации. При этом среди двух последних категорий есть предприятия, зарегистрированные в конце 1990-х – начале 2000-х годов. Другими словами, складывается впечатление, что китайцы "метят территорию ".

Объяснить этот феномен достаточно сложно, хотя скорее всего среди его причин – завышенные ожидания по поводу развития казахстанского рынка и специфика казахстанского законодательства, согласно которому легально проводить процедуру ликвидации предприятия, что называется, себе дороже. Возможно, к присутствию на территории Казахстана китайских "подснежников" не стоило бы привлекать внимания, однако проблема в том, что это присутствие порождает и подпитывает алармистские настроения по поводу "китайской экспансии" и так или иначе ухудшает климат в казахстанско-китайских отношениях.

Напрямую с этим связаны и опасения по поводу трудовой китайской миграции в Казахстан, а также "оседания" граждан КНР на территории республики. Сразу скажу, что ответить на вопрос, сколько на самом деле китайских мигрантов в Казахстане, достаточно сложно. Мифов и фобий в связи с этим у нас, пожалуй, больше, чем в России, а вот серьезные исследования практически отсутствуют, как по непонятной причине отсутствуют и официальные данные о наличии китайцев на территории Казахстана.

Что до официальной статистики, то она уверяет нас, что численность граждан КНР, временно находящихся на территории Казахстана (то есть прибывших сюда по служебным или частным делам, а также транзитных пассажиров), некритическая, хотя она существенно выросла по сравнению с концом 1990-х годов. В 2004 г. было за регистрировано 28,6 тыс. въехавших в Казахстан граждан КНР, в 2005 г. – 34,1 тыс., в 2006 г. – 29,1 тыс., а за семь месяцев 2007 г. – 23,8 тыс. человек. По сравнению со 100-150 тыс. шоп-туристов из СНГ, ежегодно посещающих СУАР КНР, это действительно мелочи. Что касается самой проблемы, то трудовая миграция, в том числе и с территории Китая, мне представляется вполне закономерным следствием процесса экономической глобализации. К этому просто нужно быть готовым. Напомню, что Китай является членом ВТО, а все государства Центральной Азии стремятся к приобретению аналогичного статуса. А ведь правила этой организации предусматривают в том числе и свободное перемещение рабочей силы. Вывод, который напрашивается сам собой: китайская трудовая миграция – это объективная реальность, с которой необходимо считаться. Нам нужно научиться в процессе осуществления сотрудничества последовательно отстаивать интересы собственных граждан. Китайцы очень жестко и умело делают это в собственной стране.

Аналогичным образом складывается ситуация с китайским присутствием в нефтегазовом секторе Казахстана. Неоспоримым фактом является то, что сегодня компании с участием китайского капитала контролируют порядка 28% нефтедобычи в Казахстане, и эта цифра, по-видимому, будет расти. Однако вряд ли стоит паниковать по данному поводу. Во-первых, пока это не идет ни в какое сравнение с долей западных компаний в нефтегазовом секторе республики. Во-вторых, контракты на недропользование, подписанные с китайской стороной, на порядок лучше, чем контракты, подписанные с западными компаниями. В-третьих, вся добываемая Китаем в Казахстане нефть пойдет в нефтепровод Атасу – Алашанькоу, а это до довольно внушительная сумма за транзит. В-четвертых, как показывает практика, почти во всех приобретенных Китаем компаниях в настоящее время присутствует НКК "КазМунайГаз". Наконец, Китай приобретал зарегистрированные в офшорах частные компании на довольно выгодных для их владельцев условиях, поэтому вопрос должен звучать так: каким образом и почему эти активы оказались в частных руках?

И последнее, на чем хотелось бы остановиться в контексте регионального сотрудничества между Китаем и Казахстаном, – это дефицит, а порой и просто отсутствие информации о характере двух и многосторонних отношений. Примеров здесь масса. Это и сведения о работе казахстанско-китайской совместной комиссии по трансграничным рекам, и "закрытость" подписанной в декабре 2006 г. Стратегии сотрудничества Республики Казахстан и Китайской Народной Республики в XXI веке. Наконец, не был опубликован в печати подписанный на последнем саммите ШОС в Бишкеке Договор о долгосрочном сотрудничестве, дружбе и добрососедстве. Что во всех этих документах секретного, мне не понятно, а вот вопросов возникает много. Любая закрытость плодит слухи и порождает негативные настроения, которые в дальнейшем довольно сложно переломить. В общем, это тот случай, когда мы сами создаем себе трудности, а потом начинаем их героически преодолевать.