С. Луценко прокомментировал законность применения ядерного оружия и право на самооборону

Луценко Сергей Иванович — аналитик Института экономических стратегий Отделения общественных наук Российской академии наук, член Экспертного совета Комитета Государственной думы Федерального собрания РФ по обороне.

Автор рассматривает возможность применения Россией ядерного оружия в условиях угрозы со стороны НАТО в контексте Специальной военной операции на Украине.

Введение: роль ядерного оружия в обеспечении национальной безопасности

С момента создания ядерного оружия известно, что оно способно не только вызвать немедленную смерть огромного числа людей, но может также иметь серьезные последствия для здоровья и физической целостности тех, кто подвергся его прямому или косвенному воздействию с близкого или дальнего расстояния. После того, что случилось в Хиросиме и Нагасаки в августе 1945 г., ни у кого на этот счет не может быть никаких сомнений.

В современных реалиях ядерное оружие является основным военно-политическим гарантом безопасности и суверенитета России. Современная и прогнозируемая военно-политическая обстановка характеризуется сохранением потенциальных источников военной опасности для нашего государства. Это обусловлено приверженностью ряда стран действовать на международной арене не только политическими, но и силовыми методами, сохранением и развитием ведущими мировыми державами мощных военных потенциалов, включая ядерные. Реальную опасность для России представляет фактическое военное участие НАТО на стороне украинских властей. Сохраняется высокий риск распространения оружия массового поражения, в том числе ядерного, в поясе государств, лежащих вблизи российских границ.

На самом деле ядерное оружие играет роль сдерживающего фактора против любого потенциального агрессора.

В частности, в п. 27 Военной доктрины Российской Федерации (утв. Президентом РФ 25 декабря 2014 г. № Пр-2976) отмечается, что Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства.

Вышеприведенное положение Военной доктрины России корреспондирует с Консультативным заключением Международного суда ООН от 8 июля 1996 г. относительно законности угрозы ядерным оружием или его применения.

Речь идет о применении ответных мер не против того государства, с территории которого было осуществлено применение ядерного оружия, а против субъекта, непосредственно принявшего решение об использовании ядерного оружия, его центров силы (данный обычай получил отражение в Послании Президента РФ Федеральному собранию 20 февраля 2019 г.).

В другом документе — «Об Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания» (утв. Указом Президента РФ от 2 июня 2020 г. № 355) — отмечается, что Российская Федерация рассматривает ядерное оружие исключительно как средство сдерживания, применение которого является крайней и вынужденной мерой, и предпринимает все необходимые усилия для уменьшения ядерной угрозы и недопущения обострения межгосударственных отношений, способного спровоцировать военные конфликты, в том числе ядерные.

Таким образом, единственным соразмерным и пропорциональным средством обеспечения национальной безопасности России и стратегической стабильности является поддержание на достаточном уровне национального ядерного потенциала.

Ядерное оружие и «доктрина сдерживания»

В Консультативном заключении относительно законности угрозы ядерным оружием или его применения (от 8 июля 1996 г.) Международный суд ООН пришел к следующим выводам: защита, обеспечиваемая Международным пактом о гражданских и политических правах (принят 16 декабря 1966 г. Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН), не прекращается во время войны, за исключением действия ст. 4 Пакта, согласно которой во время чрезвычайного положения в государстве допускается отступление от некоторых его положений. Однако норма, касающаяся уважения права на жизнь, не относится к числу таких положений. В принципе право не быть произвольно лишенным жизни применяется и в период военных действий. Понятие «произвольное лишение жизни» определяется lex specialis, а именно правом, применимым в период вооруженного конфликта и предназначенным регулировать порядок ведения военных действий. Следовательно, вопрос о том, должен ли какой-либо конкретный случай утраты жизни в результате применения определенного вида оружия в ходе военных действий расцениваться как произвольное лишение жизни в нарушение ст. 6 Пакта, может быть решен только путем отсылки к праву, применимому в период вооруженного конфликта, а не на основании положений самого Пакта.

Другими словами, в свете действующего международного права Суд в окончательной форме не смог ответить, будет ли угроза либо применение ядерного оружия законной или незаконной в чрезвычайных обстоятельствах самообороны, в которых на карту может быть поставлен сам факт существования государства.

Однако обусловленность осуществления права на самооборону требованиями необходимости и соразмерности является нормой обычного международного права. Тем не менее имеет место норма, согласно которой самооборона оправдывает только меры, соразмерные вооруженному нападению и необходимые для ответных действий, причем эта норма получила прочное закрепление в обычном международном праве.

