Письма в редакцию

Письма читателей
"Экономические стратегии", 2000, №4, стр. 122-123

А. Белоусов
"Контуры антикризисного сценария" (№3/2000).

С большим интересом и удовлетворением прочел статью "Контуры антикризисного сценария" уважаемого мною автора А. Белоусова. В отличие от трудов большинства доморощенных либералов, работа А. Белоусова четко структурирует цели и ограничения экономической политики, причем не в статике, а в динамике, определяет долгосрочные ориентиры экономического развития в случае реализации различных сценариев политических действий. Работа не отвлекает внимание читателя формализмом пустых неоклассических схем, но целиком пропитана духом конструктивных решений.

Учитывая глобальную задачу, поставленную перед собой автором, не все вопросы оказались в одинаковой мере освещены. Хотелось бы воспользоваться случаем и привлечь внимание к фундаментальному неравновесию, блокирующему выход российской экономики на траекторию роста и связанному с дисбалансом между сбережениями и инвестициями ( S-I gар).

Расчеты, выполненные на основе модели матрицы социальных счетов (SАМ, см. табл., к сожалению данными за последние годы мы не располагаем), показывают, что в России сложился тип неравновесия со значительными избыточными сбережениями, характерный для стагнирующей экономики со слабым и структурно несовершенным совокупным спросом. Как показывает опыт промышленно развитых и развивающихся стран, для экономического роста характерно прямо противоположное соотношение между агрегатами сбережений и инвестиций со значительным перевесом последних, причем нехватка внутренних сбережений компенсируется притоком иностранного капитала.
Диспропорция между инвестициями и сбережениями в России в особенности обострилась после широкомасштабной либерализации цен начала 1992 года, когда экономика сорвалась в режим форсированных сбережений: производство оказалось слабо эластичным по отношению к номинальным шокам со стороны спроса, и поддержание равновесия на отдельных рынках достигалось преимущественно за счет роста цен. В условиях падающей реальной заработной платы это подтолкнуло рост доли прибыли в ВВП и, соответственно, вызвало беспрецедентный рост нормы сбережений (в ВВП). Одновременно произошел стремительный сброс инвестиций.

В последующие годы норма сбережений предприятий постоянно падала (в 1995 году она вышла на уровень 1990 года), отражая исчерпание эффекта форсированных сбережений, в то время как норма сбережений населения, как правило, росла, удерживаемая относительной стабильностью реальных личных доходов; норма инвестиций продолжала балансировать на крайне низком уровне.

Значительный объем избыточных сбережений в экономике при резком падении их абсолютного объема отражает два взаимосвязанных фактора:

• сжатие инвестиционного спроса;
  
• неэффективность институтов и механизмов капитализации наличных ресурсов в форме инвестиций в реальный сектор.
  

При догоняющем развитии финансовых рынков и ограниченности их мобилизационного потенциала, основную нагрузку по связыванию избыточных сбережений должна нести банковская система. Об этом свидетельствует мировой опыт, это диктует и нынешняя структура российской экономики.

Между тем в России устойчиво воспроизводится тенденция к дезинтеграции банковского и реального секторов. Свидетельством тому является исключительно низкая доля банков (не более 5-7%) в финансировании валовых инвестиций в основной капитал, равно как и незначительная величина долгосрочных инвестиций в структуре банковских активов.

Было бы большой иллюзией объяснять дисбаланс сбережений и инвестиций лишь с позиции существующих перекосов на денежных рынках и монетарной политики.
Во-первых, монетарная политика сама по себе далеко не всегда является универсальным инструментом. Так, жесткий контроль за бюджетным дефицитом, обеспечивающий снижение доходности по государственным обязательствам, в нынешних условиях неизбежно окажет депрессивное влияние на реальный сектор и обострит его финансовые проблемы. В результате разрыв между рентабельностью в реальном секторе и процентными ставками сохранится, но уже при более низком уровне производства.
Во-вторых, базовым фактором существующего неравновесия сбережений и инвестиций, а, следовательно, недоиспользования наличного потенциала развития, служит неэффективность российской банковской системы, порожденная институциональными условиями ее формирования. Структурная перестройка банковской системы, в том числе и ее отношений с властью, является абсолютно необходимой для высвобождения экономики из депрессивной ловушки, в которой она на данный момент пребывает. Основной целью такой перестройки должна стать максимальная адаптация банковской системы к решению задач поддержания инвестиционного спроса в реальном секторе и создания финансовой базы для перехода к режиму экономического роста. Основной ресурс – эффективное связывание избыточных сбережений в форме производственных инвестиций.

Александр Беркутов,
старший научный сотрудник Института евразийских исследований

Т. Кишида
"Организационная стратегия холдинговых компаний" (№2/2000).

Хотелось бы обратить внимание на аспект, который лишь вскользь затрагивается в статье. После организационного анализа ее автор обращается к проблеме целесообразности снятия запрета на формирование холдинговых компаний в Японии. Вместе с тем, в примечании (пункт 4) он, по существу, разъясняет суть этой проблемы: "…не является ли создание среды для возникновения достаточно крупных холдингов, способных конкурировать с гигантскими европейскими холдингами, целью снятия в Японии запрета на холдинговые компании?". Почему же в стране, где возникло понятие "кэйрэцу", ставшее за последние пятьдесят лет синонимом эффективного взаимодействия между компаниями, поднимается подобный вопрос? Сразу после оккупации Японии в 1945 году генерал Макартур распускает дзайбацу. По мере укрепления позиций японских компаний в мировой экономике, в последние десятиления в США и Западной Европе поднялся невообразимый шум относительно антиконкурентной практики, которой придерживаются японские компании, не допуская иностранцев на свои рынки. По сути дела в 1950-1970-х годах японским компаниям удалось собственными силами создать систему, которая обеспечивала их преимущество на мировых рынках. Что же в этом плохого? Для Японии – ничего. Даже такой довод, как снижение конкурентоспособности за счет замкнутости операций может быть принят со значи-тельными оговорками – большего количества альянсов с зарубежными компаниями, вероятно, не осуществлялось в двадцатом веке. Для стран-конкурентов наличие эффективной модели межфирменных отношений, пусть существующей лишь в уникальных японских условиях, – стратегическая угроза. Наиболее действенный, хотя и невероятный, способ изменения модели заключается в изменении условий ее существования. Сопоставьте это с происходящими в Японии процессами, и акцент, сделанный Кишидой на "управлении внешней средой", станет понятен… Кэйрэцу остаются. Они лишь принимают иную, более соответствующую современным условиям форму.
Сергей Юрков,
аспирант ИМЭМО РАН