Цена вопроса

Столкновение евразийского и антиевразийского проектов как истинное определение основной геополитической коллизии в современном мире. Судьбы России, США и Израиля в миропроектной перспективе Автор задается вопросом «Что собой представляет евразийство как реальность современной большой политики?» и рассматривает варианты ответа. «Есть евразийство как попытка заменить коммунистический проект каким-то другим, сохранив при этом территорию Советского Союза. Есть и другой вариант – стремление соединить славян и тюрок, создав этнический сплав, который будет способен держать под контролем Северную Евразию». 

Сергей КУРГИНЯН
Цена вопроса
"Экономические стратегии", 2002, №5, стр. 12-20.

Столкновение евразийского и антиевразийского проектов как истинное определение основной геополитической коллизии в современном мире. Судьбы России, США и Израиля в миропроектной перспективе

Даже обыкновенная конкуренция крупных бизнес-структур – это борьба проектов, каждый из которых имеет определенное системное устройство. Конкуренция предполагает, что проект способен имитировать реальные действия в ложном направлении, развивая тем временем активность на избранном для прорыва участке. Конкуренты следят друг за другом, пытаясь раскрыть существо враждебных проектов, чтобы лучше им противодействовать, используют разведку и контрразведку.

Если добавить к этому закон концентрации капитала, придающий структурам новое качество и делающий их сверхкрупными, то весомость проектного начала еще более возрастет. В таком случае в проектную конкуренцию оказываются вовлечены кланы спецслужб, бюрократические системы, транснациональные институты. Возникает сложная взаимосвязь проектов сверхкрупного бизнеса и проектов бюрократических, административных, государственных. Это и есть олигархизация, государственный капитализм – реальность нашего времени.
Проектность пронизывает все этажи современного общества. Крупные историко-культурные образования ("цивилизации"), сверхдержавы, даже просто очень большие страны, играющие решающую роль на мировой арене, – все они имеют свои проекты. Имеют их (хранят, несут сквозь историю) и крупные элитные структуры ("семьи"). Проекты возникают, развиваются, гибнут и возрождаются. Мир – это конкуренция разноформатных проектов.

Проектная аналитика и проектное моделирование определяют стратегию поведения в меняющемся мире. Проектная аналитика – это герменевтика проектов, дешифровка проектов по их следам, по посылаемым ими (часто ложным) сигналам.

Антитеррористическая коалиция – или конфликт цивилизаций?

Чем является процесс, запущенный событиями 11 сентября 2001 года или, точнее, американским ответом на события 11 сентября? Мы понимаем, что он не может быть адекватно описан как борьба с терроризмом. Термин "антитеррористическая коалиция" – всего лишь семантическое прикрытие чего-то другого. Но нельзя действовать, не зная подлинного имени проекта. Первое приближение к правде – в том, что мы имеем дело с антиисламской, а не антитеррористической коалицией, с "войной цивилизаций"…

Президент Буш уже намекнул на это, говоря о крестовом походе. Речь идет о столкновении двух проектов – исламского и западного. Враг западного проекта – не какие-то террористы, а целая цивилизация, радикальная компонента которой в принципе не может быть отделена от общецивилизационного вектора. Экстремизм в данном случае не извращает, а выражает ее сущность. Она объявила 11 сентября войну другой цивилизации, а терроризм – только средство ведения войны, не более. В результате обрушившейся на них трагедии США были вынуждены прекратить двусмысленное заигрывание с исламом как с "дьяволом для грязной работы" в Афганистане, Косово, Боснии, Алжире и на Ближнем Востоке. Это считалось выражением политического прагматизма, который всегда и всюду соседствует с цинизмом. Разорвав такого рода порочные связи, президент Буш принял важнейшее историческое решение, а президент Путин, сразу же поддержав его, сделал выбор, фактически не знающий себе равных в истории XX века.

