Во всем нужна затравка

Лауреат Нобелевской премии следует принципу: «выступая в качестве чиновника — командую, когда обсуждаются научные проблемы — я равный среди равных».

Александр Прохоров
Во всем нужна затравка
"Экономические стратегии", 2001, №5-6, стр.08-12.

Прохоров Александр Михайлович – директор Центра естественно-научных исследований Института общей физики РАН, член попечительского совета Федерального фонда производственных инноваций, член ряда зарубежных академий, научных обществ. Лауреат Нобелевской премии (за фундаментальные работы в области квантовой электроники). Дважды Герой социалистического труда, награжден орденами, в том числе боевыми. Главный редактор 3-го издания Большой советской энциклопедии (1969-1979 гг.), тираж которой составлял 630 000 экземпляров. Эта энциклопедия была переведена в США и Греции. Таков далеко не полный перечень званий и заслуг этого поистине человека-легенды, отметившего летом 2001 года свое 85-летие. Оглядываясь на полвека назад, невольно поражаешься грандиозности открытий и гениальности ученых. А ироничная строка из песни Юрия Визбора "Зато мы делаем ракеты…" приобретает совсем иное звучание. Представляем беседу главного редактора журнала "Экономические стратегии" Александра Агеева с Александром Михайловичем Прохоровым.

Многие достижения науки, например высокие технологии, улучшили нашу жизнь. Часто такие достижения рождаются из взаимодействия ученых на стыке нескольких областей науки и техники. Расскажите, каковы механизмы такого междисциплинарного взаимодействия?

Наш институт успешно сотрудничал со Святославом Николаевичем Федоровым. Он привлек нас к созданию лазера для офтальмологии, хотя сначала собирался купить его за рубежом за 350 тыс. долл. Мы сделали за 250 тыс. долл., то есть за эту сумму Федоров продавал наш лазер. Он давал лазер в лизинг и делился с нами доходами, что позволило этому подразделению выжить. К сожалению, Святослав Николаевич погиб. Он был очень смелым, разносторонне талантливым человеком, любил спорт, риск. Федоров считал, что наши установки, по крайней мере, не хуже зарубежных, но нигде в СМИ об этом не упоминается. Но как большой успех было отмечено, что наша швейная промышленность шьет рабочую одежду не только для России, но и за рубеж. Очевидно, это не относится к высоким технологиям.

А где мы еще сильны, несмотря ни на что?

Мы сильны в военной технике. Военные самолеты и самолетостроение у нас на хорошем уровне. Хотя и здесь есть трудности: наши талантливые конструкторы, к сожалению, не оснащены всеми необходимыми приборами и оборудованием. Мы делаем все от нас зависящее, но проблем еще много.

Как Вы думаете, какие механизмы необходимо разработать, чтобы обеспечить взаимодействие цепочки "фундаментальная наука – прикладные исследования – промышленность"?

РАН должна предложить новые научные направления, которые могли бы сыграть решающую роль в развитии промышленности, медицины и других областей. Но этого мало. Ей следует выпускать продукцию, искать рынки. А чиновник будет решать, помогать ли нам в этом деле, давать ли деньги.

Фундаментальная наука – это основа, на которой промышленность должна построить здание, подхватить идею и сделать установку, прибор, машину высокого класса. Наш институт, например, успешно работает с предприятиями Минатома. Чтобы вырастить хороший кристалл, нужна затравка. Такую затравку дает Академия наук.

Когда советские конструкторы сделали первый луноход, перед ними встала проблема: как определить его координаты при полете на Луну. Они обратились в АН СССР. Ученые, занимавшиеся радиоастрономией, откликнулись на просьбу о помощи и, использовав радиотелескопы Крымской обсерватории нашли способ решения этой задачи, применив радиозвезды. И вы думаете, Академию кто-нибудь отметил? Никто. Конечно, наука должна давать новые идеи, указывать перспективные направления, но ведь они не с неба сыплются.

Такое отношение к Академии наук было всегда?