Для использования боевого оружия (в том числе ядерного) необходимо его дифференцировать в соответствии со способами его боевого использования и его воздействия. Применение оружия с большой взрывной силой, а именно стратегического ядерного оружия, в населенных пунктах является недопустимым, даже если в этих населенных пунктах находятся военные цели, так как это является нападением на гражданское население (Международное право = Volkerrecht / В. Витцтум, М. Боте, Р. Дольцер и др.; Пер. с нем. Н. Спица; Сост. В. Бергманн; 2-е изд. М.: Инфотропик Медиа, 2015).

В свое время Президент США Дж. Буш представил новую категорию самообороны — упреждающей, или превентивной, самообороны, которая, как он отметил, является юридически обоснованной в мире после 11 сентября 2001 г.

Кроме того, Дж. Буш впервые упоминал о значимости превентивной самообороны в обращении к Генеральной Ассамблее ООН 12 сентября 2002 г., когда он сказал: «Впервые мы сможем быть полностью уверены, что [Саддам Хуссейн] обладает ядерным оружием, когда он, не дай Бог, использует его. Наш долг перед всеми нашими гражданами сделать все возможное, чтобы такой день не настал». В последующем, он обосновывал значение превентивной самообороны комплексно в «Стратегии национальной безопасности США» – 2002, известной теперь как Доктрина Буша.

В своем Консультативном заключении Международный суд ООН не аргументировал вопрос ответного удара. В частности, в случае применения тактического ядерного оружия, или так называемого оружия тактического назначения, против военных целей ввиду разрушительной силы, выходящей за рамки военных целей, то есть нанесения вреда гражданскому населению, следует применять принцип соразмерности. Показательно, что в процессе подготовки консультативного заключения государства, которые считали применение ядерного оружия допустимым, не смогли привести ни одного военного сценария для обоснования своей позиции.

Тем не менее в Консультативном заключении обращено внимание на особенности реализации «доктрины сдерживания», в соответствии с которой сохраняется право применять это оружие в порядке осуществления права на самооборону от вооруженного нападения, угрожающего жизненно важным интересам безопасности государства, как, собственно, и закреплено в нормативных актах России.

Необходимо также учитывать законность применения ядерного оружия в контексте основополагающего права государства на выживание и, следовательно, его право прибегать к самообороне в соответствии со ст. 51 Устава ООН, когда на карту поставлено его выживание.

Как отмечает судья Гийом в Особом мнении к Консультативному заключению Международного суда ООН, что ни Устав Организации Объединенных Наций, ни какая-либо конвенция или обычное правило не могут умалять естественного права на самооборону, признанного ст. 51 Устава. Из этого он делает вывод, что международное право не может лишить государство права прибегнуть к ядерному оружию, если это средство представляет собой конечное средство, с помощью которого оно может обеспечить свое выживание.

В свою очередь судья Флейшхауэр заключает, что ядерное оружие может быть оправдано в экстремальной ситуации индивидуальной или коллективной самообороны, в которой угроза или использование ядерного оружия является последним средством в том случае, если государство подверглось агрессии с использованием ядерного, химического или бактериологического оружия, угрожающей самому его существованию.

Другой судья, Хиггинс, обращает внимание на то, что самого по себе факта причинения ядерным оружием значительного вреда — без анализа того, способствует ли в обстоятельствах конкретного дела такое использование достижению цели выживания человечества, — недостаточно для вывода о незаконности использования ядерного оружия.

В любом случае, при обращении государства к ядерному оружию ситуация должна быть не только экстремальной, но и должны быть соблюдены все условия, от которых зависит законность осуществления права на самооборону в соответствии с международным правом, включая требование соразмерности. Причем право на дальнейшее существование представляет своего рода ratio, или причину, оправдывающую отступление от гуманитарного права в области ядерного оружия, в контексте «доктрины сдерживания».

Другими словами, требования пропорциональности и соразмерности таковы, что применение ядерного оружия в целях самообороны может предусматриваться только перед лицом столь же опасного нападения, которое нельзя нейтрализовать никакими иными средствами.

Применение ядерного оружия допускается Россией в условиях политики коллективного Запада в контексте СВО только в том случае, если против страны будет применена агрессия с использованием оружия массового уничтожения или с применением обычного оружия, когда существование государства будет находиться под угрозой.