Конечно, не слишком приятно видеть американские войска в зонах традиционного российского влияния. Непрост для России и вопрос о НАТО. И отнюдь не только умиление в политической элите нашей страны вызывает предложенный президентом Бушем образ бойкого цыпленка Пути-Пута, сумевшего попасть в орлиное гнездо и ужиться с орлами.
И все же, если американцы воюют с исламом, то это меняет многое. Конечная ставка ислама – истребление "неверных". Чем бы она ни камуфлировалась – рассуждениями о межконфессиональном диалоге, предложением вместе дружить против американцев, – это всего лишь прикрытие. Суть же в том, чтобы вырезать чужое под корень, а чужое в данном случае – мы, наша цивилизация, наш проект. Это совершенно ясно демонстрирует война в Чечне или исламизация Поволжья: никто не собирается разговаривать на языке компромиссов. Компромисс – это только способ вовлечь "неверного" в некий водоворот двусмысленностей и ошибок, в конце которого – порабощение и смерть.

Однако термин "конфликт цивилизаций" не до конца и не вполне адекватно отражает реальный масштаб происходящего. На наш взгляд, более точным определением является следующее: конфликт евразийского и антиевразийского проектов.

Что собой представляет евразийство как реальность современной большой политики? Существует несколько ответов на этот вопрос. Есть евразийство как попытка заменить коммунистический проект каким-то другим, сохранив при этом территорию Советского Союза. Именно такую надежду лелеял академик Сахаров, предлагая назвать СССР "Соединенные Штаты Северной Евразии" (СШСЕ).

Есть и другой вариант – стремление соединить славян и тюрок, создав этнический сплав, который будет способен держать под контролем Северную Евразию. Это идея философа и историка Льва Гумилева, поддержанная достаточно многими (в первую очередь, конечно же, тюрками). В том же ряду – проект президента Казахстана Нурсултана Назарбаева и другие подобные проекты. Корни данной идеи уходят в антибольшевистское движение 1920-х годов, в которое внедрилось ГПУ. В этом котле, где соединились интеллигентские верования и провокации спецслужб, вываривались теории Трубецкого, Карсавина, Савицкого и других. Весомость тюркского начала была у них значительно меньше, чем у Гумилева и Назарбаева, но, в общем-то, речь идет об одном и том же.

Но и этим картина не исчерпывается. Гитлер и, особенно Гиммлер, элита СС создали свой собственный евразийский проект, который, как предполагалось, будет осуществлен после победы Германии во Второй мировой войне. Он во многом опирался на идеи немецкого теоретика Хаусхофера и его ученика Гесса. После войны неофашизм превратил эту (не основную) идею Гитлера в основную. Ее главным апологетом стал Жак Тириар, а в России, где после распада СССР возник невероятный спрос на любые формы восстановления единства советского пространства, – Александр Дугин.

Работая вместе с неонацистами Европы (и в прямом контакте с господином Тириаром и его последователями), Дугин сумел придать данному проекту привлекательность, сделать его популярным у части элиты, прежде всего исламской, но не только. К его идеям потянулись многие дезориентированные военные, и постепенно дугинское евразийство стало утрачивать признаки маргинальности.

Главное в данной модификации евразийства – последовательный оккультный гитлеризм, он же – последовательный гностицизм. Главной целью Дугин (вслед за своими учителями Мигелем Серрано и Савитри Дэви) объявил войну с Творением, которое является преступлением, и с еврейским Богом и его народом, как с преступной бандой, подлежащей уничтожению.
Следующая модификация евразийства – откровенно исламская. Если Дугин заигрывает с православием, старообрядчеством, извращенной русской идеей, то его соратник по неофашизму Гейдар Джемаль говорит только о всемирной исламской революции, об абсолютном лидерстве ислама в евразийстве. Практик, опирающийся на идеи Джемаля, депутат Государственной думы и лидер депутатской группы "Евразия" Абдул Вахид Ниязов (в прошлом – Вадим Медведев) просто использует евразийство для создания исламской партии. Сформировать такую партию ему не позволяет российская Конституция, и он выбирает иное название: Евразийская партия России.

На конференциях двух евразийских партий – Ниязова-Джемаля и Дугина – присутствует цвет муфтията России, стран СНГ и дальнего зарубежья. Следом подтягиваются и представители других конфессий. Участие в таких мероприятиях иудаистов делает их легитимными и респектабельными. Попытки дать отпор подобным идеям (в том числе и предпринятые израильским публицистом Довом Конторером) вызывают бешеное озлобление и противодействие.