Нет. После Второй мировой войны, когда была сброшена атомная бомба, руководство СССР поняло, что наука должна развиваться высокими темпами. Этому придавалось большое значение, выделялось достаточно средств. Конечно, таких бытовых условий, как за границей, у нас не было, но все, что нужно для работы, мы имели. Ученые бесплатно отдавали результаты своего труда промышленности, потому что Правительство им платило.

Нобелевские премии в нашей стране получали только ученые Академии наук за работы, сделанные, в основном, при советской власти. Между тем, сегодня Академия наук у нас не пользуется заслуженной популярностью. У некоторых существует мнение, что она вообще не нужна, зря тратит деньги, "проедает государство". На первом месте сейчас спорт и шоу-бизнес. Возникает вопрос: "Что делать?".

За рубежом, даже в малоразвитых странах, давно поняли, что без науки никуда не деться. В Америке, Германии, Японии нет сырьевых запасов, однако это весьма благополучные страны. Почему? Потому что у них хорошо развита фундаментальная наука! Между тем, за новыми идеями они едут ни куда-нибудь, а к нам. На основе фундаментальной науки развивается и прикладная наука.

А что такое прикладная наука?

Прикладная наука – это преобразование знания в некую технологию.

А откуда берутся знания?

Знания – это результат творческого поиска.

Вот именно! Мы сумели сделать ядерную бомбу, потому что в АН СССР существовал целый ряд институтов, занимавшихся ядерной физикой. Эту работу возглавил академик Игорь Курчатов, другие выдающиеся ученые и высококвалифицированные специалисты принимали в ней участие. Все вместе они смогли справиться с этой сложной задачей.

Один человек ничего не сделает. Американцы создавали бомбу с помощью ученых со всей Европы, бежавших от нацистов. Достаточно назвать Энрико Ферми, этого блестящего, талантливого физика. Многие страны стремились сделать атомную бомбу, но им это не удалось, потому что у них не было фундаментальных исследований в этой области, не было ученых.

А почему немцы не успели создать ядерное оружие, как Вы думаете?

В Германии была высокоразвитая ядерная физика. Немцы вполне смогли бы создать ее. Но, к счастью, американцы совершенно справедливо форсировали работы и первыми создали атомную бомбу.

Работы Вернера Гейзенберга до сих пор не опубликованы?

Думаю, что нет.

Представим, что сейчас есть такая же угроза, что кто-то в мире может вырваться вперед в разработке вооружения.

Не люблю абстрактных рассуждений. В свое время я участвовал в программе СОИ. Американцы разрабатывали гамма-лазер с помощью ядерной накачки. Мы обсудили этот путь и решили, что по нему не пойдем. Те, кто ничего не понимают в этом деле, считают, что США разорили нас на СОИ. В действительности, соперничество позволило и США, и нам развить лазерную технику, широко применяемую сегодня, например, в микроэлектронике, медицине, биологии. Лазер вышел из нашего института, и когда он появился, в промышленности даже не знали, как к нему подойти. Проводились семинары, чтобы ускорить его практическое освоение. Мы первыми создали газодинамический лазер. Американцы признали наш приоритет в этой области. Сейчас с его помощью выжигают нефть, разлившуюся на поверхности океана.

В 1940-х годах в СССР существовала школа ядерной физики, что позволило совершить экономический прорыв. А какова ситуация в науке сегодня, не растеряли ли мы то, что имели?

Конечно, растеряли. Не могу сказать точно, каков масштаб этих потерь. Сейчас я, прежде всего, занят проблемами нашего института. Их множество. Например, микроэлектроника движется к уменьшению размеров. Это означает, что количество тепла на квадратный сантиметр резко возрастает. Надо отводить тепло. Для этого мы создали алмазные пленки, теплопроводность которых в 5 раз выше, чем у меди.

У нас сохранились инженеры такого уровня, есть промышленная база?

К счастью, сохранились. И у меня есть внутренняя уверенность в том, что ситуация со временем поправится.