Помимо вышеназванных, в основном российских, проектов, можно говорить и о других модификациях евразийства. Европейские деятели самого разного ранга выдвигают собственные аналогичные проекты, рассуждают о Европе от Атлантики до Урала или Евразии от Дублина до Владивостока. Этим процессом охвачена значительная часть европейской элиты (Жак Аттали, финансовый клан наследников Джеймса Голдсмита), причем особую активность здесь проявляют европейцы, перешедшие в ислам. К евразийству такого рода приковано внимание населения Азербайджана, Средней Азии, Чечни и прошедших там всестороннюю подготовку исламских радикалов, равно как и представителей исламской диаспоры народов Северного Кавказа и Поволжья.

Если совсем упростить формулу реального, политически значимого евразийства, то можно сказать, что это союз Европы и ислама. Например, союз Эр-Рияда и Лондона, или Эр-Рияда, Исламабада и Лондона, или Парижа и Тегерана, Берлина и Тегерана, Берлина и Багдада. Вариантов – великое множество. Посредниками в создании подобных союзов могут быть крупные нефтяные компании, кланы оружейников и наркобаронов, спецслужбы. В любом случае, это очень мощные связи.

И если представить себе каждую связь как веревку, то такие веревки все больше переплетаются.

Мне понятно и близко стремление президента Буша выступить в качестве лидера единой американо-европейской христианской цивилизации, но это желание уже невыполнимо. Мир гудит от исламского возгласа: "Европа с нами, мы с Европой!". И это не пустые слова, а фиксация некой стремительно вызревающей международной реальности, определяемой нами как евразийская проектность (рис. 1).

Рисунок 1. Евразийство как феномен реальной политики

Проект "Евразия" – против кого?

Итак, союз ислама и Европы. Против кого и ради чего? Любой союз предполагает противника и цели. После 11 сентября интенсивность антисемитских и антиизраильских выступлений как в Европе, так и в исламском мире, стремительно нарастает. Невозможное вчера становится допустимым сегодня. И речь идет не об экстремистах, а о респектабельных политиках. Не Саддам Хусейн и не иранские муллы, а наследник королевского престола Саудовской Аравии принц Абдулла заявил незадолго до событий 11 сентября, что пока США поддерживают такое сатанинское государство, как Израиль, ноги его там не будет.

Известно, что наследник британского престола принц Чарльз не скрывает глубины своих симпатий к принцу Абдулле. Исламская карта в британской политике приобрела за последний год новое качество. Впрочем, континентальная Европа не отстает. Антиизраильская и антисемитская конвергенция Европы и ислама – это свершившийся факт (рис. 2).

Рисунок 2. Исламо-европейская конвергенция: сближение на антисемитском поле как фактор евразийского сращивания

Следует обратить внимание на два обстоятельства. Первое: ни Европа, ни умеренный ислам не бросают прямого вызова США. Вся энергия сосредоточена на другой, отвлекающей цели – на Израиле и его "расистской политике в отношении палестинского народа". Второе: накал страстей столь велик, что противоречия, которые в другой ситуации помешали бы исламо-европейскому синтезу, уходят на второй план.

Чего же хотят те, кто играет на этом поле? Начнем с так называемого умеренного ислама. Прежде всего, следует помнить, что не существует никакого умеренного ислама. Есть нечто иное: элитный ислам (он же ислам радикальный) – ислам Залива, ислам Пакистана, который стремится стать равноправным членом мирового клуба, где принимаются основные решения. Для реализации этой цели (не окончательной, но очень важной) используется следующая стратегия. Ислам как бы делится на добрый и злой, умеренный и радикальный. Радикальный ставит ультиматумы и совершает теракты. Добрый говорит: "Да, совсем с ума сошел наш злой брат! Хотите, мы поправим дело? Но вам придется пойти на уступки!" (рис. 3).

Рисунок 3. Игра ислама на поле большой политики

Подобная игра напоминает пособие по решению бизнес-задач или – работу следователей, или – проведение политических переговоров. Всегда имеется "покладистый переговорщик" (он же – "добрый адвокат", "добрый следователь"), с помощью которого надобно уговорить и умилостивить "злого", неуступчивого партнера.

Большая Европа хочет сейчас политической победы над США, достигнутой с помощью экономической войны. Настоящей войны с США Европа, конечно, ни в коем случае не желает. Но это не значит, что она любит Америку или считает возможным достижение с ней какого-то паритета. Европа хочет укрепить евро, подперев его нефтью и другими сырьевыми ресурсами. После этого она предполагает вернуть США обесцененную долларовую массу и тем самым спровоцировать крах американских финансов, а значит – американской политики, американского государства, американской мировой мощи. И никакие тормоза здесь, скорее всего, не сработают.

Но когда у Европы появится такая возможность? Не научная фантастика, а живая политическая история свидетельствует: в тот самый момент, когда станет реальностью ось Берлин-Багдад или иной аналог подобного симбиоза.

Во взаимоотношениях Европы и ислама были периоды противостояния, попытки завоевания Европы исламом изнутри – причем не без посылов со стороны самой Европы. Но одним только противостоянием эти отношения не исчерпываются. Президент Буш, смело используя такую политическую метафору, как "крестовый поход", мог бы привести пример сговора между тамплиерами и ассасинами. Еще один пример – игры в богатых нефтью регионах исламского мира, ведущиеся европейскими государствами для того, чтобы подавить мощь соперника, создав симбиоз европейской промышленности и исламских ресурсов. Для решения этой задачи в свое время создавалась ось Берлин-Багдад, была развязана Первая мировая война. Да и во Второй мировой войне Гитлер фактически решал ту же задачу.

С этих позиций взглянем на то, что Збигнев Бжезинский называет "великой шахматной доской", то есть на позиции главных геополитических и геоэкономических игроков в современном мире. Однако наша "доска" будет отличаться от той, что представляется господину Бжезинскому (рис. 4).

Рисунок 4. Новая «великая шахматная доска»

Главной основой консолидации ислама является антиизраильская, антиеврейская платформа. Поэтому "умеренный" ислам, который все еще боится бросить прямой вызов США, активно пускает в ход антиизраильскую риторику, причем экстремизм высказываний и жестов все нарастает. Нечто подобное происходит и в Европе, где разыгрывается та же самая карта. Особенно активна в этом смысле Великобритания, вступившая в союз с Саудовской Аравией. Не отстает и Франция, за ней – Германия, все остальные – на подхвате.
Суммировав эти два обстоятельства, мы отмечаем нарастающее сближение Европы и ислама на антиизраильских, антисемитских, скрыто антиамериканских позициях. В самих США подобные настроения встречают сочувствие значительных сил, связанных деловыми отношениями с Европой и нефтяным исламом. Американские антисемиты объявляют нынешнюю элиту своей страны "временным сионистским оккупационным правительством".

Если отбросить риторику, то можно сказать, что создание альянса ислама и Европы есть подлинное содержание пресловутой идеи Евразии. Евразийство – это как минимум соединение европейской промышленности и сырьевых ресурсов исламского мира, обеспечивающее принципиально иную мощь евро и создающее реальные предпосылки для финансово-политического удара по США. Предполагается также возможность захвата США изнутри в условиях кризиса, порожденного этим ударом (рис. 5).

Рисунок 5. Вариант «Евразийство по минимуму»

Что мешает реализации подобной схемы? Приверженцы исламо-европейского синтеза считают, что Израиль, защищая собственные жизненно важные интересы, которые близки американским интересам, может ударить по нефтересурсам Персидского залива, используя все виды военной мощи, включая ядерное оружие. В этом случае непобедимая формула европейско-исламского синтеза (промышленность + энергоресурсы) не сработает. Евразия не состоится (рис. 6).

Рисунок 6. Ответ США и Израиля на «Евразийство по минимуму»

Чтобы этого не случилось, сторонники евразийского проекта могут либо заранее уничтожить Израиль руками арабов, либо, спровоцировав подобное столкновение, но, не рассчитывая на его однозначный результат, обеспечить себе альтернативный источник энергоресурсов. Таким источником может быть только Россия.