К сожалению, в Федеральной программе развития нашей страны недостаточно внимания уделяется науке. Я понимаю, почему. Уже упомянутые алмазные пластинки – хороший теплоотвод. Мы делаем их для промышленности, при этом выступая в роли простых исполнителей. А откуда берутся новые идеи, мало кого интересует, так как некоторые считают, что это не является творческой работой.
"Зеленые" борются за использование альтернативных источников энергии. На Западе солнечные элементы на кремнии имеют КПД 20%. Я сейчас занимаюсь солнечной энергетикой. Конечно, она может стать альтернативой, если резко увеличить производство электроэнергии. Особенно важно развивать солнечную энергетику на юге, где много солнца, но мало электроэнергии. Например, если в Индии будут сжигать столько нефти и газа, сколько в США, мы все задохнемся в дыму.

Сейчас за рубежом делаются водородные двигатели. Не метан, а водород. Можно сделать получение водорода более эффективным, чем электролиз воды. Можно также накапливать водород, а потом его использовать. Это колоссальная программа, которая должна быть реализована. Надо сказать, что в Евросоюзе понимают ее значение, а у нас, к сожалению, нет. Считается, что в России много нефти и газа. Но следует помнить, что их использование не только означает появление огромного количества СО2 в атмосфере, но и выводит из оборота очень много хорошей земли. Не думаю, что нужно отказаться от традиционных энергоносителей, но нельзя дальше идти исключительно этим путем.

Вы не только выдающийся ученый, но и руководитель. Каковы Ваши управленческие принципы?

Я встречался с Олимпийским чемпионом Александром Карелиным. Он мне очень понравился: чрезвычайно умный человек, обладающий широким кругозором. Карелин задал мне тот же вопрос и получил такой ответ: все зависит от ситуации. Выступая в качестве чиновника – командую, когда обсуждаются научные проблемы – я равный среди равных. Каждый имеет право высказать свое мнение. Я никогда не заставляю работать по тому направлению, по которому человек работать не хочет, действую методом убеждения. В науке нет начальников. К сожалению, у нас чаще бывает наоборот. Люди, мало занимающиеся наукой, решают, как надо ее развивать.

Мало кто понимает, что современная наука – весьма сложный конгломерат знаний. Я руковожу Центром естественно-научных исследований. Меня спрашивают: "Почему у него такое странное название?". А я поясняю: "Мы работаем в области физики, химии, биологии, медицины, информатики. Как же вы это назовете? Сегодня в науке все направления взаимосвязаны".

Какой совет Вы могли бы дать тем, кто управляет страной?

Не знаю. Меня хотели избрать депутатом, но я отказался. К сожалению, многие российские ученые среднего возраста уехали за границу. Остались пожилые и молодые. Старшее поколение уйдет в лучший мир. Кто будет учить молодежь? Чтобы получился хороший ученый, он должен 10-15 лет поработать в коллективе. Необходимо поднять престиж Академии наук, обеспечить нормальное финансирование научных исследований. Сегодня мы живем за счет грантов, которых хватает только на то, чтобы выжить. Получаем гранты, но не получаем приборов. Результаты нашей работы не востребованы в России, они уходят за рубеж. Высококвалифицированные российские кадры покидают страну. На родине на их подготовку потрачены огромные средства, а работают они в других странах, и прекрасно работают. Таким образом, государству наносится колоссальный экономический ущерб.

Скажите, у физиков принято говорить ярко и сочно, даже нелитературно?

Я научился этому во время войны, когда лежал в госпитале. Фразой из трех слов можно выразить любое состояние души.

Расскажите, пожалуйста, любимую притчу, анекдот, который охарактеризовал бы Ваше отношение к жизни, к людям, к науке, или какой-нибудь эпизод из жизни.

Притчи как раз и нет. Я стараюсь помогать людям, и многие ко мне обращаются с самыми разными просьбами. Если ты можешь что-то сделать для ближнего – сделай. Это украсит твою жизнь.