Именно Россия становится основным средством достижения успеха в проведении операции "Евразия". Если исламо-европейскому союзу удается взять под контроль нашу страну, воспользовавшись затяжным социально-политическим кризисом, то израильский (или американо-израильский) удар по нефтяному потенциалу Залива ничего не изменит. Европа замкнется на Россию, а арабы проконтролируют российские возможности. Это и будет называться Евразией. В нашей стране есть сторонники данного варианта. И они должны отдавать себе отчет, что в результате такого развития событий России не будет, она станет исламской страной (рис. 7).

Рисунок 7. «Евразийство плюс»: удар по нефтересурсам Залива в ответ на финансово-политический удар евразийского блока по США утрачивает эффективность за счет подключения энергоресурсов России

Сторонники европейско-исламского сращивания полагают, что в Вашингтоне видят опасность реализации евразийского проекта в расширенном варианте, то есть с участием России. При этом, стремясь блокировать упомянутую угрозу, США вступают в конкуренцию с Европой за позиции в России. Этот конфликт не оставляет российской элите никаких шансов на то, чтобы служить "и нашим, и вашим".

В рассматриваемой ситуации совершенно исключено, что Китай останется в стороне. Мера его активности будет определяться характером американской политики и остротой развертывающихся в данном контексте коллизий. Китай наверняка ударит, тем более, что его союзником является Пакистан, обладающий ядерным оружием. По другую сторону баррикад окажется Индия. Таким образом, второй театр военных действий образуется на Востоке, очень близко от постсоветской Средней Азии, которая в подобном сценарии вполне может стать местом проведения ядерной войны.

Хочу обратить внимание на еще одно обстоятельство, касающееся Китая. Страны Залива легально и нелегально финансируют военных Пакистана. Но то же самое делает и Китай. Речь идет не о двух никак не связанных друг с другом потоках, а о Пакистане как площадке, на которой финансирующие стороны о многом договорились (рис. 8).

Рисунок 8. Пакистан как площадка договоренностей

Но ведь это не единственный транснациональный и трансцивилизационный маршрут. Не хуже известен и другой: Эр-Рияд-Лондон-Исламабад (рис. 9). Эта сетка содержит несколько сотен чрезвычайно важных связей, создающих единую сетевую культуру евразийского сговора, его кровеносную систему. Но есть у него и другие составляющие: опорный скелет, операционные системы и пр. Легкомысленное отношение к данной проблеме недопустимо. Отказаться сегодня от стратегической аналитики и проектного моделирования – это значит покорно плыть в потоке навстречу гибели.

Рисунок 9. Сетка реальных евразийских коммуникаций

Какими должны быть формы противодействия, чтобы политическая эрозия не съела потенциал президента Буша и его сторонников в короткие сроки? Ведь эффективная игра против евразийского проекта может вестись только на длинной дистанции (рис. 10).

Рисунок 10. Политическая война с антиевразийской Америкой

Но это не все. Впишем вместо Буша имя Шарона, а стрелки оставим анонимными, имея в виду, что они практически те же. При этом примем в расчет арабские деньги Залива, которые уходят в Европу и "отмываются" там, а затем поступают в Израиль уже как европейские деньги, предназначенные для поддержки определенного политического лагеря. Не удивительно, что его представители ратуют за уступки арабам. В любом случае, политическая война – это сейчас вопрос номер один, и Евразийский блок, добиваясь победы своего проекта, может мобилизовать не только потенциал терроризма.

Подводя итог вышесказанного, хотелось бы еще раз очертить сценарии, которыми оперируют евразийцы после 11 сентября.

Сценарий 1. Россия находится под контролем США.
В этом случае Европа мягко сближается с исламом, но, понимая бессмысленность "войны" с США за сильный евро и всего, что за этим последует, она стремится:
1) осуществить антиамериканскую революцию в России;
2) заблаговременно уничтожить Израиль.

Сценарий 2. Европе удалось привлечь на свою сторону Россию.
Тогда сблизившаяся с исламом Европа подтолкнет его на войну с Израилем, присосется к российским ресурсам, и США окажутся в наихудшей ситуации.
Любой из этих сценариев предполагает, что Китай может и должен быть активизирован в евразийских (то есть антироссийских) интересах.

От геополитики – к ситуации в России

Президент Путин решительно вошел в антитеррористическую коалицию, сделал ставку на союз с США, принеся на алтарь этого союза огромные жертвы. Он отчаянно рискнул – и принятое им решение во многом определило сегодняшнее состояние мира. Каковы же внутриполитические последствия этого шага?

Считая евразийский проект, а также социальные, нравственные и духовные последствия его осуществления, страшной угрозой для человечества, я поддерживаю все то, что делает Путин. При этом можно сетовать на неадекватность поведения США по отношению к нашей стране, на непонимание сути процесса теми в антиевразийском лагере, кто жизненно нуждается в сильной России или, иначе говоря, в "Новой Ялте".

Для "Новой Ялты" России необходим принципиально другой потенциал. Сказать, что достичь его очень трудно, – значит, ничего не сказать. Это сегодня уже почти невозможно. Но именно в этом "почти" кроется решающий исторический шанс, и не использовать его было бы просто преступно. Я могу не соглашаться с теми или иными действиями власти, с ее упорным желанием делать вид, что российскому кораблю придется плыть в ласковых волнах Адриатики, а не в открытом океане в условиях безумного шторма, порождаемого столкновением евразийцев и их противников. Но все это – на втором плане. На первом же – евразийско-антиевразийский конфликт. И здесь, в каком-то смысле, Путин еще до 11 сентября сделал свой, во многом окончательный, выбор, с беспрецедентной решимостью дав отпор исламу в Чечне и Дагестане, начав (с моей точки зрения, далеко не столь последовательную, как можно и нужно было бы) централизацию власти в России, приняв на себя колоссальные издержки, связанные с однозначной поддержкой Буша. Он сломал приведшую его к власти политическую схему, которая соединяет в себе верность рыночным реалиям и неким совокупным советско-российским державным традициям. Подобная схема сегодня несовместима с окончательной ориентацией на США, тем более, в условиях, когда выгоды от такой ориентации условны, а проигрыш очевиден.

Риск политики Российского Президента весьма многомерен. Он был лидером, консолидирующим очень разные сегменты российской элиты. Речь идет, в первую очередь, о финансовых интересах (явных и теневых) той ее части, которая связана с исламом. Их объем наверняка составляет не меньше 15-20 млрд долл. в год. Торговля оружием, нефтью, наркотиками – это те сферы, где российская элита тесно срослась с исламской.

Как разрушить этот союз, активными репрессивными действиями? Для этого нет субъекта, и даже трудно себе представить, как он может появиться. Компенсацией потерь? Но простой компенсации здесь недостаточно. Нужно будет сразу компенсировать то, что перестанет поступать из года в год.

Однако и это не все. Антиевразийская политика означает для России войну сразу на несколько фронтов, для которой потребуются огромные деньги, необходима иная, мобилизационная экономика. Это противоречит интересам не только происламского сегмента. В нашей стране, да и не только в ней, нет или почти нет, крупных нефтяных компаний, желающих ссориться с исламом .
Что же касается российской элиты, она привержена очень модному сегодня антиамериканизму (рис. 11). Усилению подобных настроений способствовали события 11 сентября, в результате которых ислам обрел образ антиамериканской силы, способной на равных померяться силами с США. В итоге ислам стал распространяться в антиамериканских кругах, как огонь в торфянике: выжигая гигантские полости и оставляя нетронутой поверхность. Под Путиным, занявшим проамериканскую позицию, расширяются эти происламские полости. Чтобы разъяснить существо происходящего в России, я воспользуюсь политологической схемой, взятой из теории управления (рис. 12).

Рисунок 11. Политическая война с антиевразийской Россией

Рисунок 12. Проблемы власти

Итак, есть некий пульт управления P. Есть группа P, которая контролирует этот пульт. Есть сигналы P1, P2 и так далее, посылаемые с пульта управления в разные слои общества. Есть уровень P* восприимчивости к этим сигналам разных групп и структур. Есть активность Q, характеризующая стремление реальных антагонистов овладеть пультом P. Есть активность F, характеризующая работу реальных антагонистов внутри элиты и других групп населения. И есть некая система процессов SP, объективно протекающих в разных общественных средах и влияющих на восприимчивость этих сред к сигналам с пульта P и к сигналам F.

Власть интересует только коллизия первого рода, то есть угрозы ее антагониста захватить пульт Р (активность Q). Она умеет работать с вектором Q и добивается результатов. Однако у нее отсутствует чувствительность, во-первых, к вектору F, во-вторых, к системе процессов SP и всему, что эти процессы порождают. В третьих, она не понимает связи первого со вторым. Здесь – корень русской трагедии, а, если присмотреться, то и общемировой (рис. 13).

Рисунок 13. Перехват власти

Власть своими действиями, направленными на сближение с США, то есть противодействием евразийству, растревожила его сторонников. Тактика последних строится теперь по следующей схеме: не прямая атака, а перехват важных элитных групп и дискредитация власти. Мы видим несколько вариантов подобной политики. Это бешеная активность стран Залива, которые стремятся исламизировать Россию и почти не скрывают этого (например, в Поволжье). Или более мягкая и коварная, но не менее опасная игра другого центра евразийства – дугинского, где ставка делается на Турцию и Пакистан.

Поскольку в числе дирижеров – Европа, эти игры скоординированы. Сегодня все исламисты орут: "С нами Европа, хотите в Европу – присоединяйтесь к нам". Об этом непрерывно говорит один из главных теоретиков евразийства Гейдар Джемаль, но об этом же говорит и Дугин. Они вместе были в фашистском движении. Потом Дугин сыграл в противоречия с Джемалем для того, чтобы привлечь на свою сторону более широкий спектр сил и структур, в том числе и еврейских.

Если говорить о российской элите, то здесь одни связаны деловыми отношениями с арабами и исламом, другие очень тесно сотрудничают с европейскими странами, третьи – с Китаем и Дальним Востоком. Это не политическая игра, где в расчет принимается совпадение долгосрочных интересов. Это бизнес, и ничего личного.
После 11 сентября ислам как бы перехватил эстафету у СССР, сделавшись силой, способной бросить вызов американскому империализму, что вызывает бешеный энтузиазм в тех группах российского общества, которые настроены антиамерикански. Исламисты понимают это и, не скупясь, выделяют средства. Нарастает беспрецедентное явление – новый русский ислам. В ряде регионов России исламисты уже близки к фактическому захвату аппаратов власти.

Евразийские партии растут, как грибы после дождя, и уже не скрывают своих целей. Позавчерашние демократы-конъюнктурщики, они же вчерашние православные конъюнктурщики, сегодня становятся конъюнктурщиками исламскими. Этот процесс принял массовый характер. В нищей среде, готовой на все, циркулируют огромные арабские деньги, брошенные на подрывную работу. Сегодняшнего российского гражданина, впитавшего новорусскую моду, нельзя убедить не брать их. Деньги и новый образ силы – вот что сейчас работает беспощадно и безжалостно.
Новое явление наблюдается в антисемитской среде России. Раньше главным лозунгом было: "Бей жидов – спасай Россию!". Теперь и в провинции, и в центре, и среди элиты, и в массах зреет новый, совсем уж дикий призыв: "Бей жидов – спасай арабов!". Что случилось? С одной стороны, конечно, работает образ ислама как антагонистичной силы, с другой – деньги. Перекупка мечети в провинции, ее превращение в ваххабитскую стоит максимум 10 тысяч долларов. Что противостоит этому на местах? Почти ничего. Вот где кроется настоящая угроза.

Но есть и еще одна опасность.

В нынешнем своем социальном качестве российское общество трудномобилизуемо, оно все больше деградирует, превращаясь в некое подобие Германии перед приходом Гитлера к власти. В этот расширяющийся гнойник, который власть пока излечить не в состоянии, возможно внедрить что угодно — ислам, фашизм, их евразийский симбиоз.

На сегодняшний день ситуацию в российском обществе можно описать следующим образом. Наверху — прочная и пока еще устойчивая «антиевразийская пленка». Под ней и рядом с ней (в качестве «пятой колонны») накапливаются уже совсем другие силы. При сохранении современных тенденций «пленка» будет прорвана не позже 2005 года.

Евразийство угрожает существованию США, Израиля и России. Его можно преодолеть, только имея сильную Россию.